200 дней на юг

Кротов Антон Викторович

25 октября, среда. Опять трасса Найроби—Момбаса

Мы спали на чьей-то земле, и утренние крестьяне увидели нашу палатку, но не очень удивились и прошли мимо. Мы выбрались на трассу, продолжили разъедание вчерашних мандаринов и вскоре застопили военную машину, весь кузов коей был полон весёлых кенийских солдат. Всю дорогу они нас кормили своим армейским пайком: консервированными ананасами, фасолевыми консервами и печеньем. Военные свернули на свою базу в пригороде Момбасы, а мы поймали другую машину и прибыли на уже известное нам место, откуда не так давно стартовали на Малинди.

Опять там же. Опять потные бегуны вбегают в город с огромными телегами фруктов.

Это всё, наверное, прошлые или будущие олимпийские чемпионы. Попробуй-ка в такую влажную жару, бегом и босиком, хотя бы километров десять по утреннему асфальту, где стоит копоть тысяч машин, проезжающих мимо и сигналящих: посторонись! Это даже без телеги тяжко, а если взять ещё телегу, гружёную мешками, килограмм на двести-триста, и даже если вас будет двое или трое на такую телегу, несладко выполнять работу лошади! Не зря на Олимпиаде в беге на 10.000 метров второе место, после эфиопа, завоевал кениец. Вероятно, тоже поутру с мешками бегал на базар и натренировался!

Мы не стали задерживаться в Момбасе и вскоре уже выбрались на лучшую дорогу в Кении. До столицы оставалось 500 километров, но мы решили не торопиться и ехать, как в прошлый раз, урывочками, чтобы пообедать в сикхском храме в Макинду и попасть в Найроби лишь завтра.

Нету лучшей автотрассы, Чем с Найроби до Момбасы.

По дороге нас подобрала двадцатилетняя француженка, работающая в Кении из романтических соображений. Она оказалась специалисткой по сельскому хозяйству. Хотела поехать работать в Афганистан или хотя бы в Пакистан, но там женщина может быть только доктором, а в сельском хозяйстве можно работать только мужчинам. Вот и поехала в Кению. Узнав, что мы из России, француженка много расспрашивала нас. Я рассказал о нашей стране, о севере, бесконечных снежных просторах зимой, о машинах, проезжающих по зимникам 200 км в день, о далёком Магадане и о посёлках на холодном побережье… Она загорелась! Так что, как истечёт её контракт в Кении, вполне возможно, что она поедет в Россию (её интересуют не цивильные места, а наоборот). