12 маленьких радостей и одна большая причина
Шрифт:
Закатывая глаза и причитая шепотом, Гейб все же потащился за мной, хотя и крайне упорно сопротивлялся поначалу. Но, в конце концов, уютное очарование восемнадцатого квартала захватило и его: теперь он вместе со мной бегал вдоль рядов разнообразных цветочных кадок, которые каждое воскресенье здесь выставляли цветочники. Но в обычные дни на площади так же кипела жизнь – по будням здесь располагался обыкновенный рынок, если, конечно, в этом удивительном городе вообще можно хоть что-то назвать обыкновенным. С понедельника по субботу жители ближайших городков и деревенек свозят
Вконец одурманенные ароматом всевозможных цветов, мы решили посетить знаменитое кафе «Две мельницы», известное по фильму «Амели». Для того чтобы обойти стороной толпы пресловутых туристов, мы спустились с холма по улочке rue du Sac. Именно на этой самой улочке и снимался известный фильм, уже почти ставший классикой.
Как оказалось, интерьер кафе не очень похож на декорации фильма, да и в кино над барной стойкой не висел портрет девушки с черным каре, но атмосфера здесь была поистине потрясающей. Да и в реальной жизни это заведение гораздо многолюдней. Присев за небольшой столик на веранде, мы с Габриэлем наконец смогли отдышаться после такого забега вниз к бульвару Клиши.
– А кто-то еще и идти отказывался, – поддразнивала я мужчину, лукаво поглядывая на него из-за меню.
– Ага, а кто-то называл меня сумасшедшим маньяком и прятался за книжный шкаф, – парировал тот, не отрывая глаз от огромного списка блюд.
– Ладно, ты победил, – сдалась я, – Но это не освобождает тебя от обязанности купить мне крем-брюле.
– Что-то с тобой не так… – задумчиво протянул Габриэль, вглядываясь в мое лицо. Ну да, сейчас из-за наплыва радости оно явно было необезображено интеллектом. Но ангела интересовало не совсем это. Продиктовав подошедшему официанту заказ на идеальном французском, он продолжил:
– Я привык к угрюмой, противной и ворчливой Изабелл, которая тушуется, если к ней неожиданно прикоснуться. А сейчас ты с резвостью горной козочки рассекаешь по городу с глуповатой улыбкой на лице. Может, это Париж так на тебя влияет? – продолжал вслух рассуждать мужчина, отложив меню в сторону и придвигаясь ближе ко мне. – Почему ты молчишь?
– Ну, имею же я право обидеться на «горную козочку с глуповатой улыбкой на лице»? – улыбнулась я, поправляя выбившуюся прядку волос.
– А вообще странно, что у тебя нет Парижского синдрома…
– Парижского синдрома?
– Да, психическое расстройство, вызванное разочарованием в столице Франции. В журналах ведь рисуют нереальные картинки, да и вся романтика города «немного» преувеличенна. А ты еще и с самого детства мечтала об этой поездке, да и…
– Все, хватит меня грузить лишней пессимистичной информацией. Я в городе своей мечты и имею полное право радоваться всему происходящему. Разве не к этому ты стремишься? Научить меня снова радоваться?
– Да, ты права, – мягко улыбнувшись, протянул Гейб, как бы невзначай накрывая мою руку своей ладонью. Ну а мне оставалось только сделать вид, будто я этого и не заметила и продолжать есть свой десерт, пытаясь избавиться от смущенного румянца.
– Господи, это же бульвар
– Угадала. А теперь, мой милый путеводитель по Парижу, веди меня к ближайшей достопримечательности, – улыбнулся мужчина, беря меня под руку. Недолго думая, я потащила своего спутника вниз по бульвару прямо к знаменитому саду Люксембург. За высокой кованой оградой от нас скрывался огромнейший сад площадью в двадцать шесть гектаров.
– Здесь, в центре сада, расположен дворец Марии Медичи. Насколько я помню, там проходит бесплатная выставка картин французских художников, но сам сад гораздо интереснее. Например, здесь находится первая вариация Статуи Свободы и памятник Марии Стюарт. Но самое главное – фонтан Медичи. В общем-то, ради него я и хотела побывать в Париже, – протянула я, восхищенно разглядывая цветущие клумбы и зеленые кустарники, обступавшие нас со всех сторон.
– Ну, раз это и есть твоя мечта, то почему бы ее не исполнить, – прошептал Габриэль, перехватывая мое запястье. Меня снова пронзает электрический разряд, вызывая странную судорогу в легких, заставляя меня разучиться нормально дышать. Буквально через мгновение мы оказываемся в глубине Люксембургского сада, возле самого фонтана Медичи. Лишь увидев его вживую, я поняла, почему его называют самым красивым фонтаном Парижа.
Шедевр Соломона де Бросса завораживал своей незаурядной композицией и мифическими скульптурами, мастерски выполненными Огюстом Отеном. Очарованная красотой фонтана, я опустилась на мягкую траву в тени раскидистых ветвей деревьев, продолжая разглядывать мраморное изваяние Галатеи. Скоро рядом со мной присел Габриэль, не проронив ни слова. Между нами чувствовалось какое-то необъяснимое напряжение, я боялась лишний раз шелохнуться, не то что завести непринужденную беседу. Но я должна это спросить, сейчас или никогда:
– Гейб, почему именно я? – смущенно спросила я, теребя в руках вырванную травинку. Ангел недоуменно уставился на меня, и мне пришлось уточнить свой вопрос:
– Но я ведь не единственная самоубийца на этом свете, почему небесная канцелярия заинтересовалась именно мной?
– Небесная канцелярия уже никем не интересуется, это моя личная инициатива, если хочешь, – коротко ответил мужчина, внимательно следя за моей реакцией. А мне пришлось продолжать допрос, поскольку ответ не объяснял мне ровным счетом ничего:
– Но ты не ответил – почему я?
– Я же тебе уже говорил: мне стал интересен твой мотив и постоянная тяга к смерти, вот я и решил просто… – уже раздраженно начал пояснении Габриэль, но я резко его прервала:
– Прекрати мне вешать лапшу на уши, хорошо?! Мне нужна правда! – уже начала срываться на крик я. Он и так достаточно много от меня скрывал, а я не хочу этих вечных недомолвок.
– Правда тебе нужна, да?! Значит, если я тебе скажу, что влюбился в тебя, наша Изабелл Винтер обретет долгожданное спокойствие?!