127 часов. Между молотом и наковальней
Шрифт:
Правила спасработ требовали от Чедвика попытаться сперва найти Марка в одиночку, но я не мог откопать себя самостоятельно, чтобы найти свой бипер и переключить его в режим поиска. А до тех пор Чедвиков бипер будет принимать сигнал и с моего.
Через пару минут Чедвик был около меня; вот он уже откопал мою левую руку.
— Приходи в себя, Арон! — Чедвика била нервная дрожь.
Я снова заверил его, что все со мной в порядке, и попросил его откопать мне ноги и отстегнуть лыжные крепления.
Выкрутившись из своей ямы, я встал и увидел огромное съехавшее поле. Я чуть не утратил дар речи.
—
В ста пятидесяти метрах по вертикали от нас колоссальный разлом прорезал верхнюю часть цирка, и справа он был высотой с двухэтажный дом. Снежные глыбы размером с холодильник покрывали весь горный склон, самые огромные куски были размером с вагон. На первый взгляд разлом шел на несколько сотен метров — от края до края. Затем я посмотрел, как он продолжается налево: за островком растущих деревьев, где мы были неожиданно застигнуты ударом, он дугообразно уходил вдаль к юго-восточному гребню, почти на километр. Когда я увидел эти неисчислимые тонны снега, обрушившиеся на склон, мои колени задрожали. То, что после схода такой огромной — с два городских квартала — лавины двое из нас могут участвовать в спасработах, воистину невероятно. Но где же Марк?
Пока я сбежал метров на десять, к террасе на холме, Чедвик исследовал цирк. Скатившиеся глыбы снега закрывали от нас нижнюю часть склона. На краю я просмотрел лавинный язык в поисках каких-либо видимых следов, но ничего не увидел — лавина скатилась до самого низа цирка, на триста метров ниже нас, до самого ручья. Включив бипер в режим поиска, я начал искать, мне безумно хотелось услышать ответный сигнал, но никакого ответа на дисплее не отображалось. Чедвик начал перемещаться вправо и находился метрах в тридцати от меня.
— Какая у тебя дальность? — крикнул я.
— Не знаю.
— Переключи свой бипер на передачу.
Я хотел знать, на каком расстоянии друг от друга мы будем гарантированно ловить сигнал.
— Ты меня ловишь? — закричал он.
— Сейчас нет. Давай ко мне.
— Хорошо! Я пошел! Пошел!
— Стоп! Вот — тридцать восемь!
Мой бипер поймал бипер Чедвика в тридцати восьми метрах.
— Переключи обратно на поиск!
Итак, прочесывая шестисотметровый снежный язык и выдерживая дистанцию между нами в тридцать метров, мы должны были пересечь всю зону лавины пять раз вверх и вниз. Но у нас нет на это времени.
Думай, Арон, думай.
— Чедвик! Мы сейчас оба наверху. Посмотри, где мы оба остановились, проведи линию. Марк должен быть на той же самой линии. Вот только выше или ниже нас?
Чедвик не ответил. Я вернулся, перелез через край лавинного языка и еще раз внимательно осмотрел нижнюю часть горы. Большинство из тех, кто был погребен лавиной и выжил, были найдены в первые пятнадцать минут поиска. Через полчаса шанс реанимировать найденного уже незначителен. У нас не было времени на то, чтобы ходить вверх и вниз. Надо было выбрать одно из двух. Я крикнул:
— Я ничего не увидел, никаких следов внизу. Он над нами! Пошли!
Я не был уверен, что это именно так, но мы должны были сделать выбор. Если Марк еще жив, наши колебания могут убить его в ближайшие несколько минут.
Держа дистанцию в тридцать метров, мы с Чедвиком медленно двинулись вверх по склону к очередному
— Сорок восемь! Я поймал сигнал!
Марк! Мы продвигались тяжело, бедра просто горели, легкие жгло огнем, ноги заплетались. Марк! Нет времени перевести дыхание. Я перевалил через небольшой гребешок, и вдруг мой бипер ожил: 38, 37, 34… 28… 24. Я был близко. Потом я увидел небольшой предмет — это был носок лыжи. Я смог разглядеть лейбл К2.[59]
— Я нашел его! Вижу носок лыжи!
Чедвику надо было исследовать большую, чем мне, площадь, и он затормозился, отставая от меня все ниже и дальше.
— Марк! — закричал я. — Мы идем!
Чедвик крикнул:
— Арон! Возьми лопату!
Я был близко. 18… 15… Я не мог вернуться за лопатой.
— Нет! Давай живо сюда!
Когда я наводил бипер на лыжный носок, прибор начинал пищать быстрее и выше тоном, как детонатор перед взрывом. 11… 8… 4… Сквозь резкий настойчивый писк я расслышал жалобный стон, потом еще раз.
— Марк! Я здесь!
Я исследовал полтора метра вокруг лыжного носка и скинул ком снега размером с портфель, ориентируясь на стон. Клок золотистых волос и кусок красной куртки высовывались из кучи сцементированного снега.
— Марк! Ты меня слышишь?
Марк не мог ждать, времени было в обрез, так что я должен был точно все рассчитать. Сначала я отгреб снег от его лица, чтобы он мог дышать, и при этом несколько раз случайно стукнул его по голове, довольно сильно. Я откинул перекрученную перчатку от его рта и оторопел, пораженный свинцовым оттенком его лица. Я вгляделся в него — это было лицо мертвеца или призрака. В своей жизни я видел четырех мертвецов, и у всех у них цвет лица был гораздо более живой, чем сейчас у Марка.
Я задрал его голову и выудил кусок льда, который затыкал ему рот. С момента схода лавины прошло двенадцать минут, и большую часть этого времени Марк был без воздуха. Он пробурчал, что замерз и устал, и я вздохнул с облегчением.
Рывком я распрямился из своей скрюченной позы и побежал к Чедвику. На полпути он кинул мне лопату. Поймав ее в полете, я рванул назад к Марку. Теперь, когда Марк мог свободно дышать, главная опасность — это низкая температура. Его закопало в снег гораздо глубже, чем меня, и от переохлаждения он может в любой момент потерять сознание и умереть. Первым делом я откопал ему левую руку — она была частично снаружи, — затем спину и левую ногу. Чедвик подошел и стал разговаривать с Марком, пока я лихорадочно копал и откидывал снег вниз по склону. Мне нужна была помощь, чтобы отгрести весь этот тяжелый снег. Откопав Марков рюкзак и отвязав от него лопату, я сунул ее под нос Чедвику:
— Помоги мне копать!
— Не могу, у меня руки замерзли. Ничего в них не держится.
В лавине Чедвик потерял обе перчатки и, после того как сначала откапывал меня, а потом карабкался через огромные снежные глыбы, привел свои руки в совершенно нерабочее состояние. У меня была только одна двойная перчатка. Содрав внешнюю, я отдал ее Чедвику, несмотря на его протесты:
— С моими руками уже все. Береги свои.
— Бери, кому сказано. Выверни ее и надень на правую руку. Помоги мне копать.