1647 год. Королева Наташка.
Шрифт:
«Запретить казаку грабить — то же самое, что запретить кузнечику прыгать. Действует, если оторвать ему обе ноги!» Можно подставить вместо «казак», слова «наемник» или «шляхтич» — смысл останется прежним. Тащить, на готовую взорваться Украину, наемное войско — то же самое, что тушить пожар бензином. Только сильнее полыхнет. Неподкупных людей, готовых до последнего вздоха оборонять женщин и детей от налетчиков, имея прямо перед глазами соблазнительный пример тотального грабежа, после Тридцатилетней войны в Европе не осталось. Идеалисты полегли на полях сражений первыми. Остались реалисты. Циничные и практичные головорезы, без страха и совести. Вроде шайки, что панически устрашила перспектива служить бесплатно. Совесть и страх божий у них появляются «если оторвать обе ноги». Думаете, шучу? А иезуиты решили попробовать.
Здание бывшей казармы, наскоро очищенное от остатков
Вот с таким «контингентом» мы и работаем, в три смены… Розенберг превратился в помесь пересыльного пункта с учебкой. Толпа человеческих обрубков («уволенные по увечью» из рядов бывшие бойцы враждующих армий) полна мрачного энтузиазма. Они — не побегут. Им — не на чем. Попы, от имени Папы Римского, обещали всякому калеке, погибшему в бою за правое дело защиты «мирняка» (не подкопаться!) — прощение и отпущение всех грехов. Наша задача — привести «воинов христовых» в божеский вид. Отмыть, подлечить, переодеть, дать им навыки обращения с непривычным оружием и снаряжением. Создать соответствующий душевный настрой…
Наверное, я безнадежно инфантильна и ничего не понимаю в людях. Хотя уже который день смотрю в разбойничьи рожи… Дышу (через марлевую повязку) пропахшим гноем, кровью и дезинфекцией воздухом. Организую, руковожу, показываю, объясняю. Изуродованные тела, изломанные души. Противоестественным образом, вокруг царит добродушный фатализм. Словно в не наших фильмах про камикадзе. Кино им крутим каждый вечер. Боевики, вестерны, просто «про войну». Ноль эмоций! Ни интереса, ни удивления, ни страха. Или специально таких подбирали, или они сами равнодушными стали. Действует негласный запрет на разговоры (расспросы) о себе. Понятно — незачем возбуждать страсти среди недавних врагов… Запрещено ругаться, драться и приставать к санитарам. Санитары могут пристрелить. Всё остальное — можно. Пить — тоже. Однако, стрелковая подготовка — три раза в день. Фактически — всё свободное время. Не выполняющих нормативы — пугают отчислением. По-моему, отчисление — единственное, чего пациенты всерьез опасаются. Процедуры, включая обработку гниющих культей — не волнуют совершенно. Разве что уколов не любят. А кто их любит? Ближе к весне, по ещё не раскисшим дорогам, увечное войско повезут на восток. Якобы, в паломничество к святым местам…
В моем расписании вырвалась свободная минутка. То есть бардак так и клубится своим чередом, но он принял более организованный характер. А мне моментально дали пинка под зад. «Не царское это дело — говно подтирать!» В смысле — собственноручно работать иньектором и менять гнойные повязки. Сиди — пиши… Как делалось, что получилось, с каким побочным эффектом. Нашим, на Байкале, интересно, блин. Прогрессоры-скоростники. Методика-то разрабатывалась для Эзеля, на самый крайний случай, если против нас в Европе объявят Крестовый поход, например. Ничего, действует…
Что сказать? Подтвердилась старая истина — люди везде одинаковые. Даже если это — бывшие бандиты с большой дороги. Дядя Гриша много раз говорил, что всего за две недели учебки, из сущей обезьяны, которую только что стряхнули с пальмы, можно сделать бойца советской армии. Третий сорт — не брак и тем не менее. Ну, не за две… ну, за три. Первая — ушла на предварительное лечение и социальную адаптацию «поциентов».
Вы когда-нибудь видели, хоть одну, культю ноги, которую никто никогда не лечил после ампутации? Я — насмотрелась. Как веки сомкну — так перед глазами мелькает. Свищи, невромы, гнойные воспаления, торчащие из незаживающих язв обломки костей. Такое впечатление, что их вообще никто и никогда не лечил. Блин! Как с такими ранами можно жить?! Иезуиты говорят — отбирали самых здоровых. Верю… Больные эту зиму не переживут. Иммунитет, у аборигенов эпохи — фантастический. Естественный отбор в действии. Все чахлые — давным-давно померли. Если честно, выживших — лечить просто некогда. Пришлось ломать исходную программу и всё начинать с медицинского ликбеза. А вот не фиг болтать, что нам понадобилось безответное пушечное мясо, типа смертников, которых фашисты, на Земле-1, к пулеметам приковывали. Я за такие слова уже могу убить!
