1812. Великий год России(Новый взгляд на Отечественную войну 1812 года)
Шрифт:
Командный состав «Великой армии» к 1812 г. считался лучшим в мире. Ни одна армия не имела такого созвездия военных талантов, каждый из которых выдвинулся в генералы и маршалы исключительно благодаря своим дарованиям и независимо от происхождения, родства, протекции или монаршего каприза. Из 18 маршалов Наполеона, которые к 1812 г. еще оставались в строю, 11 пошли с ним в поход на Россию.
Самым выдающимся из них был Луи-Никола Даву (1770–1823), герцог Ауэрштедтский, князь Экмюльский, командующий образцовым 1-м корпусом «Великой армии», замечательный стратег и военный администратор, тот самый Даву, который 14 октября 1806 г. в битве под Ауэрштедтом уничтожил половину прусской армии, пока сам Наполеон в другой битве, под Иеной, уничтожал другую ее половину.
Разносторонне одаренный, соединявший в себе крупного военачальника с тонким государственным и политическим деятелем («…Великий человек, еще не оцененный по достоинству», — писал о нем в 1818 г. Стендаль) [259] , Даву, хотя и был безгранично предан Наполеону, отличался республиканской честностью, прямотой и редким для маршала империи бескорыстием [260] . Сам Наполеон, будучи уже на острове Св. Елены, оценил Даву таким образом: «Это один из самых славных и чистых героев
259
Стендаль Ф. Собр. соч. Т. 14. С. 299.
260
Французы в Польше в 1806–1808 гг. // Русская старина. 1902. № 2. С. 460; Военский К.А. Наполеон и его маршалы в 1812 г. М., 1912. С. 44.
261
Hourtoulle F. Davout le terrible. P., 1975. P. 3.
Даву был требователен к себе и другим, в любых условиях железной рукой держал порядок и дисциплину (одна из лучших его биографий так и называется: «Железный маршал») [262] . Поэтому в армии его «недолюбливали» (20. С. 253). Здесь, по-видимому, Лев Толстой и усмотрел какие-то основания для того, чтобы изобразить Даву на страницах «Войны и мира» «Аракчеевым» императора Наполеона [263] . На деле же, кроме личной суровости (тоже, впрочем, несоизмеримой: Даву был предельно строг, Аракчеев же — патологически жесток), между «железным маршалом» Франции и «неистовым тираном» России [264] не было ничего общего.
262
Gallaher J. The Iron Marshal. L., 1976.
263
Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 14 т. Т. 6. М., 1951. С. 22.
264
Рылеев К.Ф. Полн. собр. соч. М., 1934, С. 89.
Рядом с Даву, уступая ему как стратег, но превосходя его как тактик, стоял в 1812 г. командующий 3-м корпусом «Великой армии» Мишель Ней (1769–1815), герцог Эльхингенский (и «князь Московский» — этого титула он был удостоен за доблесть в Бородинской битве), герой всех кампаний Наполеона, исключительно популярный в армии. «Это бог Марс, — вспоминал о нем барон П. Денье, — его вид, взгляд, уверенность могут воодушевить самых робких» (40. С. 46).
Воин рыцарского характера и неукротимого темперамента, «огнедышащий Ней») [265] был живым олицетворением боевого духа «Великой армии». Не зря именно он получил от Наполеона характеристику, которую армия ставила выше всех его титулов: «храбрейший из храбрых» [266] .
265
Белинский В.Г. Полн. собр. соч. Т. 3. М., 1953. С. 351.
266
Поныне не угасающий в мире интерес к личности Нея подогревается спорами о загадочных подробностях его судьбы. 7 декабря 1815 г. он был расстрелян по приговору королевского суда Бурбонов. Теперь в Париже, на площади Обсерватории, где французы казнили своего «храбрейшего из храбрых», стоит памятник ему. Существует, однако, версия в западной и советской литературе о том, что М. Ней в 1815 г. спасся и уехал в США, где прожил до 1846 г. под именем Питера Стюарта Нея — школьного учителя. Аргументы «за» и «против» этой версии см.: Натансон Э.А. Был ли казнен маршал Ней? // Вопр. истории. 1968. № 7.
