19 мест в машине времени
Шрифт:
У Изобретателя выпала из руки отвертка и покатилась по полу. На его лице было написано невероятное изумление.
– Припрятать от меня? Но я же сам ее построил. Зачем же ее от меня прятать?
Костя вздохнул, толкнул локтем в бок Петра, чтобы пока тот помолчал, и приготовился к долгому разговору.
– Лаэрт Анатольевич, а вы эффект кажущегося не присутствия освоили? – спросил он.
– Да нет, конечно, – поморщился учитель физики. – Но тут не было ни малейшей зацепки. Вот и фонокварелескоп я не смог бы построить, – добавил он с виной в голосе.
– И вы собирались путешествовать во времени? – задал Костя другой вопрос. – Вот так, без эффекта кажущегося не присутствия, чтобы любой мог вас увидеть в двадцать третьем веке или, скажем, в девятнадцатом?
– Конечно, собирался! – ответил Изобретатель. – Раз машина времени построена, значит, надо ее испытать!
– Лаэрт Анатольевич, – сказал Костя, – а вы подумали о том, что общение людей разных эпох может привести к совершенно непредсказуемому изменению в ходе истории? Представьте, что вы принесли преждевременные знания в средние века. Или, наоборот, нахватались бы каких-нибудь научных сведений в двадцать третьем веке и принесли их нам. Вот машину времени вы уже построили, а она для нас совершенно преждевременна, хоть вы и говорили о Ньютоне и Франклине. Человечество должно развиваться естественно, постепенно, без искусственных толчков.
Он замолчал. Ситуация была необычной. Впервые в жизни не учитель учил его, а он учителя. На мгновение Костя представил, что было бы, если б он стал читать нотации классному руководителю Аркадии Львовне…
– Вот мы и решили, что блок хронопереноса надо у вас изъять, – храбро договорил он. – А пока вы построите новый, мы еще что-нибудь придумали бы. Так что вы никогда не смогли бы изменить ход истории!
Изобретатель поднял с пола отвертку и повертел ее в руках. Потом сел на стул и стал смотреть на Костю и Петю. Лицо у Лаэрта Анатольевича было теперь каким-то совершенно новым, незнакомым; таким они никогда его прежде не видели.
– Ребята, – сказал наконец учитель растроганно, – да вы просто молодцы, если подумали об этом. Но я ведь тоже умею размышлять. Как любой человек, увлекающийся техникой, я очень люблю фантастику, где часто возникают ситуации, о которых ты, Костя, сейчас говорил. И я полностью отдаю себе отчет в том, что прямое общение людей двух эпох может привести к непредсказуемому повороту в ходе истории, так что у меня и в мыслях не было вступать с кем-нибудь в контакт в том или ином времени.
– Но вы же собирались в будущее? – выдавил из себя Костя.
– Только для того, чтобы испытать построенную машину. Ну и, конечно, любопытно посмотреть, что там будет дальше. Пусть я буду виден и одет для будущего старомодно, но в конце концов и у нас сейчас можно увидеть людей, одетых так, как одевались лет пятьдесят назад. Я полностью отдаю себе отчет в том, что сейчас машина времени для человечества преждевременна, и вовсе не собираюсь пускать ее в серийное производство. В данном случае меня привлекла лишь представившаяся возможность проверить себя: сумею или нет решить интересную техническую задачу – восстановить конструкцию по обрывку схемы. Вроде сумел, и теперь надо ее испытать. Более того, я решил конструкцию по-своему. Бренк и Златко носили блок хронопереноса с собой, а моя машина, оставаясь на месте, отправляет меня в ту или иную эпоху на определенное время, а потом автоматически возвращает назад. А, закончив испытания, я скорее всего разобрал бы машину времени, раз она преждевременна. В конце концов это чье-то чужое изобретение, а у меня множество собственных идей.
Костя и Петя снова переглянулись,но уже с другим чувством: Изобретатель вдруг открылся им совершенно с другой стороны – он оказался человеком, не только беззаветно увлекающимся техникой, но в то же время выказывающим мудрость и правильное понимание ситуации. У Кости вырвалось:
– Лаэрт Анатольевич, какой же вы молодец!
– Да нет, ребята, это вы молодцы! – отозвался учитель растроганно. – И если хотите, давайте сейчас вместе отправимся вперед лет на двадцать. Пусть мы старомодно одеты, но просто постоим в будущем на какой-нибудь улице, Словно провинциалы, приехавшие в Москву из Тмутаракани, посмотрим, что будет происходить рядом с нами. Хотите?
У Кости и Пети заблестели глаза. Да кто бы отказался от такого предложения?! Лаэрт Анатольевич все понял без слов. Он сказал только:
– Вот сейчас мы только кое-что подправим в схеме, и можно будет отправляться.
Все переделки заняли не более десяти минут. Изобретатель покопался в одном шкафу, потом в другом, внимательно осмотрел приборный щит на стене и панель с рубильниками. Лицо у него теперь было сосредоточенным, как у космонавта перед стартом.
– Все, готово! – объявил он. – Осталась маленькая инструкция. В будущее мы отправимся лет на двадцать вперед, более точно я не могу регулировать настройку. Там мы проведем ровно пять минут и затем автоматически вернемся сюда, в лаборантскую. Как вы сами говорили, никакого общения, только наблюдение за тем, что происходит. Встаньте вот сюда!
Костя и Петя встали в самый центр лаборантской, куда показал Изобретатель. Теперь оба были взволнованны, но старались не показывать этого друг другу. Лаэрт Анатольевич включил какой-то рубильник, встал рядом с ребятами, вытер лоб и дрогнувшим голосом объявил:
– Готовность десять секунд!
Было видно, что он тоже волнуется: когда он поднял руку с часами, чтобы следить за секундной стрелкой, рука тоже дрогнула. И тут же все вокруг исчезло, наступил полный мрак, но тотчас над головами Кости, Петра и Лаэрта Анатольевича вспыхнуло яркое и жаркое солнце.
Они стояли на улице рядом с причудливой конструкции будкой, на которой были знакомые слова «Союзпечать». По улице в разные стороны сновали машины, каких в их времени еще не было, однако встречались иногда и выглядевшие как-то старомодно «Волги», «Жигули», «Москвичи». Прохожие были одеты кто как.
Увидев киоск, Петя обрадовался:
– Вот сейчас мы и узнаем точно, куда попали, – сказал он.
Прежде чем его успели остановить, он оказался у окошка киоска. За стеклом, среди журналов и газет со знакомыми и незнакомыми названиями, он вдруг узнал «Пионерскую правду».
– Дайте, пожалуйста, – попросил Петя симпатичную девушку-киоскершу в огромной кепке с надписью «Пресса» и протянул копейку.
– Две, – сказала девушка.
– Мне ведь одну газету, – ответил Петр.
– Один номер и стоит две копейки, – донеслось из окошка, – ты что же, «Пионерской правды» никогда не покупал?
Петр удивился, но еще одну копейку дал. В конце концов у каждого времени должны быть свои законы и свои цены.
И точно, развернув газету и вернувшись к Изобретателю и Косте, которые, возмущаясь, тут же стали выговаривать ему за легкомысленный поступок, Петр убедился, что «Пионерка» действительно стоила не одну копейку, как всегда, а две. Впрочем, это было не так уж важно. Главное, он прочитал дату: 24 мая 2002 года. Итак, теперь можно было в течение нескольких минут наблюдать, что происходит в Москве 24 мая 2002 года.