1939: последние недели мира. Как была развязана империалистами вторая мировая война.
Шрифт:
Ничего подобного английское правительство не сделало. Нет даже следов того, что оно вообще рассматривало такую возможность. Почему? Потому что заключение договора с СССР не входило в расчеты британских «умиротворителей»! Но поскольку подобную позицию трудно было бы оправдать в парламенте, перед лицом общественного мнения, если бы о телеграмме стало известно, то пришлось ее «затерять» – на то время, когда Советское правительство в результате саботажа переговоров западными державами вынуждено было пойти на подписание пакта о ненападении с Германией.
Интересно, что к такой же оценке, по существу, пришел и явно антисоветски настроенный Дж.
Такова разгадка парадокса с «затерявшейся» телеграммой. Нет необходимости подчеркивать значение тех выводов, которые вытекают из приведенных фактов. 18 августа английское правительство оказалось перед альтернативой: принять срочные меры для заключения договора о взаимной помощи с Советским Союзом или же предпочесть отказ от такого договора, следствием чего будет вынужденное подписание СССР пакта о ненападении с Германией. Британский кабинет совершенно сознательно предпочел второе. Срочный демарш был осуществлен не в Москве, а в Берлине; и поскольку в сложившейся обстановке Чемберлен, употребляя выражение Гендерсона, «уже не мог прилететь со своим зонтиком» на переговоры к Гитлеру, в Лондон был тайно приглашен Геринг. Вместо союза с СССР, который предотвратил бы войну, правительство Чемберлена продолжало поиски путей для сделки с фашистской Германией, что практически являлось поощрением агрессора и делало войну неизбежной.
Закулисная деятельность Форин оффиса с целью осуществления сделки с Гитлером за счет Варшавы особенно усилилась, когда поступавшая в Лондон по различным каналам информация уже не оставляла сомнений в намерении фашистского рейха вторгнуться в Польшу в последние дни августа.
Лорд Ванситтарт, в руках которого сосредоточивались сводки специальных служб, 18 августа посетил Кадогана.
– Берлин принял решение начать вооруженные действия против Польши, – сообщил он, – «в любой день, начиная с 25 августа».
На следующий день он информировал о результатах переговоров Чиано с Гитлером в Зальцбурге: Муссолини заверил «фюрера» в своей верности, но отметил, что Италия не может в данный момент принять участие в войне. Гитлер успокоил «дуче»: акция против Данцига или Польши будет проведена таким образом, чтобы не вызвать вмешательства Англии и Франции, и, следовательно, Италии нечего опасаться. Его к тому же вполне удовлетворит, если Рим займет позицию дружественного нейтралитета, прикрывая таким образом левый фланг рейха.
«Информация казалась мне слишком обстоятельной, чтобы можно было игнорировать ее, – записал Кадоган в своем дневнике 19 августа. – Если ее оценка правильна, то нельзя терять времени».
Что же решило английское правительство?
Во-первых, направить Гитлеру личное письмо Чемберлена.
Во-вторых, предпринять в Риме демарш с целью побудить Муссолини «не прекращать своего сдерживающего влияния». Итак, вместо срочных мер для спасения Польши, которые могли быть эффективными только при участии в них Советского Союза, ставка делалась на «второй Мюнхен».
Утром 22 августа Чемберлен, Галифакс и Г. Вильсон отработали проект письма германскому рейхсканцлеру. Затем стало известно о предстоящем визите в Москву Риббентропа. Вечером того же дня письмо было окончательно
Прибыв в «Бергхоф» на специальном самолете вместе с Вайцзекером, 23 августа Гендерсон был принят Гитлером и вручил ему личное послание британского премьера. Напомнив о принятых Англией обязательствах в отношении Польши, Чемберлен большую часть письма посвятил попыткам убедить «фюрера», что вопрос о его претензиях к Варшаве можно разрешить мирным путем, если будет восстановлена «атмосфера доверия» (!), При этом следовало бы, отмечалось в письме, обсудить более широкие проблемы будущих международных отношений, «включая вопросы, в которых заинтересованы как мы, так и вы». Намек был достаточно прозрачным. Далее Чемберлен предлагал прямые германо-польские переговоры и сообщил о готовности английского правительства быть в них посредником.
В беседе с Гендерсоном «фюрер» не скрывал своего «раздражения». В грубой форме он выговаривал послу за предоставленные Англией «гарантии» Польше. Любопытные комментарии, относящиеся к описываемой беседе, содержатся в мемуарах присутствовавшего при этом Вайцзекера. Резкие обвинения в адрес Англии, пишет он, были рассчитаны на то, чтобы заставить Чемберлена отказаться от обязательств в отношении Польши. «Едва дверь за послом закрылась, – продолжает он, – Гитлер, хлопнув себя по ляжке, рассмеялся и сказал: „Чемберлен не переживет этого разговора; сегодня вечером его кабинет падет“.
В тот же день Форин оффис получил информацию из Рима от Лорена: Муссолини «клюет». Я уверен, писал посол, что воевать он не будет.
Тем временем из Берлина поступали сообщения, что подготовка к вторжению в Польшу идет полным ходом.
– Думаете ли вы, – спросил Галифакс у Кадогана, – что это означает войну?
– Да, я думаю, что означает, но верю, что ее не будет.
«Парадокс» Кадогана разгадывался просто: он был уверен, что начнется война, но надеялся, что Англии удастся остаться в положении «третьего радующегося».
«Превратить Польшу в груду камней!»
Данцигская бухта лежала, словно расплавленная, в лучах ослепительного солнца – последняя неделя августа была необычайно жаркой в Западной Европе. И вдруг на горизонте, четко выделяясь на фоне безоблачного неба, появились массивный корпус и громоздкие палубные надстройки «Шлезвиг-Голштейна» – германского линкора эпохи первой мировой войны. Он медленно вошел в порт и бросил якорь, словно бросая тем самым вызов всем международным правилам и обычаям, конвенциям и нормам права. Он явился в Данциг «с визитом» без приглашения. Из-под флагов расцвечивания, которыми был украшен корабль, на город глядели жерла 18 орудий, упрятанных в стальные башни.
Линкор прибыл в Данциг 25 августа в 10.15 – в соответствии с графиком подготовки вторжения в Польшу, которое должно было начаться на рассвете 26 августа. Артиллеристам требовалось несколько часов светлого времени для определения объектов обстрела и установления прицелов.
Еще в конце мая генерал Бок, командовавший северной группой армий рейха, обратил внимание Гитлера на стратегическое значение Данцига в связи с подготовкой агрессии против Польши. Он предложил тайно сосредоточить в городе целую дивизию из 12 000 хорошо обученных штурмовиков. Бок высказал мысль, чтобы в день осуществления «Белого плана» Данциг «случайно навестила» группа германских военных судов, которые должны высадить войска для участия в операции по захвату города.