12-й Псалом сестры Литиции
Шрифт:
Давно ли?
– Ни разу в жизни, – отвечаю совершенную правду, сразу поняв, какого размера прилетела проблема. Черт, черт, черт. А давайте у боевых монашек не будет таких дней!?
И почему это я раньше не сдох?!
Лукреция качает головой и тащит меня в каморку.
Вот так и получается, что я опять заперт на неделю в комнате. Один на один с чудовищной проблемой. Я говорил, что не люблю оставаться один?
В душной темной келье без окон зубрить странные непонятные тексты на латинском невозможно. Мне требуется связка: фраза = движение. Поэтому
Ночами я становлюсь неожиданно свободным и могу творить, что хочу: пиццу, гамбургеры, котлеты, даже пельмени. И тут же сам все съедаю. С превеликим удовольствием. В ЭТИ дни растет не только эмоциональность, но и аппетит. На пельменях то меня и палит цербер – Жозефина. Минута немых откровений, и теперь мы едим по ночам вместе. Она даже мясо не выбирает из блюд. Кажется, я плохо влияю на монашек.
Не знаю, как сработает методика, но лучше всего запоминаются церковные заговоры под раскатывание теста. Вот весело будет, если Костик попросит меня помолиться, а я ему пирожков на автомате напеку.
Инструктирую и тренирую девочек теперь через Лукрецию. Она получает ЦУ и возвращается с отчетом каждый день. Взамен я скандирую ей по два, три свежевыпеченных псалма. Такой обмен нас обоих устраивает. Как-то само собой получается, что к концу моего обучения она начинает называть меня уважительно и Дмитрием Геннадьевичем. И остальные за ней. Дольше всех держится старушка Аврора, но и на этот Титаник найдется свой Айсберг.
Я почему-то не сомневался, что на экзамен притащится целая куча народа. Но Преподобный Богомол явился в одиночестве.
Зато за меня болеть пришел весь монастырь. Оливия даже плакат нарисовала. Так, как я и учил: «Только вперед! Не сдавайся! Мы любим тебя, Дима» и россыпь смайликов.
Увидев плакаты и толпу монашек, скандирующих «Дима!», Святоша на некоторое время столбенеет и бормочет:
– Надо забирать тебя скорей…
Ага. Увозить за сто морей. И …
Тьфу, черт. Девяностыми пахнуло.
– Где же комиссия и деканат? – Настроение преотличное. Я не только выучил весь талмуд. Мне кажется, я даже несколько собственных молитв придумал.
Я уверен в собственных силах, как никогда. Но ненадолго.
Костик достаёт палку. Длинную такую, шест называется. С двумя бубенчиками на конце. Страшновато, но не будет же он меня бить?
Скидываю всю мешающую одежду, кроме подштанников и нижней кофты. Девочки торжественно кричат.
Святоша надел свободные черные штаны и безразмерную рубаху до колен с мелкими черными пуговками. И очень смахивает на азиатского лазутчика. Он поджимает губы и перехватывает оружие:
– Коснусь вас три раза шестом, и вы не справились, сестра Литиция.
– Всегда готов, – козыряю противнику,
Посмотрим, кто кого, чтоб тебе всю жизнь сны эротические снились.
Ну, погнали!
Свисток. Первая минута матча!
– Псалом № 12, – приказывает Святоша.
Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец,
доколе будешь скрывать лице Твое от меня?
Послушно вывожу я первые строки.
Константин метко бьет меня по руке.
УУУУ, упырь!
От следующего удара я уворачиваюсь.
Третий пропускаю. Плечо визжит болью.
– Продолжайте, сестра Литиция, – доминирует Святоша, обходя меня по кругу.
Даже времени возмутиться не дает.
Доколе мне слагать советы в душе моей,
Скорбь в сердце моем день (и ночь)?
Верчусь за ним, как зверь в клетке.
Опять получить ой как не хочется. И дело даже не в свободе, работе или достоинстве. А просто больно!
Доколе врагу моему возноситься надо мною?
Призри, услышь меня, Господи Боже мой!
Успеваю отпрыгнуть от следующего удара. И пока Святоша замахивается, убегаю в другой конец зала, ныряю в дверной проем. А бегаю я отлично. Это профессиональное. Этому каждый игрок сборной учится во вторую очередь.
Просвети очи мои, да не усну я сном смертным;
Да не скажет враг мой: "я одолел его".
Да не возрадуются гонители мои, если я поколеблюсь.
Костик презрительно кривит рот.
Я выглядываю из коридора и скороговоркой заканчиваю:
Я же уповаю на милость Твою;
Сердце мое возрадуется о спасении Твоем;
Воспою Господу, облагодетельствовавшему меня,
(и буду петь имени Господа Всевышнего).
Последние слова сливаются в шипение. Но я успел. УСПЕЛ!!!
Выкусите все!
Лукреция у противоположной стены громко кричит: «УРА!!!». Балаклавы девочек дружно летят к потолку! Жозефина пускается в победные пляски.