2 Разбойник с большой дороги

Чиркова Вера Андреевна

– Ну и как ей об этом сказать?
– безнадежно вздохнул советник, когда маг закончил рассказ, - Как ты и сам понимаешь, теперь они от нас не отступятся. Я давно знаю, насколько любопытны и настырны эти маглоры и им не понять, как боится магии простой люд Тальзии! Ведь им уже столько веков рассказывают страсти про магов и оборотней, про дроу и ведьм. И последние события наглядный пример. Как, по-твоему будут отзываться о магах и магическом оружии сбежавшие вчера придворные? А кстати, хоть кто-нибудь остался?

– Лишь несколько человек, кроме егерей, прислуги и кадеток. Две придворные дамы, Саэлина

и баронесса Лювье, попросту проспавшая бой. И пятеро знатных господ, среди них герцог Лаверно и маркиз Дарве Ульгер. Королева распорядилась поселить их и Габерда на третьем этаже.

– Зачем прибыл сюда Лаверно, я догадываюсь, - помрачнел Рад, - в его роду сильны благородные традиции... потому ее величество и выбрала именно Тайвора. Но вот что потерял тут Карл?

– Сестру. Он твердо намерен увезти ее домой, - как можно равнодушнее пожал плечами маг, искоса наблюдая за лицом друга.

– Да? Ну, возможно он и прав. Раз наши планы рассыпались как песчаный домик, и скоро тут будет орудовать толпа маглоров, то девушек и в самом деле лучше будет отправить по домам. Надеюсь, теперь они найдут себе женихов по сердцу. Пойду, расскажу это ее величеству, все равно оттягивать бесполезно.

– Иди. Но если она спросит мое мнение, я вынужден буду сказать правду. Не хочется портить хороший амулет, он еще пригодится королеве.

– Ты хочешь сказать, что твой учитель, делая эту вещицу, не оставил для тебя лазейки?

– Даже для себя. Это просто невозможно, подобные вещи чувствуют эмоции, но не могут различать людей. И если королева поймает меня на лжи, то сразу выгонит... а я только женился.

– Значит, ради выгодного места ты готов предать нашу дружбу?

– Дружбу я не сменяю даже на все сокровища Хинсарских ханов, - гордо вздернул нос Годренс, - но лгать тем, кого уважаю, не могу. Довольно того, что мне приходится наблюдать, как пытаешься это сделать ты... причем обманываешь не только маркизу, но и самого себя.

– Я не пытаюсь. Наоборот, хочу быть с нею честным, и не давать никаких надежд. А ты меня удивляешь своим упорством... ведь тебе прекрасно известно, что через три года граф Дирард Шаграйн должен исчезнуть... как дым.

– Допустим сейчас ты прав... я говорю, допустим. Но стремясь избежать одного обмана, ты всё глубже влезаешь в другой, более тяжкий. Рад! Я никогда не сказал бы тебе и слова, так как знаю, ради кого ты так поступаешь и искренне горжусь твоей преданностью. Но не могу позволить себе молча наблюдать, как мой лучший друг пытается сломать жизнь не только милой и честной девушке, но и самому себе. Пойми... я сегодня так счастлив, как не был еще никогда в жизни... и если честно, то даже не думал, что так будет. Но всю радость сегодняшнего дня отравляет мысль о том, что из-за моего молчаливого содействия твоим заблуждениям у тебя никогда не будет такого счастья. Как у меня никогда не было бы ни Доры, ни этого моря, вообще ничего, если бы упрямый юный оборотень не стал вытаскивать меня из той шахты.

– Тьма, Год! Ну вот зачем ты пытаешься доказать, будто она единственная во всем мире, с кем я могу быть счастлив? Я непритязателен... через три года уйду в Ардаг к Дуну и выберу себе послушную молоденькую волчицу или рысь. Ты не представляешь, какие в стае есть хорошенькие девушки.

– Видел я их всех, - устало вздохнул Годренс, оглянулся на окно и встал со стула, - мне пора, Дора ждет. Сегодня я не пустил ее на тренировку, а все остальные кадетки сейчас под присмотром Фаньи пробираются по тропе препятствий. Они наконец сообразили, что можно пользоваться платками и поясами... и полны решимости дойти до конца без срывов. И кстати... я сейчас подумал... ты неправ еще в одном. Теперь, когда всем известны имена фрейлин и все гости Беленгора видели, как ты их защищал, возвращаться в свои дома девушкам опасно. Я даже думаю, что неплохо бы защитить получше их семьи, враги у нас слишком жестоки и изобретательны. Да и возможностей сделать гадости у них хватает, уж это я вчера осознал, как никогда.

Дирард проводил ушедшего в портал друга пасмурным взглядом, невесело хмыкнул и направился в умывальню. Давно знал, как расстроится ее Величество, если он явится в несвежей одежде или будет выглядеть усталым.

Гладко зачесывая волосы и натягивая выбранный для роли советника темно-синий, строгий костюм из рубашки с глухим воротом, довольно свободных штанов и такой же свободной накидки, похожей по крою на мантию Года, Рад невольно вспоминал, как они с дроу повстречались.

В тот год весна пришла в Ардаг намного позже обычного, и потому была буйной и стремительной, как сорвавшаяся с гор лавина. Цвело разом все, чему положено цвести по весне, травы, деревья, кусты и даже мхи. Аромат почти одновременно распустившихся гроздей черемухи и сирени сводил с ума юного полуоборотня, каким сам Рад никак не желал себя признавать.

Желая избежать встречи с какой-нибудь нахальной ведьмой или пройдошливой рысью, парень уходил все дальше в горы, где по весне даже тощего зайца поймать и то проблема. Но ему и не нужны были ни зайцы, ни другая дичь. В заплечном мешке Рада лежало несколько кругов твёрдой как камень, но необычайно питательной копченой колбасы и мешочек сухарей, насушенных из сдобных булок, замешанных на густых сливках и меду. В чем-чем, а в деньгах он никогда не был стеснен.

Ущелье, в которое он свернул после обеда, сначала показалось Дирарду сквозным, ведущим к высотным выпасам, куда весеннее безумие пока не добралось. Он надеялся прожить там пару декад в пастушьей хижине, а потом спокойно вернуться в город, к наставникам и обычной жизни. Но как оказалось, у судьбы были на этот счет свои планы.

Он слишком поздно понял, что удобной тропы, ведущей к верхнему выходу из ущелья, тут просто нет, но возвращаться назад не захотел, решив переночевать в какой-нибудь расщелине, а утром попытаться перебраться через более пологий гребень правого склона в соседнее ущелье. Потому и брел, пристально оглядывая склоны в поисках подходящего для ночлега места. И очень обрадовался, рассмотрев между угловатых обломков скал узкую щель, вполне достаточную чтобы в ней мог поместиться худощавый паренек.

Но когда протиснулся туда, прежде изучив валяющийся перед лазом мусор, явно нанесенный ветром или мелкими зверьками, то с изумлением обнаружил, что это не просто нора, а пещерка, причем довольно далеко уходящая вглубь горы. Рад не сразу ринулся исследовать обнаруженный проход, сначала постоял несколько секунд, ожидая пока глаза привыкнут к густому полумраку и перейдут на доставшееся от неизвестного папаши ночное зрение, проснувшееся у парнишки вместе с обостренным обонянием к моменту первого совершеннолетия. До того времени он искренне считал себя чистокровным человеком и даже не подозревал о припасенном судьбою сюрпризе.