1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Книга 3. Октябрь–декабрь
Шрифт:
На этом их диалог завершился. Поднявшись с кресла, Онда поправил пиджак. Хвостатый отделился от косяка и сделал шаг вперед.
– Господин Усикава, – проговорил Онда, глядя на собеседника сверху вниз. – Вынужден подчеркнуть: в нашем случае время решает все. Мы работаем на пределе возможностей. С вашей стороны ожидается то же самое. Чем скорее найдется Аомамэ, тем будет лучше для всех. Неудача может обернуться крупными неприятностями – как для нас, так и лично для вас. Напоминаю, что теперь вы знаете чужие и очень глубокие тайны.
– Глубокие знания – тяжкое бремя, – отозвался Усикава.
– Воистину, – подтвердил Онда все тем же бесцветным голосом. А затем развернулся и, не оглядываясь, вышел из кабинета. За
Как только незваные гости ушли, Усикава выдвинул ящик стола и выключил запись. Затем открыл крышку магнитофона, извлек кассету и проставил на ней шариковой ручкой дату и время беседы. Несмотря на нелепую внешность, писал он красиво – иероглифы крупные, разборчивые. Наконец, достав из того же ящика «Севен старз», Усикава вытянул из пачки сигарету, зажал в губах и прикурил от золотой зажигалки. Глубоко затянулся, выпустил струю дыма в потолок – и, закрыв глаза, просидел так добрые полминуты. Затем открыл глаза и взглянул на часы над столом. Половина третьего. Ну и мерзкая парочка, снова подумал он.
«Чем скорее найдется Аомамэ, тем будет лучше для всех, – сказал Бонза. – Неудача может обернуться крупными неприятностями как для нас, так и лично для вас».
Штаб-квартиру «Авангарда» в горах Яманаси Усикава посещал дважды, и от его внимания не ускользнула огромная печь, установленная за деревьями в роще. Очень мощная с виду – обычно такие используют для сжигания крупного мусора и производственных отходов. Но при желании там запросто можно сжигать и трупы – так, чтобы ни косточки не осталось. Насколько Усикава знал, несколько трупов в той печи уже действительно сожгли. В том числе и останки Лидера секты. Разделять их участь Усикава, понятно, совсем не желал. Если уж это неизбежно, исчезнуть из этого мира хотелось бы мирным способом.
Разумеется, кое-какие факты от этой зловещей парочки Усикава все-таки утаил. Никогда не раскрывать все козыри – одно из важных правил его работы. Мелкие можно и засветить, ничего страшного. Но крупные должны оставаться в рукаве до конца игры. Ну и, конечно, всегда нужна подстраховка. Скажем, в виде кассеты с записью конфиденциальной беседы. Этим правилам Усикава неукоснительно следовал много лет, что давало ему солидную фору перед молодыми верзилами-охранниками.
Во-первых, он составил список всех клиентов спортклуба, с которыми Аомамэ проводила частный инструктаж. Их оказалось двенадцать. Заполучить подобную информацию при должных усилиях и «ноу-хау» оказалось несложно. Подноготную каждого из этой дюжины он проверил, насколько смог. Восемь женщин, четверо мужчин. Все – высокого положения в обществе, финансово обеспечены. Ни один не походит на потенциального заказчика чьего бы то ни было убийства. Одна, состоятельная дама лет за семьдесят, содержит приют для избиваемых жен. Выкупив старое двухэтажное зданьице на краю зажиточного квартала, она предоставляет кров женщинам, пострадавшим от бытового насилия.
Казалось бы, занятие достойное, подозрений не вызывает. Но что-то далекое, забытое на изнанке подсознания, то и дело стучало в мозг Усикавы и возвращало его к мыслям об этой старушенции. И каждый раз он задумывался – что же именно? В итоге, положившись на змеиный нюх и шестое чувство, он вроде нащупал, какому ключевому понятию обязан своим дежавю. Насилие. Старуха ведет против насилия некую осознанную войну и потому так организованно помогает его жертвам.
