12 невест миллионера
Шрифт:
Я приспустила на нос темные очки и поверх них просканировала взором бассейн и примыкавшие к нему территории острым взором многократной чемпионки двора по игре в прятки.
Теоретически, мужчины могли удалиться на перекур по сень олив и магнолий либо сгруппироваться у стойки бара. Я воодушевилась было, высмотрев торчавшее из-за кипарисового ствола гладкое мускулистое колено, но при внимательном рассмотрении оно оказалось частью статуи дискобола.
– Не нравится мне это, – пробормотала Нюня.
Тяпа тут же сказала, что ей тоже гораздо больше нравятся атлеты из плоти и крови.
Я покачала головой.
Нам с Нюней не нравился сам факт абсолютного отсутствия кавалеров при наличии немалого количества дам. Это было слишком похоже на гарем! Я вновь подумала, что моя роль тут, похоже, отнюдь не исключительна. Кажется, я угодила на ярмарку невест?
Это меня огорчило.
Каюсь, я не люблю конкуренции в амурных делах. Я не такая красавица, чтобы с гарантированным результатом претендовать на руку, сердце и (или) прочие части тела интересного мне мужчины.
– Ты это о ком? – насторожилась Нюня.
Дурочка дурочкой, а почуяла неладное!
– Об Аполлоне Санторинском, конечно! – хмыкнула моя циничная умница Тяпа.
Я вспомнила мускулистую шоколадную фигуру в белых шортах. А потом ее же – без них…
– Но он же не свободен! – заволновалась моя добропорядочная половинка. – У него уже есть подруга, рыженькая такая, ты же сама видела ночью!
– Ночью видела, – согласилась я и последовательно оглядела девиц у бассейна.
Среди них не было ни одной рыжей. Днем ночная подруга Аполлона блистала своим отсутствием.
– Значит, конкуренция еще выше: как минимум двенадцать на одного, – подсчитала дотошная Тяпа.
Это отнюдь не добавило мне хорошего настроения.
Я беззвучно выругалась, нахмурилась и неожиданно услышала:
– Что, живот болит?
Спросили по-русски.
Я с удивлением воззрилась на мулатку в огромной соломенной шляпе.
В школьные годы я охотно верила учителям, утверждавшим, что русский – главный язык межнационального общения, но впоследствии убедилась, что не только негры преклонных годов, но и представители иных возрастных групп и рас почему-то предпочитают английский.
– У меня тоже от их еды несварение было, – доверительно призналась мулатка и поправила шляпу, открыв скуластое курносое лицо, на котором только что не написано было: «Сделано в Рязани». – Лучше не ешь козий сыр с помидорами, пока не привыкнешь. И на оливковое масло не слишком нажимай.
– Как ты догадалась, что я русская?!
Мне было интересно и немного досадно.
Я-то думала, что немалый опыт личного знакомства с разными странами уже стер с моего собственного лица выразительную печать «Made in Russia». Не то чтобы я стыдилась своего происхождения – ничуть, просто мне нравилось думать, что я обтесалась настолько, что могу сойти за свою хотя бы в Европе. Пока не открою рот, конечно, чисто внешне.
Девица хмыкнула и выразительно оглядела меня с ног до головы:
– Во-первых, ты с утра пораньше накрасилась.
Я кивнула, соглашаясь. Вообще-то я просто не умылась, так что макияж на мне был вчерашний, но и по нему мое российское гражданство определялось с высокой степенью уверенности. В европах практичные девушки наносят полноценную боевую раскраску преимущественно по праздникам.
– А во-вторых, и это главное, ты прошептала русское матерное слово! – хихикнула девица. – У меня есть глухонемая родня, так что я умею читать по губам.
– Понятно. – Я смущенно улыбнулась и представилась: – Таня Иванова, из Краснодара.
– А я – Катя, – назвалась наблюдательная дева. – Катерина Максимова, из Рязани. Скажи, а мы с тобой раньше не встречались? Мне кажется, где-то мы уже виделись?
Я в свою очередь внимательно оглядела новую знакомую. Понятливая Катя широким жестом сдернула с головы шляпу, позволив мне беспрепятственно рассмотреть свое лицо.
Я нервно хихикнула.
Удивительное дело: лицом Катя Максимова здорово смахивала… на меня! С той разницей, что скулы у нее были чуть шире, нос задран немного круче, глаза заметно светлее, а брови и волосы – совсем белые. Но общее сходство было очевидным.
– Сдается мне, мы с тобой виделись в зеркале!
– Ой, точно! – Не по-рязански темпераментная Катя спрыгнула с шезлонга и встала рядом со мной плечом к плечу: – Так, посмотрим… Ты немного выше, а я чуть-чуть полнее, у тебя ноги более длинные, но зато грудь у меня больше, пожалуй, аж на два номера!
– Увы, – с прискорбием признала я очевидное.
Сложены мы были не как близнецы, а жаль: я бы не отказалась от бюста четвертого размера.
– Только лица похожи, – успокоившись, Катя вернулась на свой шезлонг и похлопала ладонью по соседнему: – Устраивайся! А у тебя, случайно, нет родни в Рязани?
Ясно было, что Катя пытается как-то объяснить наше сходство.
– Вроде нет. – Я присела на край пластмассового лежака, размышляя, не сгонять ли мне наверх за купальником? Глупо упускать возможность позолотить себе ручки и ножки греческим загаром. – Но с моей фамилией, ты же понимаешь, свободно можно быть в родстве с половиной России!
Катя кивнула:
– Да и с моей тоже.
– Я тебе больше скажу, – гиперобщительная Тяпа потянула меня за язык. – Как-то летом в пионерском лагере я оказалась в одном отряде со своей полной тезкой. Девочку тоже звали Таней Ивановой, только была она низкорослой, черноволосой и узкоглазой дочерью чукотского оленевода. Тогда-то я и поняла, как велика страна моя родная: много в ней лесов, полей, рек – и Татьян Ивановых!
Катя откинула голову и захохотала.
– У нее есть чувство юмора, это тоже вас роднит, – с удовлетворением заметила моя Тяпа.
– Все мы кузены по Адаму и Еве, – процитировала О'Генри моя начитанная Нюня.
Голосок у нее был встревоженный. С чего бы это?
Я присмотрелась к прочим «кузинам», присутствующим у бассейна, и тоже ощутила беспокойство. Поначалу оно было смутным, но очень быстро прояснилось.
ВСЕ девицы были похожи друг на друга, как родственницы!
– Однако широко распространились по планете Татьяны Ивановы! – пробормотала моя Тяпа.