Инвалиды — тоже люди! Все мы — люди… Иезуиты,
С отцом Моринелли, как самым адекватным из местных попов, у меня был на эту тему скандал. Честно говоря — задолбали. Четыре медицинских халата пришлось сменить… Фетишисты! Тряпочники! Хорошо, что брюки в обтяжку… Резать «лоскутки на счастье» из них никто не осмелился. А от полы медицинской одежды — запросто. И не уследишь. Пока делаешь очередному бедолаге иссечение невромы, под местным наркозом, а он ножичком — чик… И — пола с дыркой. Чуть зазеваешься, следующий — чирик… Железное самообладание у людей. Других девчонок не трогают, а меня готовы «разобрать на сувениры». Буквально… Хорошо, хоть руки прекратили целовать. Ага, вам смешно! Фриц тоже ржет… Это, говорит — Norm. От настоящих королей здесь точно так и норовят отщипнуть «кусочек на память». Издержка профессии монарха… Намек — нечего было собственноручно врачеванием заниматься. Теперь доказано — «Drude лечит страшные раны простым прикосновением». Значит — настоящая. Не отвертеться… История про моё взвешивание в ратуше обросла чудовищными слухами. Её пересказывают, «на бис», всем прибывающим новичкам. А хитрющие иезуиты, вместо искоренения вопиющего мракобесия — способствуют. Во всяком случае — не препятствуют. Наверняка затаили очередной коварный замысел. Я их повадки немного изучила…
Что обидно — ведь никаких чудес… Самая обычная антисептика, перекись водорода и марганцовка, сеют в среде патогенной микрофлоры смерть и опустошение… особенно — марганцовка. Бледно-розовый водяной раствор перманганата калия (0,01-0,1 %) — для полосканий и промываний желудка. Чуть-чуть более розовые (0,1–0,5 %) — для промывания ран. Прозрачно-фиолетовые (2–5 %) — идут для обработки глубоких ран. При разложении марганцовка выделяет активный кислород, а это ярый враг микробов и неприятных запахов. Интересно, что образующийся из неё в организме кислород выделяется и мгновенно расходуется в реакциях окисления, не успевая образовывать газовые пузырьки. Можно вводить раствор в глубокие раны инъекциями при очень опасной анаэробной инфекции. Застарелые язвы — зарастают на глазах. За прошедшее время — ни одного случая нагноения. Ни одного случая гангрены… Для многострадальных жертв местных полевых лазаретов — чудо. Подкрашеная вода — фигня. Она ведь даже не освященная! Простой охлажденный кипяток. Кто реально творит чудеса? Она! Воякам — плевать, что ведьма… Иезуитам — плевать, что некрещеная… Как говорят на Украине — «Хоть черт, хоть бис — абы яйца нис!» Ужас… Причем, наши парни, наравне со мною занимающиеся экстремальным врачеванием, в расчет не принимаются. Что там особенного? С кем поведешься, от того и наберешься.
С таким багажем суеверий недолго допрыгаться до теократической диктатуры, кстати. Фанатикам реал по фиг. Обожаемый «символ веры» ткнет пальчиком в сторону «врага» — враз порвут на тряпочки. Мне что теперь, ходить, не вынимая руки из карманов? Разбитной ухарь, из последней партии «новобранцев», вчера, по попе хлопнул. Это он сделал не подумавши… Я ничего не успела. Только ойкнула… Сзади — хрип. Обернулась — ему уже шею свернули… Виновато прячут глаза — Er betrunken (пьяный). Был, ага… Про «символ веры» — ни разу не шутка. Я специально выясняла. За годы Тридцатилетней войны, обильно наполненные разнообразными богохульствами, в солдатской среде Центральной Европы успел сложиться своебразный религиозный культ. На Земле-1 его назвали бы сатанизмом. Поклонением дьявольским силам. Наемники привыкли бравировать своим презрением к любой форме христианской религии, а верить-то во что-то хочется… И тут — подвернулись мы. Особенно я… «Ведьма, приносящая удачу», по местным меркам — завидный бренд. Каждый хочет приобщиться.