1185 год
Шрифт:
Фридрих чувствовал себя как никогда отлично. Он отпраздновал шестьдесят пятый день рождения в окружении князей и епископов. Борода его стала совсем седой, но голова еще оставалась рыжей, и жесткие густые волосы туго вились. Он был грузен, но крепок – в могучих руках легко держал копье и меч. Впереди лежали долины Сирии, и христианские шпионы доносили, что в стане Салах ад-Дина царит тревога: впервые армия крестоносцев достигла сирийских земель, сохранив силу.
Утром 10 июня армия подошла к городу Селевкии. Двор остановился на берегу бурной и веселой речки. Император спросил армянских проводников, как она называется. Речка называлась Салеф.
Император
Что случилось дальше, неясно. Одни летописцы говорят, что император решил искупаться, потому что стало жарко, другие утверждают, что он велел начинать переправу и сам первый ступил в воду.
Фридрих сделал несколько шагов, дно круто пошло вниз, император провалился по пояс, рванулся назад, но поток уже тянул его в глубину, к торчащим из воды лбам камней.
Гюстав Доре. Смерть Фридриха I Германского. XIX в.
Когда через несколько минут бросившиеся в воду рыцари вытащили Фридриха – речка-то была невелика, – он был мертв. То ли сердце не выдержало ледяной купели, то ли он ударился головой о камень и захлебнулся.
Смерть настигла императора в двух шагах от цели.
Он прожил долгую и бурную жизнь, он воевал, побеждал, судил и миловал. Умер мгновенно, как в бою.
Словно сам Аллах пришел на помощь Салах ад-Дину, который в великом унынии готовился к бою с германским императором. Смерть Фридриха лишила крестоносцев признанного и сильного вождя. Его место заняли посредственности, эгоистичные и неспособные повести за собой армию.
Реакция воинов на смерть Фридриха, как утверждают летописцы, была ужасной.
«Все были охвачены таким сильным горем, что некоторые, мечась между ужасом и надеждой, кончали с собой, другие же, отчаявшись и видя, что Бог словно бы не заботится о них, отрекались от христианской веры и вместе со своими людьми переходили в язычество…»
Юлиус Шнорр фон Карольсфельд. Смерть Фридриха Барбароссы. XIX в.
Именно отпадение от веры Христовой больше всего поразило хронистов. Но с гибелью полководца рухнула и вера, ибо стало ясно, что Провидение не хочет победы христианства.
Многие рыцари, как только армия, превратившаяся в траурную процессию, вышла к морю, погрузились на корабли и отплыли домой.
Пораженный горем герцог Швабский приказал похоронить внутренности императора в Тарсе, столице Киликийской Армении. Кости его сложили в мешок, и Фридрих Швабский возил их с собой. Потом он оставил драгоценный мешок в Тире, а сам отправился осаждать Акку. Когда Фридрих Швабский через год там умер, едва дожив до двадцати лет, о костях Барбароссы забыли, и куда они потом девались – никто не знает.
Летом, в самую жару, германская армия разделилась на две части. Половина отрядов добралась до Антиохии и остановилась лагерем у этого города. Воды не хватало, стояла сушь, жили скученно и грязно. Армия разлагалась, часты были случаи дезертирства, стычки и грабежи. И тогда на город напала пришедшая с караванами чума. Разбегаясь из лагеря,
Другая половина армии, та, что пошла через Алеппо, была окружена мусульманами. Рыцари и солдаты были деморализованы и сражаться не желали: они толпами сдавались в плен. Мусульманский историк сообщает, что «по всей стране не было семьи, в которой не имелось бы трех или четырех немецких невольников».
Считается, что до Палестины добралось не более пяти тысяч германцев.
Можно подумать, что вечное невезение Фридриха, который всегда побеждал дома и всегда терпел поражения вдали от него, преследовало немцев и после его смерти. Ему было плохо в Валхалле без его могучей армии – и он призвал ее к себе.
Дальнейшие события кажутся лишь эпилогом ко всему, что случилось ранее. Действующие лица этой драмы как бы доигрывали ее последний акт, спеша к развязке.
Усилия враждующих сторон в течение последовавших двух лет были прикованы к Акке. Именно там решалась судьба крестового похода. По крайней мере, так всем казалось. Но на самом деле обладание Аккой ничего не решало, и в конечном счете такая схема войны была на руку Салах ад-Дину, потому что крестовый поход, упершись в стены Акки, лишился размаха. Пока силы крестоносцев были направлены к одной крепости, Иерусалим и другие города, завоеванные Салах ад-Дином, находились в безопасности. Вероятно, будь у крестоносцев единое командование и разумный стратегический план, они, пользуясь перевесом в силах, могли бы добиться куда большего. На деле же получилась мясорубка, в которой были постепенно перемолоты лучшие рыцарские войска Европы.
С запада приплывали все новые отряды. Как только они высаживались у Акки, их тут же бросали в бой. И так продолжалось два года.
Салах ад-Дин занимал холмы в некотором отдалении от крепости. После очередного неудачного штурма он прорывал кольцо осады, вводил в город подкрепление и доставлял припасы. Хотя и с перерывами, действовала защищенная стенами и башней Мух гавань, где причаливали суда, приходившие из Египта. Крестоносцы устроили неподалеку свою гавань, так называемую гавань Маркграфа, именно там высаживались подкрепления и выгружались припасы для армии, прибывавшие на венецианских, генуэзских и пизанских кораблях.
Осада Акки продолжалась в период с 1189 по 1191 г. Миниатюра из манускрипта. Конец XIV в.
Военные действия шли на таком небольшом пятачке, что каждый камень там был знаком и крестоносцам, и сарацинам. Ситуация два года почти не менялась. Внутри, ядрышком, Акка с ее гарнизоном, вокруг, как скорлупа, лагерь крестоносцев, далее на холмах, как зеленая оболочка грецкого ореха, войска Салах ад-Дина.
Если защитники Акки спали в домах, у них всегда была вода и они не голодали, если Салах ад-Дин мог поддерживать связь с другими частями государства, то крестоносцы были зажаты между морем, холмами и стенами Акки. Когда-то там были сады и оливковые рощи, но постепенно осаждавшие вырубили их на топливо. Весь этот неширокий полумесяц земли был истоптан, во время редких зимних дождей превращался в непролазную грязь, в сухие же месяцы был покрыт пылью, которая при ветре заволакивала лагерь едкой дымкой.