13 подвигов Ерофея
Шрифт:
– Ну что, по-твоему, я голяком среди бела дня должен по улицам ходить?
– засмеялся весело Гермес, показав отличные зубы.
– Ты хоть когда-нибудь греческие мифы читал, неужто не знаешь, кто такой Зевс, и что я, то есть Гермес, посланец богов?
Тут уж рассмеялся Ерофей:
– Сам-то я не очень про тебя и твою братию интересуюсь, а вот сестра Елизавета любит Аттику. Так она говорила, что Гермес - большая шельма.
– Что есть - «шельма»?
– озадачился пришелец.
– А это есть - большой прохиндей, проныра, плут да и вор к тому же. Ну, хватит с тебя определений?
Гермес
– Ну, сразу и шельма, сразу и вор… Подумаешь, утащил однажды у Посейдона трезубец, у Ареса - меч, у Аполлона - его золотые стрелы… Так ведь шутя. И вернул же потом всё!
– Ну-ну, - хрюкнул Ерофей весело.
– А ещё честного из себя строишь. Вспомни, может, ещё что-нибудь у кого спёр, а?
– Подумаешь, у Аполлона его коров как-то угнал!
– загорячился Гермес. И тут же победно вскинулся.
– Зато потом он всё равно этих коров мне подарил, потому что я пленил его слух божественной игрой на лире.
– Вот-вот. Ты к тому же и порядочный хвастун, - поддразнил Ерофей.
– Да не хвастун!
– закипятился Гермес.
– Я вообще-то малый не плохой, но натура у меня такая озорная, скучно мне без проказ. Но если хочешь знать, то меня в древней Греции чтил и путник, и оратор, и купец, и атлет, и даже… вор!
– завершил он свою речь.
И засмеялся опять, потому что в запале последним словом признал, что, действительно - большой плут.
– Однако, - Гермес назидательно поднял указательный перст, - я и умён. Заметь, никому до меня не пришло в голову к ногам украденных коров привязать ветки и тем замести следы. Аполлон их никогда бы не отыскал, если бы я сам не признался.
– Да ладно, - махнул пренебрежительно рукой Ерофей.
– Я читал как-то, что вор однажды корову в лапти обул, чтобы следы замести. Вот это - выдумка! А ты - ветки…
Гермес глянул недоверчиво на Ерофея, проверяя, не обманывает ли? Затем беспечно махнул рукой, признавая оригинальность выдумки человека:
– Ну, голь на выдумку хитра, а у вас страна голи.
Тут уж обиделся Ерофей:
– Ну, ты, любимец богов! Говори, да не заговаривайся, а то сейчас двину по зубам: я всё же патриот.
– Да ладно тебе, - примирительно произнес Гермес.
– Это же пословица ваша, я её выудил у кого-то из головы. Слушай, давай лучше поговорим о деле, а то перессоримся ненароком. В общем, так. Я - в самом деле бог Гермес. И послал меня к тебе мой батя Зевс.
– Откуда он узнал обо мне? Вы вон когда жили, а я - вон когда… - пробурчал всё ещё сердитый Ерофей.
– Э, приятель! Олимп вечен, боги-олимпийцы - бессмертны, - Гермес говорил напыщенно и горделиво.
– Ну, ясно. Вы живёте вроде как в другом измерении, ну, вроде тех, что шастают над землёй в летающих тарелках. Видеть, мы вас не видим, а живёте вы рядом.
Гермес на секунду задумался, осмысливая услышанное, и подытожил:
– Ага! Совершенно верно!
– И всё-таки, как вы обо мне узнали?
– Понимаешь, я же не просто посланник богов вроде курьера, это - так, хобби. А в основном я - проводник умерших душ в Аид. Ну, Ерофей, ты же бывал в подземном царстве умерших.
– Какой ещё Аид?
– И то во сне, наверное. Потому что наяву такого не может приключиться.
– Тихгор - это одна из провинций владений бога Аида. Сатана - его наместник. Мы с ним иногда встречаемся, я имею в виду Сатану, вот он и рассказал про тебя. Знаешь, Ерофей, по-моему, он тебя до чёртиков боится, - Гермес улыбнулся.
– Я когда спросил, нельзя ли, мол, найти тебя, так он всеми копытами замахал и заголосил: «Чур меня, чур!» Не испугался бы он так, я бы не стал справки наводить. Тантал тебя очень уважает. У него теперь роскошный ресторан, «Ерофеич» называется, - при этих словах Ерофей польщённо улыбнулся.
– Каждый, кто бывает у Тантала, обязательно пьёт за твое здоровье и со своего стола чем-нибудь угощает хозяина, так что разнесло Тантала в толщину до безобразия. Сизиф опять камень на себе таскает, а дружок твой Тантал, вишь, как устроился. Так что прохиндей - он, а не я. Впрочем, - Гермес глянул усмешливо на Ерофея, - оба мы - достойные сыны своего родителя Зевса. Папаша наш - тоже прохиндей не из последних, - но тут он вспомнил, что и богам сор из избы выносить не следует, и свернул разговор на иное.
– Короче, я как-то сказал о тебе отцу своему, громовержцу Зевсу, и он захотел тебя увидеть, а то сейчас он в большой озабоченности и печали находится.
– Ага, - скривился Ерофей, - больно надо мне громыхалку старого ублажать. Кто я? Шут гороховый?
– Да как ты смеешь так непочтительно называть самого божественного из богов?!
– вскипел Гермес и врезал Ерофею в ухо. Но тот ловко уклонился, и кулак Гермеса просвистел рядом с головой Ерофея, не причинив ему вреда.
– Но-но!
– прикрикнул Ерофей на бога-задиру.
– Не забывай, что ты всё-таки в гостях!
– Ну, извини, - Гермес быстро вскипал, но так же быстро и остывал.
– Не буду больше. А ты, Ероха, собирайся на Олимп.
– Хо!
– усмехнулся Ерофей.
– «Собирайся»! У нас, поди-ка, демократия: свобода слова, совести и выбора действия. Может, я не желаю ехать к вам, к черту на кулички? А он тут, понимаешь, раскомандовался!
– Да не к черту, а на Олимп. Ну, Ерофей, Ерошечка, - Гермес просительно заглянул ему в глаза.
– Ну, ведь ты все равно будешь дома сидеть, работы-то летом не найдешь.
– Это правда, - вздохнул Ерофей: дипломированные выпускники институтов работу находили с трудом, а уж ему на лето и вовсе не найти, тем более что и студотрядов не стало.
– Ну вот!
– обрадовался Гермес.
– Вот и поехали к нам. Там тебе и куличики будут, и Зевс работёнку не пыльную даст. А то давай со мной в Аид. Уж там тебе всегда должность обеспечена, ты только Сатане скажи, - Гермес широко, белозубо осклабился.
– Ерофей, поехали, а?
Ерофея снова всего передернуло от воспоминаний о Тихгоре и Сатане, однако, как говорится, любопытство - не порок, а любопытством Ерофей был наделен в полной мере и даже больше, потому спросил:
– Зачем я понадобился Зевсу?