20 000 лет подо льдом
Шрифт:
Но вдруг содрогнулась вся хрустальная пещера. Земля дрожала. Мелкие, внезапные удары все крепчали. Это землетрясение имело и свою музыку - тихий, призрачный, неопределенный звук, похожий на тот звон, который звучит во время северного сияния, или слышимый у статуи Мемнона в Египте. Это звук оживших кристаллов. Когда шепчет один листок на дереве, его не слышно в лесу, но когда шелестит на деревьях все листья, то лесом катится шум.
Эта необычная музыка продолжалась недолго. Через несколько минут ее заглушили страшный треск и грохот над землей и в подземелье. Теперь взорвалась вся газовая масса в
От сильного удара вздрагивала вся суша. Пещера китов, вероятно, до потолка залита водой. Ледовые торосы распались, а суша отделилась от ледового континента.
Нефтяной горящий источник зажжет нефть между ледовыми торосами. Нефть не загорается вся сразу, пламя пробегает по ней постепенно, с мили на милю. Ледовые дворцы и замки с зубчатыми башнями и круглыми сводами с грохотом рухнут один за другим в бурные волны. Все закроет и застелет пламя, его не погасит ни вода, ни лед. А разбитые ледовые горы бушующее море бросит к мысам и скалистым берегам суши.
Газовый вулкан ревет, пещеры гудят, море бушует, лед грохочет, базальт трещит. Тюлени и киты, зажатые между огнем и льдом, воют, охваченные смертельным ужасом. Жуткие аккорды этого оркестра смешиваются с могильным звоном моего хранилища - хрустальной пещеры. Хрустальная масса, вздрагивая, звенит, как стеклянная глыба от трения, а освободившиеся кристаллы кружатся в танце, группируясь в симметричные фигуры. Известно, что сильный звук иногда может разбить и стекло.
Вдруг хрустальная призма, которую я держал в своих объятиях, от страшного толчка разлетелась на миллионы кусков, звеня дождем блестящих искр. И вместо её в моих объятиях оказалось первобытное создание - целое, неповрежденное, именно такое, каким оно было тысячи лет назад, когда попало в хрусталь.
В этот момент я забыл про грохот, продолжающийся вот уже несколько часов.
Нет, девушка не мертва. Тело ее гибкое.
На моих руках спала девушка, которая заснула еще в предисторические времена!
Я дал ей имя Нагами, а мужчине, который еще оставался в призме, - Ламек.
В моих руках был не труп, не мумия, а мнимоумершая девушка. Тайна мнимой смерти была известна и древним венграм. В поверьях древних венгров говорится, что молодые девушки притворялись мертвыми и возвращались с того света, принося с собой необычные пророчества.
И эта девушка не умерла, она только спит.
Я перенес ее на приготовленную заранее постель.
К счастью, у меня был замечательный древний способ, которым я мог отвоевать жизнь у смерти, - это амбра.
Амбру знали еще халдеи и пользовались ею для продолжения жизни человека.
Амбра восстанавливает жизненные силы, делает человека молодым и счастливым. Она возвращает жизнь, если она только притаилась и тело не стало еще разлагаться. Но вещество это очень дорогое и чудотворным средством может служить только для богатых людей. Чтобы натереть, например, амбровой мазью тело одного человека, нужно четыре унции той мази, которую можно изготовить только из ста унций амбры.
Я мог позволить себе такую роскошь и взяться лечить этим чудодейственным средством, поскольку в брюхе кашалота нашел целых восемьсот унций амбры. Она была еще сырой, а это значит, что из нее легко можно изготовить амбровую мазь. Нельзя даже передать, какой волшебный запах имеет амбровая мазь. Она щекочет нервы, и человек, когда вдыхает ее, пьянеет. Пожалуй, я впал в забытье. Вокруг меня все вздрагивает, скалы дерутся между собой, огонь борется со льдом, а я здесь, в глубине подземелья, вдруг начал петь!
Стоя на коленях перед своей невестой, я думал, как ее оживить. Для этого нужны будут не только чудодейственные средства, но и повседневное бережное лечения.
Во-первых, чтобы натереть кожу девушки амбровой мазью, пришлось освободить тело ее из-под покрова густых волос. Передо мной лежала как бы настоящая мраморная статуя, только с мягкой, как бархат, поверхностью.
Натирать я должен ее снизу, от ног и далее по спине.
Когда я начал натирать, кожа покраснела. Красный цвет - это цвет жизни.
Наконец пришла очередь к лицу и вискам.
Запах амбры и усиленная работа обострили мои чувства.
Между тем вокруг творилось что-то необычное.
От толчков земли призмы хрустальной пещеры наэлектризовались и начали светиться, образуя радужные круги, заливали меня и мою невесту красочным, как перья павлиньего хвоста, сиянием.
Огромные массы горного хрусталя, насыщенные электрическими зарядами, вспыхивают бриллиантовыми молниями до потолка. Среди этой ослепительной роскоши красок тихо плывет одна единственная белая тучка. Это дым от сожженного мной жира. Он не нашел выхода из пещеры и белым облачком вьется между стенами.
От сотрясения кристаллов образуются какие-то странные звуки. Эта музыка умиляет человека и вызывает у него слезы. А между тем с вулкана льется страшный поток грозы. Сердце мое дрожит - я всем существом чувствую, что в этом свете, звуке, запахе полно необычных тайн.
– Пробудись! Пробудись! Пробудись!
– Кричу я в восторге к своей невесте.
Затем, прижав ухо к ее груди, я, кажется, услышал едва уловимый трепет, еще не биение сердца, а только признаки начала его работы.
Когда, наконец, я натер мазью лицо и веки девушки, губы ее медленно раскрылись, будто расцвела роза в лучах солнца. Я вскрикнул от восторга. Пусть и дальше звенят кристаллы! Человек побеждает смерть!
А когда я потер под мышками девушки, поднятые над головой руки ее опустились и обняли мою голову. Теперь я почувствовал, что девушка спасена. Устами прижался к ее губам, чтобы дунуть воздуха в ее легкие и вернуть ей дыхание. Все время я внимательно следил за пульсом.
Это была такая торжественная минута, что на мгновение даже скалы перестали вздрагивать, как будто и они следили, как возвращается к жизни человеческое существо, и ждали, пока прозвучит между кристаллами первый удар женского сердца.