Не поленившись, Усикава даже специально съездил посмотреть на этот приют – деревянный домишко в жилом квартале на одном из холмов Адзабу. Совсем старенький, сохранивший очарование былых времен. Через решетку ворот можно было разглядеть цветочные клумбы у входа и ухоженные газоны в тени вечнозеленых
Несмотря на внешнюю безмятежность, охранялся приют очень тщательно. Высокую стену ограды венчали острые чугунные шипы. Металлические ворота крепко заперты. Немецкая овчарка на цепи яростно лаяла на всякого, кто приближался к дому. У входа работало несколько телекамер. Прохожих на дороге почти не появлялось, и долго маячить перед зданием было бы слишком неосторожно. Сам квартал очень тихий, вокруг пять или шесть иностранных посольств. Такой нелепый на вид персонаж, как Усикава, очень скоро вызвал бы у кого-нибудь подозрение.
И все-таки с мерами безопасности там явный перебор. Даже если учесть, что это убежище для пострадавших от побоев, настолько жесткий контроль все равно казался излишним. Хорошо бы разузнать о приюте все, что можно, решил Усикава, как бы крепко ни запирались эти ворота от внешнего мира. Или даже не так. Чем крепче они запираются, тем очевиднее: хорошо бы подобрать к ним какой-нибудь ключ. Нужно придумать, как это сделать. Даже если придется вывернуть мозги наизнанку.
Усикава вспомнил, как среагировал бритоголовый на его вопрос о LittlePeople. «Понятия не имею, о ком вы».
Слишком уж быстро этот Онда ответил. Не слыхал бы ни разу в жизни – обязательно выдержал бы паузу хоть на секунду, чтобы покопаться в памяти: «LittlePeople?.. Нет, не помню». И лишь потом бы ответил, как любой нормальный человек.
Иначе говоря, Онда слышал о LittlePeople. Знает ли, что это означает, – другой вопрос. Но сам термин для него не в диковинку, это уж точно.
Загасив дотлевшую сигарету, Усикава немного поразмышлял об этом и опять закурил. На риск заболеть раком легких он давно уже махнул рукой. Никотин необходим ему, чтобы сосредоточиться. Когда не знаешь, что с тобой случится через пару-тройку дней, к чему беспокоиться о болезнях, которые доконают тебя лет через десять-пятнадцать?
К середине третьей сигареты в голову пришла одна занятная мысль. А что, подумал Усикава. Чем черт не шутит?
Глава 2
АОМАМЭ
Одиночка, но не одинока
Когда за окном темнеет, Аомамэ выходит на балкон, садится в пластиковое кресло и наблюдает за детской площадкой в маленьком парке через дорогу. Наблюдение это становится главным занятием каждого дня – и определяющим для всей дальнейшей жизни. Ясно ли, пасмурно, идет ли дождь – оно продолжается. Наступает октябрь, воздух с каждым днем все прохладнее. Зябкими вечерами Аомамэ одевается теплее, заворачивается в плед и пьет горячее какао. Последив за детской горкой примерно до половины одиннадцатого, она уходит с балкона, не спеша отогревается в горячей ванне и ложится спать.
Конечно, Тэнго может появиться и днем. Но это вряд ли. Если уж он решит прийти сюда снова, – это случится с наступлением темноты, при свете фонаря, и в небе будут отчетливо сиять две луны. Наскоро поужинав, Аомамэ одевается так, чтобы в нужный момент сразу выбежать на улицу, поправляет прическу, садится в садовое кресло и неотрывно смотрит на горку. Держа наготове пистолет и бинокль «Никон». Она боится отлучиться в туалет, чтобы не пропустить появление Тэнго, поэтому пьет лишь какао.
Так продолжается вечер за вечером – без перерывов и выходных. Она не читает книги, не слушает музыку; просто пытается уловить каждый шорох улицы и наблюдает за детской площадкой. Почти не меняет позы; лишь иногда поднимает голову и – если только не пасмурно – убеждается, что в небе над нею по-прежнему две луны. И вновь опускает взгляд. Так они и следят, все втроем: Аомамэ за парком, а луны – за Аомамэ.