12 тайн
Шрифт:
– Проснулся, значит, – говорит миссис Кранфилд. – Ну и грязища у тебя в ванной.
– Грязища? – откликаюсь я, пытаясь натянуть одеяло обратно.
– Чего я там не видала!
Она проходит по комнате и, подобрав с полу мои трусы, кидает их на кровать.
– Видно, тебя снова вырвало, когда ты в дом вошел. Надо будет мне зайти попозже и привести там все в порядок.
– Снова?.. – осторожно переспрашиваю я.
– Ну, сначала тебя вырвало у нас под окнами, когда ты возвращался домой. Джордж сейчас отмывает из шланга нашу клумбу с ломоносами.
– О господи! Простите, – пристыженно говорю
– Бен, честно: твой унитаз – просто ужас. Страшно представить, когда ты его мыл в последний раз.
Прежде чем сесть, я все-таки умудряюсь натянуть под одеялом трусы.
– Миссис Ка, я уже встал, поэтому, думаю…
Она, вряд ли меня слушая, раздвигает шторы.
– Я тут уберусь, пока ты будешь в душе. А внизу у меня завтрак на подходе.
Спорить с миссис Кранфилд бесполезно.
– Ну и видок, – говорит она, когда я встаю.
Я понимаю, что надел трусы задом наперед.
– Когда ты в завязке, выпивка ударяет по тебе сильнее, чем обычно. У тебя нет привычки, как у моего Джорджа.
Я быстро прохожу в ванную и закрываю за собой дверь.
– Что бы сказала твоя мама?! – кричит она вслед.
Горячий душ не очень-то прочищает мне мозги, а когда я возвращаюсь в спальню, мои мученья продолжаются. Миссис Кранфилд уже сняла постельное белье и подобрала с пола одежду. Распахнула окна – комната сразу ожила. Я беру из шкафа футболку и, натягивая ее, подхожу к окну. Весеннее солнце пробудило Хадли-Коммон: в траве разбросаны нарциссы, кругом цветет вишня. Над тропинкой, ведущей от места на обочине, где каждые десять минут останавливается автобус, к темному тенистому входу в рощу, образовался полог из веток.
На углу улицы я вижу мистера Кранфилда, который точно так же, как и десять лет назад, возится со своими цветами. Сколько я его знаю, он всегда был наполовину на пенсии, а в этом году решил окончательно уйти из «Оптики», которую держал почти двадцать лет. Мы с ним стараемся раз в пару недель выбираться на матч в ричмондский регбийный клуб. Мистер Кранфилд никогда не казался мне большим фанатом регби, но мы начали ходить туда много лет назад, когда моего друга Майкла Ноулза взяли в первую команду Ричмонда. Он пробыл в ней всего один сезон, а потом переехал в Бат и стал играть в премьер-лиге, но мы с мистером Ка продолжали болеть за местную команду. Я думаю, что основное удовольствие во время игры мистер Ка получает, расспрашивая меня о подробностях историй, которые мы публикуем на нашем новостном сайте. Ему всегда хочется докопаться до подноготной свежего политического скандала. Мне нравится проводить с ним время, хотя весь матч он без устали болтает.
Я смотрю, как он направляется к разбитым возле его дома овощным грядкам. Жилище Кранфилдов – крайнее в нашем ряду, поэтому им достался дополнительный участок, который мистер Ка старательно возделывает с тех самых пор, как въехал в этот дом. В руках он держит вилы с подвязанным веревкой черенком и выглядит точно так же, как в то утро десять лет назад. Разве что прибавил пару лишних фунтов да седые волосы чуть поредели, а в остальном я наблюдаю ту же сцену, что и тогда.
Слышно, как в кухне хлопочет миссис Кранфилд. Тем утром, после ухода полицейских, когда я одиноко стоял в прихожей, миссис Кранфилд вошла в дом через заднюю дверь. Пройдя через кухню, она села рядом со мной у подножия лестницы и обнимала меня, пока я рыдал. Не знаю, как бы я продержался в тот день без нее.
Я спускаюсь по лестнице и захожу в кухню, где меня встречает запах свежесваренного кофе и жарящегося бекона.
– Теперь ты выглядишь поприличнее, – одобрительно говорит миссис Кранфилд. – С чего это ты вчера так нагрузился?
– Работа, – отвечаю я, беря кофейник. – Я ввязался в спор, а потом сглупил: решил выпить, чтобы успокоиться.
– Вот сам себе и навредил. От выпивки только хуже, – говорит миссис Кранфилд, вручая мне сэндвич с беконом, и взбирается на барный стул, заменивший мамины стулья в стиле шейкер.
– И зачем ты их только купил, – ворчит она, хватаясь за стол-остров, чтобы не упасть.
Увидев, что я едва сдерживаю улыбку, она смеется.
– Не с моими телесами сидеть на этих новомодных штучках.
– По-моему, у вас прекрасная фигура.
– Умеешь подольститься, – усмехается она.
Именно миссис Кранфилд несколько лет назад убедила меня заново обжить этот дом. Когда мама умерла, я вернулся в Манчестер, бросил пить и умудрился закончить университет с приличными отметками. На следующий год я отправился путешествовать. Пока я был в США, ко мне на несколько недель прилетел мой старый школьный друг Майкл и мы с ним съездили на карнавал Марди Гра в Новом Орлеане. Я и так-то не пил после маминой смерти, а увидев, как Майкл прошел сквозь стеклянную стену бассейна (после чего провел две недели в больнице Луизианского университета), еще больше укрепился в неприязни к алкогольным возлияниям.
Приехав обратно в Англию, я впервые устроился на настоящую работу – и из Хадли до нее было рукой подать. Я понял, что пора мне возвращаться домой. Сначала было трудно, потому что я убедил себя, будто не смогу пройтись по центральной улице Хадли без того, чтобы меня не узнали. Но со временем понял, что большинство людей настроено доброжелательно и вовсе не хочет меня обидеть.
– Из-за чего спор-то был?
– Угадайте.
Миссис Ка улыбается. Она наслушалась историй о моих перипетиях с начальницей.
– Мадлен хочет, чтобы я написал о маме по случаю десятой годовщины, – говорю я и, увидев, что миссис Кранфилд собирается что-то сказать, быстро добавляю: – Я отказался!
– Совести у нее нет, – говорит она, неодобрительно прищелкнув языком. – Заставлять тебя снова во всем копаться! Как будто от этого кому-то полегчает. Черт-те что!
Я делаю глоток кофе и улыбаюсь.
– Считаете, мне надо стоять на своем?
Миссис Ка поднимает брови.
– А ты сомневаешься?
– Мин думает, что так я смогу закрыть все неясные вопросы.
– Мин, конечно, милая, но, знаешь…
– Меня все мучает, что было бы, не будь у меня тогда похмелья, поговори я с ней перед ее уходом или пойди за ней. Может, все сложилось бы иначе.
– Бен, мы с тобой про это сто раз говорили. Ты ни в чем не виноват, перестань себя грызть, – шепчет миссис Кранфилд, встав со стула и сжимая мою руку.
Она подходит к раковине и принимается яростно скоблить сковородку.
– Руки обожжете, – говорю я, потому что над водой поднимается густой пар, но она все равно продолжает тереть посудину.