12 тайн
Шрифт:
Но, когда она отвернулась, ее глаза наполнились слезами: похоже, она и вправду дура.
Глава 24
Яне хочу даже слышать об этом, Бен, – говорит Мадлен, едва я вхожу в ее кабинет и закрываю за собой дверь.
Не поворачивая головы от экрана, она протестующе выставляет перед собой ладонь.
– Нам нужно повысить посещаемость сайта, и ради этого мы сделаем все возможное. Не сомневайся: мы найдем для твоей мамы правильные слова.
– А что если я соглашусь написать о ней сам? – говорю я, шагнув
– Согласишься? – Мадлен наконец поворачивается ко мне.
– Возможно. На моих условиях.
– На твоих условиях? И что это за условия?
– Я расскажу о расследовании, которое собираюсь провести.
– Нет, – отрезает Мадлен. – Это не то, что нужно читателям.
– Со смертью мамы связаны вопросы, на которые пока нет ответов, – говорю я, выдвигая стул так, чтобы сидеть прямо напротив начальницы. – Я лишь теперь понял, что никогда не верил, будто мама могла вот так вот уйти из жизни. И я хочу воспользоваться случаем и разобраться в том, что произошло.
– Я сказала – нет. Точка!
Повисает пауза. Затем Мадлен перегибается через стол:
– Бен, ты не узнаешь ничего нового. Напиши мне лучше тысячу слов о своих отношениях с мамой и о своих надеждах на будущее. Мы сделаем новую фотосессию у тебя дома в Хадли. Читателям это понравится, и мы растиражируем эту публикацию во всех СМИ. А я выплачу тебе бонус – десять тысяч фунтов.
– Это во столько вы оцениваете мою семью?
– Хорошо, пятнадцать.
– Я не торгуюсь.
– Прекрасно. У меня через три минуты встреча, так что если ты не против… – говорит Мадлен, поднимаясь; ее костюм в стиле спорт-кэжуал стоит больше моей недельной зарплаты.
Она обходит стол и останавливается возле меня.
– Разговор окончен.
– Абигейл Лангдон умерла, – произношу я тихо.
Мадлен, которая в этот момент сдувает воображаемую пыль со своих эффектно наманикюренных ногтей, явно ошарашена. Несколько секунд она испытующе смотрит на меня. Я спокойно выдерживаю ее взгляд. Тогда, взяв себя в руки, Мадлен нажимает на столе кнопку переговорного устройства:
– Отмените мою двухчасовую встречу.
Не отпуская кнопку, делает паузу, опять смотрит на меня и добавляет:
– И трехчасовую тоже.
Затем она подходит к холодильнику и достает банку колы.
– Хочешь?
– Диетическую, если можно.
Кажется, она скептически хмыкает, когда идет с ней ко мне.
Выдвинув стул, Мадлен садится напротив, открывает свою банку и, наполняя стакан, переспрашивает:
– Так Лангдон умерла?
Я киваю:
– Убита.
Мадлен водит пальцем по накачанным ботоксом губам и молчит.
– Полиция считает, что ее новая личность была раскрыта, – продолжаю я. – Когда она вышла на свободу, суд вынес несколько запретов, чтобы помешать прессе назвать ее новое имя.
– Не против нас.
Мадлен придвигается ближе к столу и делает глоток.
– Лангдон убили точно так же, как были убиты Ник и Саймон, – говорю я.
И вижу ужас в ее глазах.
– Вы тогда уже были местной журналисткой, так что, думаю, я могу не напоминать вам детали.
Мадлен сжимает стакан.
– Бен, мне было семнадцать. Когда убили твоего брата и Саймона Вокса, я была школьницей.
Живя в Ричмонде, Мадлен знала, насколько гнетущее впечатление произвело это убийство на всю нашу округу. Меньше чем через год после суда она начала работать в местной газете, но быстро поняла, что ее мечте стать фоторепортером не суждено сбыться. Зато у нее обнаружился прекрасный нюх на классные истории.
– Вы писали об этом случае чаще любого другого журналиста.
– Да, он положил начало моей карьере, и я никогда этого не скрывала.
Мадлен, тогда еще новичок, написала о том, как сказалась трагедия на гимназии Хадли и ее учениках. Заметка понравилась редактору и пришлась по вкусу читателям. Тогда она написала продолжение, на этот раз об отце Саймона – Питере, который к тому времени сделался едва ли не бродягой. Эту ее историю прочитала вся страна.
– Он поднял вас на национальный уровень, – говорю я.
– Я писала только то, что могло помочь городу. И твоей семье.
– А заодно и вам…
– Я – журналист, Бен, так же, как и ты. Я не собиралась посвящать свою жизнь убийствам в Хадли…
– Но если эти убийства дают толчок карьере и превращают вас в одну из самых влиятельных медиаперсон двадцать первого века, то можно и посвятить им какое-то время.
– Не пойму, чего ты от меня добиваешься. Хочешь провести расследование – прекрасно. Даю тебе семь дней. Рассказ о нем должен появиться на сайте к десятой годовщине смерти твоей мамы. Доволен?
Я молчу.
– Бен?
Я поднимаю глаза на сидящую напротив меня Мадлен.
– В доме Абигейл Лангдон, которая перед тем, как ее убили, жила под именем Дэми Портер, нашли два написанных мамой письма.
Мадлен встает и, подойдя к своему столу, машинально проводит рукой по клавиатуре. Я пристально смотрю на начальницу.
– Полицию очень интересует и то, как мама узнала, под каким именем жила Лангдон, и то, как маме удалось с ней связаться.
Мадлен поворачивается к окну.
– Пойдем пройдемся, – говорит она тихо.
У лотков рынка Боро, как обычно, толкутся праздные туристы и деловитые офисные клерки.
Мы молча пробираемся через толпу. Проходя мимо прилавка с сыром, я беру на пробу кусочек с голубой плесенью.
– Ты вообще когда-нибудь бываешь сыт? – спрашивает Мадлен.
– Я не обедал, – поясняю я.
Мы сворачиваем с оживленной площади и идем вверх к «Золотой лани» [6] , где садимся на лавочку возле причала, лицом к Темзе.
6
Golden Hinde – небольшой английский галеон, который между 1577 и 1580 гг. обогнул земной шар. В 1973 г. была изготовлена его точная копия, повторившая его маршрут. С 1996 г. она находится на вечной стоянке в лондонском районе Саутварк на южном берегу Темзы.