1632
Шрифт:
Сначала Мелисса со своими сторонниками собрались за одним столом, а Квентин со своими за другим. Но в конце концов оба, как бы по негласному соглашению, встретились лично в вестибюле.
– Я обеспокоена, Квентин, - призналась Мелисса.
– Думаю, что понимаю, что пытается сделать Майк. Если Соединенные Штаты есть часть некоей большой Европейской Конфедерации, мы получаем передышку. Это позволит нам выиграть время для роста, - она попыталась подобрать слова, - и чтобы учить. В отличие от положения осажденного гарнизона.
– И если я сумел отследить все изгибы и повороты в дебатах, Майк только что получил половину Франконии и добавил ее к остальной Тюрингии. Я подозреваю, что охотился-то он за всей Франконией.
– На мгновение в его глазах появилась мечтательность.
– Один черт - расширение рынков сбыта грядет, уж будьте уверены. Любой бизнес у нас начнет расти как на дрожжах. Одни только железные дороги...
– Он прервался, почесав подбородок.
– Кроме того...
– Кроме того...
– подхватила Мелисса. Она тяжело вздохнула: - Это выглядит так, как будто он торгует политическими принципами ради военной безопасности и расцвета экономики.
И снова вздохнула.
– Но так же нельзя. Он, разумеется, не сдвинулся ни на дюйм в Билле о Правах. Майк этим не поступится. Только не этим. Но я опасаюсь, чтобы он не поступился слишком многим в другом.
Квентин фыркнул:
– Майк?– он сухо рассмеялся.
– Мелисса, я не раз раньше вел переговоры с этим свиноголовым сукиным сыном. Даже вспоминать не хочу о том миллионе головных болей.
Управляющий шахтой нахмурился:
– Об этом я не беспокоюсь. Майк ведет переговоры как питбуль. Он отпустит вашу ногу только когда будет уверен, что сожрал на ней все мясо. Дело в том...
– Он снова тяжело вздохнул.
– Черт, дело в том, что я консерватор и плохо принимаю радикальные изменения. А что до предложений Майка...
– Он развел руками.
– О чем мы говорим? Иисусе, да меня вообше не колышит, этот, как вы называете гребаный король.
На этот раз у них с Мелиссой оказался общий предмет для гнева и общее мнение. Затем они одновременно расхохотались.
– Хорошо, - усмехнулась Мелисса, - взгляните на это следующим образом, Квентин. Если уж мы с Вами как то умудряемся ладить, то возможно и эти двое тоже смогут.
Она посмотрела сквозь стеклянные двери библиотеки. Густав и Майк стояли нос к носу, ревя, рыча и дико размахивая руками.
– Тестостерон, - усмехнулась Мелисса. Ее глаза обратились на Ребекку.
– Спасибо тебе, Господи, за женский разум!
Квентин фыркнул. Он собрался отпустить какое-то саркастическое замечание. Затем его глаза тоже упали на Ребекку, и замечание осталось при нем. Фырканье перешло в усмешку.
– Как бы там ни было, здесь я согласен с вами.
– И сердито посмотрев, добавил: - Один единственный раз!
***
Переговоры завершились. По крайней мере, первый раунд.
Густав Адольф развалился в своем кресле, размякший и спокойный.
– Аксель будет в ярости на меня, - сказал он.
– Он назовет меня полоумным крестьянином, которого обманули цыгане.
Майк посмотрел на двери библиотеки. Казалось каждый дюйм стекла был закрыт лицами людей.
– А я кажется обрек себя на ад при жизни, - признался он.
– Они назовут меня новым Бенедиктом Арнольдом. Продавшим свою страну чужой короне.
Его взгляд вернулся, чтобы встретиться со взглядом короля. Никто из них двоих не выглядел особо огорченным.
– А, ерунда, - отрезал Майк. Если понадобится, я призову к новым выборам и начну все с начала.
– И агрессивно добавил: - И снова одержу победу!
Король хмыкнул. Звук был полон удовлетворения.
– Говоришь, как Ваза!
Будущий Генерал-Капитан Соединеных Штатов и его Президент пристально посмотрели друг на друга.
У молчаливого обмена взглядами был большой подтекст. Осознание будущей жестокой ссоры, вернее достаточно частых ссор. Осознание взаимной необходимости. Понимание, что дорога в будущее будет полна ловушек и противоречий. Уважение и даже восхищение друг другом. И лежавшее в основе всего желание - как можно скорее прекратить долгие мучения континента и построить на его руинах лучший мир.
– Спасибо за спасение наших детей, капитан Гарс, - тихо сказал Майк.
Король тяжело кивнул. Его глаза, казалось, мерцали. Он повернулся к Ребекке.
– Вы знаете, ваш муж - настоящий негодяй! Он думает, я не понимаю его тактики. Он думает, что я буду так и продолжать охранять его потомство, и даже предоставлю им мир, достаточно большой, чтобы им было куда расти. И вырасти прямыми и сильными, настоящими гигантами.
Ребекка улыбнулась, но ничего не сказала. Король захихикал.
– Бедные Ваза будущего! Они будут трудиться вдалеке, в поте лица своего, охраняя монстра у себя под крылышком.
Ребекка улыбнулась, но опять промолчала. Король гримасничал, как актер на сцене.
– Оксеншерн ославит меня дураком! Он обвинит меня в подсаживании паразита Швеции и организуемой ей Конфедерации. Corpus Evangelicorum с глистом внутри! И я никогда не увижу этому конца!
Ребекка улыбнулась и снова ничего не ответила. Король вернул ей улыбку. И в этот раз в ней не было ничего театрального. Она была мягкой и уверенной.