1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов
Шрифт:
Как это представил Вейль, «полпятого утра спешившиеся казаки захватили пригороды, а Турн тем временем отвлекал внимание части гарнизона демонстрацией на другом берегу Луана» [1230] . И Турна теперь из истории взятия Немура, как слово из песни, не выкинешь... Сегодня на интернет-форумах так и пишут: «Казаки Платова совместно с австрийским авангардом подполковника Турна»...
В своих рапортах Платов заслугу «отвлечения внимания неприятеля» приписывал не австрийскому отряду, с которым до этого русские никак не могли наладить взаимодействие, а своим подчиненным. Кайсаров, имевший в авангарде генерал-майора Шперберга и полковника Крамина (или Кромина) [1231] , атаковал мост через канал на дороге на Фонтенбло. В это время генерал-майор Т.Д. Греков 18-й проводил ложную атаку на мост Сен-Пьер, а 100 человек из полка Грекова 8-го, возглавляемые есаулом Ситниковым, отвлекали внимание неприятеля, имитируя атаку на Папском мосту [1232] . Казаки Кайсарова подтянули артиллерию, как рапортовал Платов, «на пистолетный выстрел» [1233] и разбили Фонтенблоские ворота. Под прикрытием черноморских стрелков казаки «рабочего полка» начали разбирать их остатки.
1230
Dumesnil A.J. Ор. cit. P. 129. В традиции отечественной историографии считать, что казаки захватили пригороды Немура «сходу», т. е. 15 февраля, а не в полпятого утра 16 февраля.
1231
Крамин -
1232
Из рапорта Платова: «Сильная же партия моя, бывшая на дороге к Марет, тревогою должна была развлекать внимание неприятеля на Понский мост». См.: Донское казачество... С. 547.
1233
Если это правда, то затея для артиллеристов была довольно рискованная.
Французы только теперь определили направление главной атаки и бросили сюда все свои силы. С помощью оставшихся пушек (если верить Дюменилю, на тот момент в строю была одна пушка) защищались они с большим упорством, но спешившиеся казаки под командованием генерал-майора Шперберга и полковника Крамина с пиками наперевес бросились в пролом в воротах и ворвались в город. Все четыре орудия были захвачены, неприятель был сбит и отступил внутрь города [1234] .
В версии событий, сочно изложенной П.Н. Красновым, ворота были не столько разбиты, сколько сожжены. После неудачи первой атаки Платов послал на помощь И.Я. Шпербергу часть полка Грекова 18-го: «Казаки живо подскочили к воротам, принесли солому, порох, и вскоре зарево озарило темноту ночи. Ворота города горели. Казаки с криком “Ура” кинулись с одними дротиками на приступ, черноморские сотни открыли сильную стрельбу по стенам... И вдруг среди трескотни ружей и криков “Ура!” раздались резкие звуки трубы. Неприятель трубил о сдаче. <...> к рассвету все было кончено. <...> “Мы возложили упование наше на Бога, - сказал Платов генерал- майору Грекову 8-му и полковнику Шпербергу.
– Бог увенчал надежду нашу. Принесем Ему благодарение”» [1235] .
1234
Донское казачество... С. 569. При этом штурме отличился подполковник Д.С. Плохой. Он во главе своих стрелков занял Фонтенблоский мост, «чем много способствовал пешей колонне казаков под командой генерал- майора Шпенберга» (видимо, Я.И. Шперберга.
– Л. Г.) захватить укрепленные ворота и войти в город. За взятие Немура Д.С. Плохой получит орден Св. Анны 2-го класса. См.: Фролов Б.Е. Первый сборный конный полк // Заграничные походы российской армии. 1813-1815 годы. Энциклопедия. Т. 2. С. 246.