Третьим по значению и самым популярным из маршалов «Великой армии» 1812 г. был Иоахим Мюрат (1767–1815) — трактирный слуга (по-русски — половой), ставший имперским принцем, великим герцогом Бергским и королем Неаполитанским (кстати, и мужем сестры Наполеона Каролины), прославленный начальник всей кавалерии Наполеона и вообще один из лучших кавалерийских военачальников Запада.
Мюрат не был ни политиком, ни стратегом. Наполеон говорил о нем в 1812 г. А. Коленкуру: «У него так мало в голове!» (19. С. 294) [267] . Зато как предводитель конницы, виртуоз атаки и преследования он, по мнению Наполеона, был «лучшим в мире» [268] . Коронованный сорвиголова, Мюрат удалью и отвагой не уступал самому Нею. Всегда в авангарде, всегда там, где была наибольшая опасность и требовалось высочайшее мужество, он ободрял сражающихся выспренне-грубоватой речью («Славно, дети! Опрокиньте эту сволочь! Вы стреляете, как ангелы!») и в критический момент лично вел в атаку свои кавалерийские лавы — голубоглазый атлет и красавец с кудрями до плеч, разодетый в шелка, бархат, страусовые перья, со всеми регалиями и с одним хлыстом в руке, причем ни разу после сабельного удара под Абукиром в 1799 г. не был ранен.
267
У Мюрата «было лишь одно политическое достоинство: он на многое дерзал и храбро дрался» (Мицкевич А. Собр. соч.: В 5 т. Т. 5. М., 1954. С. 200).
268
O'Meara В. Napoleon en exil. V. 1. Bruxelles, 1822. Р. 90.
Талантливы были, каждый по-своему, и другие маршалы «Великой армии»: начальник Старой гвардии Франсуа- Жозеф Лефевр (1755–1820) — волонтер революции прямо от сохи, получивший от Наполеона маршальский жезл и титул герцога Данцигского, малограмотный, но зато сильный природным умом, крестьянской смекалкой и солдатской доблестью; командующий гвардейской кавалерией Жан-Батист Бессьер (1768–1813) — рядовой солдат 1792 г., герцог Истрийский, военачальник, который совмещал в себе энергию Мюрата и выдержку Лефевра, гражданин античного склада, любимец солдатской массы [269] ; командующий 2-м корпусом Никола-Шарль Удино (1767–1847), герцог Реджио, о личной храбрости которого свидетельствовали его 32 раны; начальник штаба «Великой армии» Луи-Александр Бертье (1753–1815), герцог Валанженский, князь Невшательский и Ваграмский, который служил штабным офицером в войнах двух революций — американской и французской, а при Наполеоне с 1807 до 1814 г. бессменно и во многом образцово руководил Главным штабом, самый старший по возрасту из сподвижников Наполеона в русском походе [270] .
269
См. о нем: Маркс К. Бессьер (Т. 14. С. 138–139).
270
См. о нем: Маркс К. Бертье. (Т. 14. С. 95–98).
Вровень с маршалами по значению и даже несколько выше их (кроме Мюрата) по своему титулу стоял командующий 4-м корпусом Евгений Богарне (1781–1824) — вице-король Италии [271] , пасынок Наполеона [272] , заметно выделявшийся среди многолюдной родни императора военными дарованиями и благородством характера.
Из генералов «Великой армии» 1812 г. нужно отметить в первую очередь двух корпусных начальников, вскоре ставших маршалами. Один из них — командующий 5-м корпусом князь Юзеф Понятовский (1763–1813), племянник последнего короля Польши, сподвижник Т. Костюшко, «польский Баярд», как называли его в Европе, — отличался талантами государственного и военного деятеля, личным мужеством и обаянием, а среди поляков к тому же и головокружительной популярностью, перераставшей в культ его личности [273] . Другой — командующий 6-м корпусом граф Лоран-Гувион Сен-Сир (1764–1830), умный стратег и хитрый тактик, — считался едва ли не лучшим после Даву администратором «Великой армии».
