12 историй о настоящей любви (сборник)

Блэк Холли

– Ну, тогда мне следует сделать вот так, – произнес он. Подался вперед, коснулся рукой подбородка Миранды и заставил ее посмотреть на него. – Нам обоим следует.

Он поцеловал ее. Его губы были мягкими и сухими. Миранда, интереса ради, попробовала засосать его нижнюю губу. Она обняла Даниэля за шею, а его руки спустились вниз и сжали ее ягодицы. Он приоткрыл рот и целовал ее до тех пор, пока она не ответила. Похоже, Даниэль знает, как это делается; он наверняка много упражнялся с хорьковой девушкой.

Миранда задумалась, где в это время были хорьки – в клетке или нет? И каково это, когда они наблюдают за тобой своими глазами-бусинками?

Миранда почувствовала эрекцию Даниэля. О, господи! Как неудобно. Она оттолкнула его.

– Извини, – сказала она, застонав. – Извини! Да… То есть нет, думаю, нам не следовало этого делать…

– Скорее всего, – ответил Даниэль. – Скорее всего, определенно не следовало. Странно, да?

– Странно, – согласилась Миранда.

– Но, возможно, все было бы не так странно, если бы мы сперва выкурили по косяку, – сказал Даниэль. Его волосы были в полном беспорядке. Очевидно, это ее рук дело.

– Или, – ответила Миранда, – можно выкурить косячок просто так. И ничего не усложнять.

Примерно на середине самокрутки, Даниэль сказал:

– Это ничего бы не усложнило.

Его голова лежала у Миранды на коленях. Она наматывала его волосы на палец.

– Нет, усложнило бы, – произнесла Миранда. – Очень-очень усложнило бы. – И чуть позже добавила: – Хотелось бы, чтобы сейчас пошел снег. Снегопад – это было бы мило… Думаю, поэтому я и приезжаю сюда на Рождество. Ради этого белого праздника.

– Это ужасно, – ответил Даниэль. – Холодно. Скользко. И кажется, будто ты должен что-нибудь петь. Как в кино.

Или как в стеклянном снежном шаре.

– В ловушке, – сказала Миранда. – В кап кане.

– В ловушке, – повторил Даниэль.

Они лежали, обнявшись, на диване напротив елки. Время от времени Миранде приходилось убирать руку Даниэля оттуда, где ей не следовало находиться. Она не думала, что он делает это нарочно. Иногда она целовала его за ухом.

– Так хорошо, – сказал Даниэль. Он погладил ее ягодицы. Она вывернулась из-под его руки и снова поцеловала его. По телевизору шел фильм, в котором все время что-то взрывалось. С зомби и Кэмерон Диаз, в одиночку разгружающей покупки. Нет, это совершенно другой фильм, догадалась Миранда. Очевидно, она заснула. Даниэль спал. Почему он такой красивый, даже когда спит? Это бесит. Миранда боялась подумать, как она сама выглядит во сне. Неудивительно, что девчонка с хорьками бросила его.

Эльспет, должно быть, уже вернулась из паба, так как они оба были завалены горой пледов.

За окном шел снег.

Миранда сунула руку в карман и нащупала кусочек шелка. Она носила его с собой. Карман был достаточно большим, в него помещалось множество всяких мелочей. Миранда не хотела быть одним из тех дизайнеров, которые делают только красивые вещи. Она хотела, чтобы ее одежда была практичной. И вызывающей. Она взяла с дивана самое симпатичное одеяло, а остальными укрыла Даниэля.

Потом подошла к зеркалу, пригладила волосы и собрала их в хвост. Завернувшись в одеяло, как в шаль, вышла наружу.

Он стоял в снегу, под кустом боярышника. Ее била дрожь, и она заставляла себя поверить, что это от холода. Снега на земле было не так уж много. Значит, продолжала убеждать себя Миранда, проспала она недолго. И ему недолго пришлось ее ждать.

На нем был тот же камзол. Лицо было тем же. Сейчас он не казался ей таким взрослым, как в первый раз. Казалось, он всего на несколько лет старше, чем они с Даниэлем. Он ни чуточки не постарел. А вот она – да. Где он пропадает, когда его здесь нет?

– Ты привидение? – спросила Миранда.

– Нет, – ответил он. – Не привидение.

– Тогда ты живой человек? Ханивелл?

– Фенвик Септимус Ханивелл, – поклонился он. Выглядело это не так странно, как могло бы, хотя в наше время почти никто так уже не делает. Ни у кого из них не было таких имен. Сколько же ему лет?

– Ты приходишь, только когда идет снег, – сказала Миранда.

– Мне позволено появляться только во время снегопада, – ответил он. – И только на Рождество.

– Понятно, – произнесла она. – Ясно. Нет, нет, ничего не ясно. Позволено кем?

Он пожал плечами. Не ответил. Может быть, говорить об этом ему тоже нельзя.

– Ты кое-что мне подарил, – сказала Миранда.

Он кивнул опять. Она протянула руку и коснулась места, где он оторвал от камзола лиса, чтобы отдать ей.

– Ох, – вздохнула Миранда. – Бедный. Ты даже ножницы не взял, да? Давай я починю.

Она вытащила из кармана кусок шелка и свой швейный набор, который уже больше года всегда был при ней. Нитки идеально подобраны по цвету. Просто на всякий случай.

Она показала ему шелк. Несколько месяцев назад она распустила лапу лисы и капкан. Капли крови. Хвост и оскаленную морду. И переделала их по своему замыслу, подражая, настолько возможно, духу оригинала. Теперь лис был свободен: с высоко поднятым хвостом и высунутым языком он бежал по розовому шелковому полю. С изнанки Миранда пришила кусок розового хлопка, который вырезала из старой ночной рубашки.

Он взял обрывок у нее из рук, перевернул:

– Это ты сделала?

– Ты оставил мне подарок на прошлое Рождество. А это – мой подарок тебе, – сказала Миранда. – Я пришью его на место. Выйдет не слишком аккуратно, зато в твоем красивом пальто больше не будет дыры.