1235
Краснов П.Н. Картины былого Тихого Дона... В другом сочинении П.Н. Краснов, описывая действия казаков 16 февраля под Немуром на правом фланге (у ворот Сен-Пьер), живописует храбрость Атаманского полка Т.Д. Грекова 18-го, а именно подполковника Бегидова и сотника Конькова, которые во главе «охотников» конными переправились через канал, спешились, топорами разломали ворота и ворвались в город, потеряв при этом до 30 человек (видимо, число потерь взято из книги М. Богдановича). Подчеркивается, что Платов своей победой «много был обязан лихой и смелой атаке генерала Грекова с атаманцами». См.: Краснов П.Н. Атаманская памятка...
М.И. Платов рапортовал, что после того, как казаки ворвались в город, командир гарнизона «полковник Грушо» и «тамошний комендант майор Боньи» просили пощады и позволить засевшему в средневековом замке гарнизону уйти в Фонтенбло. Но он это предложение отверг, поскольку город и так уже был в руках казаков: остатки гарнизона были объявлены военнопленными [1236] . Двери замка, где некогда был подписан договор, положивший начало войне гугенотов и протестантов, открылись, и французы сдались.
1236
Донское казачество... С. 569.
Потери французов, по рапорту Платова, достигли 200 человек убитыми, в том числе 5 офицеров. Пленены были Грушо, Боньи, 17 офицеров и до 600 унтер-офицеров и рядовых. Казакам достались также 4 пушки, зарядные ящики [1237] , «довольное число ружей» и 400 фунтов пороха для мин [1238] . Потери Платова, по Богдановичу, составили не более 30 человек, в том числе два офицера [1239] .
П.Н. Краснов, впечатленный «штурмом крепости в конном строю» [1240] , в своем очерке позволил себе добавить еще одну красочную деталь событий того утра. «Настал рассвет. Пленники сидели в казачьем лагере и видели кругом себя лишь небольшой конный отряд донских и черноморских казаков. Платов позвал к своему шатру коменданта крепости Намура закусить чем Бог послал. “А где же ваша пехота?” - спросил комендант у Платова. Платов показал ему на казаков. “Вот те люди, - сказал он, - которые штурмовали вас ночью”. “Я должен быть расстрелян за мою оплошность!
– вскричал французский полковник.
– Никогда бы я не сдал города, если бы я знал, что тут одни казаки”. “Э, друг мой!
– сказал на это Платов.
– Прежде не хвались, а Богу помолись! Напишите-ка лучше Наполеону, что с нашим государем ополчился на него сам Бог, и мы не желаем зла французам, но хотим только истребить его, общего нашего врага”» [1241] .
1237
Зарядный ящик - одноосная повозка с боекомплектом.
1238
Донское казачество... С. 569. «Журнал военных движений» сообщал новости за 16 февраля: «Генерал от кавалерии граф Платов приняв в ночь на сие число штурмовать укрепленный город Немур, овладел оным невзирая на упорную защиту гарнизона и взял в плен: полковника Грушо, коменданта города Баньи, 1 майора, 5 капитанов, 11 сюбалтерн-офицеров, до 600 нижних чинов, 4 пушки с зарядными ящиками, много оружия, пороха и прочего военного снаряду». См.: Журнал военных движений... С. 112.
1239
Богданович М. Указ. соч. С. 158. То же см.: Мамышев В. Указ. соч. С. 196.
1240
Так он озаглавил небольшой раздел в своей книге. См.: Краснов П.Н. Атаманская памятка. 1775-1900...
1241
Краснов П.Н. Картины былого Тихого Дона...
Первым после капитуляции в город вошел усиленный казачий пикет, а за ним, как указывал Дюмениль, и «венгерские гусары, которые прикрепили к своим головным уборам зеленые веточки, символизирующие по австрийскому обычаю победу» [1242] . Следом за ними в город торжественно вошел Атаманский полк с самим М.И. Платовым во главе. «Жители приветствовали казаков радостными криками» [1243] .
В отличие от рапортов Платова в изложении Вейля взятие Немура выглядит как совместная победа казаков и австрийцев. 16 февраля казачья артиллерия обстреляла городские ворота, подавила огнем артиллерию французов и после, как писал Вейль, «довольно жестокой битвы» казаки с одной стороны, а австрийцы с другой одновременно вошли в Немур. 600 пленных и 4 орудия попали в руки казаков и Турна [1244] .