271
Королем Италии считался сам Наполеон.
272
Е. Богарне был сыном первой жены Наполеона Жозефины от ее первого брака с генералом французской революции Александром Богарне. «Незаурядную личность» Евгения высоко ценил И. Гёте (см.: Эккерман И.П. Разговоры с Гёте в последние годы его жизни. М., 1981. С. 115). А.И. Попов недавно выступил с забавным предложением «переименовать» соратников Наполеона фонетически ближе к французскому языку: не Иоахим Мюрат, а Джоашен Мюра, не Евгений Богарне, а Эжен Боарнэ, но почему-то не предложил называть Париж по-французски — Пари (Попов А.И. Великая армия в России. Погоня за миражом. Самара, 2002. С. 26).
273
Askenazy Sz. Ksiaze Jozef Poniatowski. Warszawa, 1974. В Варшаве перед зданием Совета Министров стоит памятник Ю. Понятовскому работы Б. Торвальдсена.
Среди кандидатов в маршалы Франции блистали в 1812 г. и два отважных кавалерийских генерала: Луи-Пьер Монбрен (1770–1812) — герой знаменитой, «фантастической» [274] атаки на горную позицию испанцев у Сомо-Сиерра 30 ноября 1808 г. и Огюст Коленкур (1777–1812) — младший брат А. Коленкура, — который «участвовал в большем числе сражений, чем прожил лет» [275] .
Медицинскую службу «Великой армии» возглавлял ученый с мировым именем, один из основоположников военно-полевой хирургии, впоследствии президент Парижской академии наук Доминик-Жан Ларрей (1766–1842). Он прошел с Наполеоном весь его полководческий путь от Тулона до Ватерлоо.
274
La Campagne de Russie. Napoleon — 1812 P., 1981. P. 170.
275
Ibidem.
Силы «Великой армии» выглядели особенно грозными оттого, что их вел на Россию сам Наполеон, которого современники (включая и феодальных монархов во главе с Александром I) почти единодушно признавали гениальнейшим полководцем всех времен и народов [276] .
Однако армия Наполеона в 1812 г. имела уже и серьезные слабости. Так, пагубно влиял на нее разношерстный, многоплеменный состав. Французов в ней было меньше половины. Большинство же составляли поляки, итальянцы, баварцы, пруссаки, саксонцы, вестфальцы, голландцы, датчане, испанцы, португальцы, швейцарцы и лица других национальностей. В гвардии Наполеона был даже эскадрон арабов. «Шестнадцать иноплеменных народов, томящихся под железным скипетром его властолюбия, — писал о Наполеоне М.Б. Барклай де Толли, — привел он на брань против России» (цит. по: 32. Т. 7. С. 476). В числе офицеров «Великой армии» шли на Россию Анри Бейль (ставший позднее классиком мировой литературы под псевдонимом Стендаль), Юзеф Бем (будущий герой польского восстания 1830–1831 гг. и венгерской революции 1848–1849 гг.), Георг Людвиг Гегель (родной брат философа), Ф.В. Булгарин (впоследствии литературный холоп царизма).
276
Даже А.В. Суворов, который мог оценить только первые (до 1800 г.) походы Наполеона, назвал его в числе трех лучших полководцев мира рядом с Цезарем и Ганнибалом (см.: Осипов К. A.В. Суворов. М., 1949. С. 251).
Многие, особенно испанцы, ненавидели Наполеона как поработителя их отечества и шли за ним на войну только по принуждению. Воевали они нехотя и часто дезертировали. В корпусе Даву, например, был полк из ганзейских немцев, который почти весь разбежался еще до перехода через русскую границу (31. С. 13). Самые решительные переходили на сторону России, повернув оружие против французов (из 15 тыс. испанцев и португальцев «Великой армии» так поступили 4 тыс.) [277] . Вполне надежны были из «инородцев» лишь итальянцы и поляки — «французы Севера», как называли их солдаты французских частей.
277
Листовки Отечественной войны. 1812 г. С. 8.