1924 год. Старовер
Шрифт:
– Даже не знаю, что и сказать, Наталья Алексеевна, – я не растерялся, но при этом не знал, как объяснить все произошедшее.
– Не надо ничего говорить. Я считаю, что вы все правильно сделали, и больше мы не будем об этом говорить. Теперь я хотела бы… Хотя нет, сначала я хотела бы прояснить для себя один вопрос. Таня мне рассказала о вчерашнем вечере, о человеке с грубым, неприятным лицом и вашем внезапном бегстве. Вы как-то связаны с уголовным миром?
– Не скрою, был связан с ними некоторыми обстоятельствами, но теперь уже свободен.
– Знаете,
– Внимательно вас слушаю, Наталья Алексеевна.
– Вы сказали, что думаете уехать в Европу. Что, если я вам помогу с документами и безопасным проездом?
– Заманчиво, но что в таком случае вы хотите от меня?
– Французскую миссию, что сегодня приезжает, возглавляет сын моих давних и хороших друзей, которые задолго до злополучных событий семнадцатого года уехали во Францию.
Ее слова меня заинтересовали, и я почти догадался о том, что она мне скажет.
«Она хочет уехать, и ей нужен человек, который поможет ей перебраться через границу. Вот только почему она так издалека заходит?»
– Вижу в ваших глазах интерес, Егор. Мне продолжать?
– Продолжайте, пожалуйста.
– Мне нужен сильный и верный данному слову человек, который мог бы помочь хорошим людям уехать из России.
– Не вам?
– Нет, речь идет не обо мне. У меня больное сердце. Я просто не переживу треволнений этой поездки.
– Мне очень жаль…
– У меня нет привычки перебивать людей, но и слушать слова утешения нет ни малейшего желания. Лучше давайте перейдем к делу. Красноярск – последняя точка их маршрута. Французы пробудут здесь три-четыре дня, затем поедут обратно в Москву. К чему я вам все это говорю: у вас есть шанс, Егор, начать новую жизнь.
– Я согласен.
– Тогда я познакомлю вас с людьми, которых вам нужно будет опекать. Они должны быть сейчас дома. Идемте.
Выйдя из комнаты старушки, мы подошли к двери, находящейся в конце коридора. Пожилая женщина аккуратно постучала. Дверь открылась почти сразу, словно за ней кто-то стоял. На пороге появилась девочка лет десяти-одиннадцати, вот только взгляд у нее был не детский – серьезный и внимательный. Впрочем, стоило ей взглянуть на Наталью Алексеевну, как он сразу изменился, стал легким и радостным. Тоненькая, большеглазая, с чуть вьющимися волосами, в белом платьице, она была похожа на маленького ангела.
– Бабушка Наташа, здравствуй! А мы тебя все ждем и ждем! Дядя Лука, бабушка Наташа пришла!
– Здравствуй, моя милая. Пожалуйста, не стой на пороге, пропусти нас в комнату.
– Ой! Извините меня, пожалуйста! Проходите!
Пропустив вперед Наталью Алексеевну, я прошел следом. Стол, два стула, шкаф, металлическая кровать для взрослого и диванчик для ребенка. На одном из стульев сидел худой мужчина с лицом аскета. Стоило старушке появиться в комнате, как он вскочил со стула и согнулся в поклоне.
– Матушка-княгиня…
– Сколько раз я тебя просила не называть меня так, Лука Никитич. Все осталось в прошлом.
– Прошу прощения, Наталья Алексеевна. Только, как вы изволили заметить, я только и живу этим прошлым.
«Слуга или камердинер. Болен. Бледный, лицо отечное. Сердце, почки или печень? Девочка-ангелочек. Проблемные клиенты, но где наша не пропадала».
Несмотря на то что комната была залита солнечным светом и в ней было тепло, на мужчине, помимо рубашки с длинными рукавами, был надет жилет. Когда я с ними знакомился, в глазах девочки появилось радостное любопытство, а вот мужчина даже не скрывал своего недовольства.
– Озадачили вы меня всерьез, Наталья Алексеевна, выбрав нам такого молодого человека в спутники. В его возрасте не серьезные дела исполнять, а за девками бегать, уж извините за мою прямоту. Через всю Россию-матушку поедем. Насколько у него серьезности хватит?
– Хватит, да еще останется. А ты, Сашенька, что скажешь?
– Мне кажется, что Егор хороший.
– Лука, вы купили то, что я вам сказала? – строго спросила «декабристка» мужчину.
Лука стушевался перед строгим взглядом.
– Матушка-княгиня…
– Я же просила!
– Ради бога, извините! Купил, но не все. Цены больно кусаются.
– Если я буду вашим спутником, то разрешите мне взять на себя часть расходов, – в комнате наступило неловкое молчание. – Назовите, пожалуйста, сумму.
Мужчина бросил вопросительный взгляд на Наталью Алексеевну, но та ушла от ответа:
– Это вы решите без меня. Теперь последнее. Мне неизвестно, когда Мишель меня навестит, поэтому я хочу, Лука Никитич, чтобы вы сегодня вечером, а также в первой половине завтрашнего дня были у себя. А вы, Егор, постарайтесь быть у меня завтра к одиннадцати часам. Я пошла. Не провожайте.
За пожилой женщиной захлопнулась дверь. Лука Никитич выжидательно посмотрел на меня.
– Наверно, я тоже пойду, только сначала скажите сумму.
Мужчина замялся.
– Хорошо. Ста рублей хватит?
– Вполне! – только сейчас в его голосе за все время нашего знакомства прозвучали довольные нотки. – Вполне хватит!
Я поднялся. Отсчитал деньги, положил на стол.
– Александра, – обратился я к девочке, – был рад нашему знакомству. До свидания.
– До свидания, Егор. Попрощавшись с мужчиной, я ушел.
«Странно, конечно, но пока складывается все удачно, а это значит, как пишут в книгах, фортуна повернулась ко мне лицом. Вот только она дама со странностями, в любой момент может показать свой ослепительный зад».
Глава 15
Тем временем события в городе разворачивались с невероятной быстротой. Местные власти понимали, что комиссия прибыла для того, чтобы принять кадровые решения в отношении местного руководства, но при этом не ожидали столь быстрых и жестоких действий от москвичей.