1242
Dumesnil A.J. Op. cit. P. 46.
1243
Краснов П.Н. Картины былого Тихого Дона...
1244
Weil М.-Н. Op. cit. Т. 2. Р. 130. По Дюменилю, как мы видели, вхождение союзников в город через Парижский мост было иным: казаки, венгры, штаб Платова.
В той оперативной обстановке город в принципе был обречен: приказ Монбрена об отступлении и сдаче просто не дошел до его коменданта. Не взять Немур союзники не могли. Заняв город и устроив здесь с 16 февраля свою генеральную квартиру, Платов тем самым установил контроль над еще одной переправой через Луан, упрочил связь с Главной армией, обезопасил коммуникации, получил возможность дать очередную передышку войскам и, в конце концов, выполнил приказ императора России. Атаман, конечно, победно рапортовал, он не преминул сообщить о захвате им Немура, как заметил Вейль, «с обычной для него помпезностью». Платов взял на себя смелость поздравить Александра I с этим событием и одновременно выразил надежду, что русские знамена скоро будут развиваться и над столицей Франции [1245] .
1245
Ibid.
Заняв Немур, как это следует из рапорта Платова от 22 февраля [1246] , казаки поспешили расчистить проходы через мосты, разминировали Папский мост, сожгли все трое ворот и палисады. Кроме того, был разломан участок телеграфной линии Париж - Лион и два шлюза на канале Бриар: вода была спущена, а сам канал завален двумя каменными домами, чтобы препятствовать судоходству [1247] .
Большой отряд казаков был послан занять дорогу на Бурбоне по другую сторону Греца, чтобы избежать сюрпризов с этой стороны. Захваченный в плен гарнизон направлен под конвоем в Санс с наказом, между прочим, не чинить французам утеснений и относиться как к офицерам, так и к молодым выпускникам военной школы Фонтенбло с одинаковым уважением. Что касается национальных гвардейцев, то они побросали оружие и, будучи без униформы, попрятались по домам. Сразу же после занятия города русские перенесли в больницу своих раненых. Их было больше, чем французов, но точная цифра погибших так никогда и не станет известной. Больница, уже переполненная ранеными в разных баталиях на полях Шампани, могла предоставить весьма скромные условия этим новым жертвам войны. Боялись, чтобы тиф, обнаруженный у больных одной из палат, не распространился на других и дальше - по городу. Хорошо, что меры французских и русских медиков устранили эту опасность [1248] .
1246
Рапорт М.И. Платова по случаю взятия Немура была опубликован Михайловским-Данилевским с комментарием, что слог его «напоминает царствование императрицы Екатерины и носит на себе отпечаток века великой Монархии». См.: Михайловский-Данилевский А.И. Указ. соч. T. 1. С. 232.
1247
Донское казачество... С. 548-549. То же см.: Dumesnil A.J. Op. cit. Р. 48.
1248
Dumesnil A. J. Ор. cit. Р. 47-48.
19 февраля в 6 вечера в Немур вернутся французские войска. Возвращаются на места прежние функционеры, аудиторы подсчитывают убытки [1249] , пропагандисты требуют «жареного», военные наказывают предателей и шпионов. Поведение французских официальных лиц в первые дни после отступления казаков весьма было красноречиво и показательно, оно проясняет, как работала наполеоновская пропагандистская машина, как тиражировался образ казаков- варваров.
Только 24 февраля 1814 г. Journal de l'Empire, преувеличив силы нападавших в три раза, а силы защищающихся преуменьшив в два раза, наконец-то сообщила о поступивших 21 февраля из Немура новостях: только после артобстрела, который длился с полудня до ночи, Немур 15 февраля открыл свои двери туче казаков; «шесть тысяч» казаков Платова заняли наш город, который защищало только «240 человек во главе с майором», и горожане познали «все виды насилия». Так, когда город был взят, «майора привязали к телеге и возили по всему городу, осыпая солдатскими оскорблениями». Journal de l'Empire и успокаивала, и склоняла граждан к сопротивлению казакам: «Эти презренные атакуют только, когда их тридцать против одного. Они боятся наших крестьян» [1250] . Последнее замечание относительно трусости казаков будет повторено в Moniteur от 7 марта 1814 г. со ссылкой на рапорт «муниципального совета» Немура [1251] .
1249
Как только казаки отступили, правительство направило, как уже указывалось выше, в этот район аудитора Государственного совета Констана де Мора со специальной миссией собрать сведения о реквизициях в коммунах и об ущербе частным лицам. Отчет следовало отправить министру внутренних дел. См.: Dumesnil A. J. Ор. cit. Р. 49.
1250
Journal de l’Empire. 1814. 24 fevrier. P. 2.
1251
Казаки атакуют только тогда, когда их тридцать против одного и боятся французских крестьян: известен якобы случай, когда 25 казаков позорно бежали от 7 плохо вооруженных крестьян. См.: Moniteur. 1814. 7 mars. P. 2.
Но из публикации того же А.Ж. Дюмениля прямо следует, что информация, сообщаемая Journal de l'Empire, Moniteur и пересказываемая историками [1252] , - не более, чем обыкновенное вранье.
Дюмениль писал: «...B тот момент, когда французский комендант направлялся, чтобы передать город в руки противника, перед тем уже предстал мэр, который хотел добиться для жителей гарантий безопасности». Обращаясь к генералу Платову, который уже прибыл на Парижский мост, он ему сказал, что репутация атамана идет впереди него и он знает о нем как о человеке благородном и щедром. Поэтому и просит оказать уважение по отношению к жителям и их имуществу, что придало бы мэру уверенности. Атаман пожал мэру руку и такие гарантии дал. Дюмениль подчеркивает дисциплинированность казаков Платова. По его свидетельству, верный своему обещанию атаман строго следил за дисциплиной: «...никаких осквернений жилищ, никакого грабежа не было». Жителям было приказано сдать все имеющееся у них оружие. На город наложена контрибуция серебром, объявлена реквизиция водки, сыромятной кожи, сукна, холстины, соломы, овса и сена для 10 000 лошадей. Но на практике «за исключением части фуража, хлеба, мяса, вина и водки, необходимых для пропитания войск в течение трех дней, больше никаких реквизиций не проводилось». Разве что самому мэру, который был торговцем тканями, пришлось расстаться по просьбе венгерского офицера (из отряда Турна) с несколькими штуками голубого и серого сукна [1253] .
1252
Эту заметку из Journal de l’Empire и пересказывает Лиоре. См.: Lioret G. Op. cit. P. 49.
1253
Dumesnil А J. Op. cit. Р. 46-47.
Дюмениль признал, что казачьи части Сеславина и Платова в течение тех 10 дней, что они находились в области Гатинэ, в целом старались поддерживать дисциплину, но, несмотря на это, все же принесли региону «много бед и несчастий». Но речь здесь идет не о каких-то грабежах и насилиях, а о тяжести для местных жителей обеспечивать реквизиции [1254] . Кому-то здесь не повезло, как небольшой коммуне Бордо, вынужденной в течение двух дней терпеть присутствие 400 человек врага, а затем в течение 20 часов еще полутора тысяч и, как следствие, «разоренной». Кому-то повезло больше, как коммуне Пюизо: один раз они доставили фураж казачьему пикету, вставшему на бивуак около местного кладбища, а больше никаких притеснений от них не испытывали [1255] .
1254
Речь не о каких-то завышенных требованиях казаков. Французы жаловались на реквизиции вообще, на реквизиции, осуществляемые и вюртембержцами, и австрийцами, и самими же французами.
1255
Dumesnil А. J. Op. cit. Р. 49. Но не стоит забывать, что страдали французы и от реквизиций, производимых собственной армией! В частности, жители той же Пюизо по приказу генерала Алликса должны были в 24 часа поставить в Немур фураж, овес и рогатый скот и передать все военным комиссарам, присланным в этот город. См.: Ibid. Р. 52.