1812: Новые факты наполеоновских войн и разгром Наполеона в России
Шрифт:
Император полагал, что командовать войсками в бою не сложнее, нежели парадом на Марсовом поле в Петербурге. В любом случае он должен был находиться при армии, ведь, даже одержав победу, русская армия не должна была (по воле англичан – её союзников) добиться слишком больших успехов. Англии была выгодна война на континенте – долгая, непрерывная война, в которой продолжительное время никто не должен был одерживать решительных успехов. Вот об этом почему-то не задумывались исследователи наполеоновских войн.
Хотел ли Император России только личной славы? Только ли за
В насмешку русским генералам он сделал главным своим советником не Кутузова или какого-то другого опытного русского генерала, а выбрал на эту роль трусливого и продажного бездаря – австрийского генерал-квартирмейстера Вейротера. Видно, люди падкие на лесть и предательство были более по душе Императору.
Между тем Наполеон, узнав о сосредоточении русских войск, но, не имея желания драться, направил к Александру генерала Савари. Однако тот, ведя себя осторожно и разумно, выяснил, что у австрийцев и русских нет единства, а опытный и опасный полководец Кутузов связан по рукам и ногам Александром, который был совершенным профаном в военном деле. Стало ясно, что сражение может быть успешным. Савари постарался сделать так, чтобы Александр подумал, будто Наполеон боится наступления австрийцев и русских, что французы слишком слабы, и опасаются сражения.
Всё это ещё более убедило Александра, что надо немедленно наступать. А тут ещё пришло сообщение о том, что возле местечка Вишау шесть русских гусарских эскадронов, опрокинули и рассеяли восемь эскадронов французских.
Наполеон на итоги этой стычки внимания не обратил – всяко бывает. Его внимание привлекла обстановка в лагере союзников. Узнав от Савари об истинном положении дел, он сменил решение и поручил Бертье готовиться к сражению. Наполеон снова направил Савари к Александру с просьбой о личном свидании. Тайная же цель была такова – окончательно убедить Императора России, что французы очень боятся сражения и потому стремятся к переговорам.
Александр от встречи отказался и послал к Наполеону Долгорукова. А тот, под влиянием своего Императора, тоже отчасти лишился возможности объективно оценивать обстановку.
Впоследствии Наполеон говорил, что Долгоруков разговаривал с ним как с боярином, которого собираются сослать в Сибирь. Наполеон сказал прямо: «Долго ли нам воевать? Чего хотят от меня? За что воюет со мною Император Александр? Чего требует он? Пусть он распространяет границы за счёт соседей, особенно турок, тогда все ссоры его с Францией кончатся».
Не забывая о лживости и коварстве императора Франции, всё же нельзя не согласиться с тем, что тот никак не мог понять, для чего же все-таки Александр стремится к войне с Францией и какая в том польза для России. Он прекрасно знал, каковы у русских союзники – они показали это ещё во время походов Суворова. Теперь они также демонстрировали равнодушие к русским, которые пришли их спасать.
Нелегко угадать тайные мысли любого агрессора, однако поступки Наполеона в тот период свидетельствуют скорее о том, что он действительно не хотел войны с Россией – ему и без того хватало дел в Европе, чтобы зариться на огромное пространство, в своё время поглотившее и дикие орды Востока, и многих европейских завоевателей.
Долгоруков вёл себя заносчиво, всем видом показывая, с каким отвращением разговаривает с Наполеоном. Он высказался по поводу незаконного захвата Францией Голландии и бедственного положения Сардинского королевства, обманутого французами. Смешно было слышать, что такой великой державе, как Россия, было дело до каких-то европейских стран, которые никогда ничего, кроме зла, ей не приносили. А сами, между тем, могли поместиться на территории одной только её губернии. Удивительно было думать, что ради этих стран, даже о существовании которых было совсем неизвестно русским крестьянам, одетым в военную форму, необходимо бить французских крестьян, тоже призванных в воинский строй. Причём, от этого взаимного избиения не было никакой пользы ни французскому народу, ни русскому народу.
Впрочем, если принять во внимание то новое, что стало известно о происхождении Императора, известного нам под именем Александра Павловича, о его истинном рождении, воспитании, обучении, всё станет на место. Эти битвы были нужны Англии, но никогда и никто бы не подумал, что Аустерлицкая бойня нужна «туманному Альбиону», ибо он умел прятать концы в воду.
Наполеон, не посвящённый в тайны Императора России, был крайне удивлён бестолковостью его целей и сказал Долгорукову: «России надобно следовать совсем другой политике и помышлять о своих собственных выгодах».
Долгоруков демонстративно отвернулся, вскочил на коня и ускакал, не простившись, то есть презрев все нормы элементарного этикета.
«Итак, будем драться!» – сказал вслед Долгорукову ещё более удивлённый император Франции.
Теперь Наполеон уже сам стремился к бою, видя, что русскими и австрийцами управляют взбалмошные дружки Александра, опирающиеся на столь же бестолковых в военном отношении австрийских начальников, коим всем вместе не только руководить армией или даже дивизией или хотя бы ротой доверять рискованно, но и пасти стадо овец доверить опасно.
Наполеон ухмылялся вслед. Он знал, что все планы союзников в канун сражения будут у него на столе, потому что австрийцы, не умея воевать, хорошо умели торговать планами войн, кампаний и сражений, в коих им доводилось участвовать. Неслучайно на требования высшего австрийского командования представить планы кампании 1799 года, Суворов отправил в Вену тщательно опечатанный сургучными печатями чистый лист бумаги.
Между тем, Долгоруков в возбуждении прискакал к Александру и воскликнул: «Наш успех несомненный! Стоит только пойти вперёд, и неприятели отступят, как отступили они от Вишау…»