20 000 лет подо льдом
Шрифт:
Девушка вскрикнула и бросилась к телу, схватила зажатые в кулаки руки Ламека и начала их целовать. Она что-то выкрикивала, но от постоянного всхлипывания невозможно было понять, что именно. И голос выдавал, что она радуется найденному и оплакивает утраченного, который неподвижно сидит перед ней.
Я подбежал к Нагами и спросил: - Хочешь, чтобы я его оживил?
Она поняла меня, упала к моим ногам и обняла их.
– Хорошо, тогда помоги мне.
Растерявшись, я и не подумал, какая бессмысленность оживлять человека, ноги которого по самые колени замурованы
Попробовал я снова то, что раз уж мне удалось. Не жалел амбры. Правда, для старого употреблял не мазь, а разведенную в спирте амбру. Так она быстрее пропитывала его заросшую щетиной кожу, которую к тому же я прокалывал еще иглой. Влил в рот старика немалое количество амбрового спирта и, двигая его руками, заставлял Ламека вдыхать и выдыхать воздух. Операцию закончил с помощью ледяной воды, которой окропил Ламеку голову. При этом заросший белой щетиной Ламек вдруг чихнул, потом начал чихать без остановки. Как только старик ожил, девушка подпрыгнула - до этого она удивленно сидела на корточках у моих ног - бросилась ко мне и снова обняла колени, захлебываясь от неистового возбуждения.
Наконец повисла на моей шее и зарыдала.
Вот этот язык я хорошо понимал.
Сватание на старинный манер
Оживший патриарх тем временем заговорил, но его голос доносился, будто из подземелья.
Был он скорее хриплым шепотом, что порой срывался и переходил в визг.
Первым словом, с которым Ламек обратился ко мне, было: - Амхаарец!
Я обрадовался. Это сказано на понятном для меня языке. Я знал несколько древнееврейских слов и понимал, например, это первое слово. Правда, оно не очень ласковое, потому что по- нашему означает: «Дурак!" Но за этим посыпалось больше слов. Старик не успел из мумии стать человеком, как показал себя настоящим аристократом и засыпал меня самыми последними насмешливыми словами. Из них хорошо понял я «несиерим» (раб), «кераим» (неверный).
Несколько раз назвал меня Ламек и «мамссером». А это уже непристойное оскорбление.
Я понял - он ругается потому, что его девушка относится ко мне с такой привязанностью. Старик часто бил себя кулаком в грудь и кричал, что только он имеет на это право.
И вдруг меня выручила красавица Нагами. Держась одной рукой за моё плечо, она поднесла указательный палец другой руки к своему лбу и торжественно представила старику мою особу: - Горе деа! (Ученый!).
– Шад! (Чертовское слово!) - воскликнул двадцятитисячелетний старик.
– Эд! (Свидетель!) - ответила девушка, показывая на себя.
– Маккот-мардот!
– хрипло выругался старик страшным проклятием. Когда-то с такими словами передавали палачу на муки девушек, поцеловавших чужого мужчину.
– Маккот-мардот!
– Повторил старик.
Девушка покорно склонилась, подняла с пола кашалотовые жилы и подала старику вместо плети. Стояла, ожидая, чтобы старик ее избил. Этого я уже не мог снести и силой забрал девушку от старика. Тот со злости начал хлестать плеткой свой хрустальный гроб. «Бей»,- думаю.
Теперь я решил показать, что понимаю его язык. Ударив себя кулаком в грудь, я сказал: - Неах (Властелин), - потом взял девушку за руку и сказал торжественно: - Ле Кохта! (Будет моей женой!)
– Меахссов!
– ответила вдруг девушка, пожимая мою руку в знак согласия.
– Алманат, - сердито прохрипел поседевший от пяток до головы человек.
– Меахссов!
– повторила девушка снова.
– Алманат!
Перекликались они этими словами раз пять-шесть. Это означало спор о том, когда мы поженимся.
«Меахссов» - значит «с сегодняшнего дня», «алманат» - «потом».
Наконец старик в бешеном гневе бросил страшный приговор, указывая на Нагами: - Ерваг!
При этом слове девушка побледнела, щеки запали, уста посинели, и она закрыла лицо длинными косами. Это слово запрещало женщине жениться.
Я вытянулся перед стариком и улыбнулся ему прямо в глаза.
При этом старик скривил губы в насмешливую улыбку и процедил сквозь зубы: - Катланет!
И тут Нагами упала на землю, взъерошила волосы и, осыпая голову кристаллическим песком, ужасно разрыдалась.
«Катланет» - девушка, жених которой обязательно перед свадьбой умирает.
«Катланет» - убийца мужчин, и она никогда не может выйти замуж.
– Мне безразлично, ты «катланет» или нет, - теперь уже своим языком сказал я девушке и поднял ее с земли.
– Мы двое во всем мире, и для нас нет законов! А когда будет нужен закон, то мы сами создадим его. Я сам здесь и парламент, и верхняя палата, и король. Я возьму тебя в жены, когда и ты этого пожелаешь.
На этот раз уже старик вдруг бурно разрыдался. Он бил ладонью по кристаллической массе и все время повторял: «Галот» (плен). Это опять же означало, что пока глава семьи в плену, девушка не может выйти замуж.
Бедный старик! Значит, он только того и боялся, что если я женюсь на его дочери, то он останется здесь замурованным в скале.
Я утешил старика. Принес долото и топор, приложил к кристаллу и показал, что хочу освободить старика из той неволи. В доказательство этого я отколол кусок кристалла.
Старик расчувствовался и, благословляя нас, сказал в знак согласия: - Баар гетибб! (Радостная весть!)
При этих словах Нагами подошла к нам. Старик взял своими костлявыми пальцами девушку за руку, прижал к себе, а мне шепнул: - Кесубба!
– Кесубба!
– Но какой черт мог подумать, чтобы и допотопные люди знали кесуббу. Я думал, что в старинные времена девушек отдавали даром!
А старик покачивал головой и, протягивая мне руку, повторял: - Кесубба! Кесубба!
По-нашему это означает свадебный подарок.
– Ну, возьми!
И я достал из котомки красивый кристалл лабрадора. Старик очень обрадовался, зажал его в руках, но ответил словом: - Каимли!
Каимли? А, ты и это знаешь. Тогда ты только притворяешься, что видел старый мир. Ты не из древних людей!