12-й Псалом сестры Литиции
Шрифт:
Ходит сюда постоянно, к девочкам моим клинья подбивает, да еще опасается за мое здоровье. Как же! В психи записал меня и радуется.
– Здоровый я! Как новобранец в первый день призыва, – отмахиваюсь от его рученок, намеревающихся поправить балаклаву и от досады сплевываю.
Святоша выразительно смотрит на точку преступления. Чё? Харкнуть тоже нельзя?!
– Вы все еще говорите о себе, как о мужчине, сестра Литиция.
– Если я говорю, что мужик, значит я – мужик! Усек, брат?
– Я видел ваше тело, се…
Не сдержавшись, делаю подсечку и толкаю
Меня вот эти подначки про сестру уже порядком достали. Я парень отходчивый и не обидчивый. Но и меру знать надо. Сколько можно меня носом в юбку тыкать?
Всплывает Святоша слишком быстро. Еле успеваю скорчить виноватую физиономию. Мол, извини, что такой фонтан мелкий. Был бы глубже – наплавался бы всласть.
Константин переваливается через каменный парапет, выпрямляется, выжимает одежду. Смотрит на меня, как на ничтожество, и идет в обратно в монастырь. Красный плащ липнет к его телу, как вторая кожа.
Алиса, считается ли вода освященной, если в ней искупался священник?
Остаюсь во дворе один. Впервые без надзора. И вместо того, чтобы бежать, задрав юбки по гланды, сажусь и провожу рукой по траве.
Площадка перед фонтаном во дворе монастыря вполне подходит для футбольного поля. Мелкая травка так напоминает скошенный газон, что я даже пару раз падаю на неё и немного симулирую. Она пахнет, как в деревне.
В детстве футбольное поле упиралось прямо в наш участок. Мы с пацанами перелезали через забор и гоняли мяч – приезжие против местных. Это были мои первые матчи. И самые ценные. Не смотря, на то, что вырос я, можно сказать, в деревне и только около четырнадцати лет переехал в Москву, меня всегда причисляли к Элите. Дом на Бульварном кольце, Коттедж на Рублевке. Матчи на лучших стадионах, форма хороших брендов. Я пробился так высоко от нападающего до тренера с мировым именем, но в душе, кажется, навсегда остался в родном Чернигове.
То ли мокрый след, оставленный Преподобным, то ли родной запах настроили меня на ребяческий, несерьезный лад. И я опять машу на происходящее рукой. Молитвы? Демоны? Женское тело? Да плевать с Останкинской башни на вертолет президентский!
Хочу побегать.
И мяч.
А свалить еще успею.
Мячей у монашек, конечно, не оказывается. Ну откуда? Мне б еще гетры с бутсами захотеть. Но хотелки не затыкаются, и приходится делать все самостоятельно. Убиваю три дня! Даже выкроить идеальные размеры умудряюсь. Ровно семьдесят сантиметров в окружности. Выверенная точность! Лукреция прошивает мяч толстенной иглой (одолжу потом инструмент для испытаний акупунктуры на Костике)! Старательно набиваю опилками кожу! Вкладываю в него душу.
Мой мяч!
Короче, симулирую активную деятельность, лишь бы не протирать коленками пол в церкви и с метелкой не танцевать во дворе.
Тут
И это я ей еще правила не объяснил.
Сопротивляется долго, но я настырный. Меня как-то в самолет пытались не пустить из-за небольшого опьянения. Так через два часа восемнадцать минут извиняться полезли. Потому что я не только доказал отсутствие причины претензии, но и уличил пилота в расизме, гомофобии и мизантропстве. Возможно, стоило бы быть более убедительным в более насущных делах. Настоять, чтобы меня отпустили, например, но, мои тараканы хотели мяч и команду, ну и свисток им всем и каждому по отдельности.
После согласия и крестного знамения в спину, трачу целый день, чтобы научить девочек обращаться с мячом. Несмотря на протесты Жозефины, монашки идею воспринимают с энтузиазмом и носятся вокруг фонтана, как ВДВешники на второе мая. Еще немного и нырнут. И пусть они играют ужасно, учить молитвы сразу становиться веселей. Девочки падают, поднимаются и больше меня не боятся. А нижнего белья никто из них не носит.
Даю себе установку забить три гола до окончания псалма. И первые три раза успеваю. Но потом Оливия умудряется забить в свои же ворота шесть раз подряд, и становится слишком весело. Как к своим ребятам вернулся. Здравствуй, родная Сборная! Хромоногие мои, красавчики! Здравствуй, косолапый Огаров!
На радостях обещаю Оливии медаль и компас с направлением правильных ворот.
Алиса, как тут обстоят дела с другими монастырями? Может нам устроить божественный Мондиаль?
9. Это профессиональное
На всякий случай решаю тренироваться борьбе. Мало ли. Демона я уже видел. С такой пастью, молитва не главное. Главное: бензопила. Или ружье, на худой конец.
На первое время пытаюсь выкрасть на кухне топор для рубки мяса. Но Жозефина ловит на горяченьком и заставляет почистить два мешка картошки вне очереди, подтверждая родство с прапором Егоровым. Не женщина – подзорная труба в юбке.
Через две недели девочки уже отлично играют в тройках. Жозефина оказывается перспективным вратарем. А Лукреция – четким бомбардиром, не хуже Месси. Пока хромает дисциплина и дресскод. Девочки не желают менять юбки на шорты, а туфли на тапочки без каблуков.
Я умудряюсь проводить по матчу в день, повергая моих девочек в полный восторг. И полностью забрасывая свои латинские сочинения.
На одном из таких матчей меня и накрывает. Скручивает в узел и валит на траву.
Лукреция добегает до меня быстрее всех. Надо будет ее нападающим поставить.
– Что-то не то съел, – пытаюсь подняться на ноги. Но коленные чашечки вспоминают, что были сломаны и повреждены еще в прошлом теле, и истерически ноют.
– Давно у вас были алые даты? – спрашивает монашка.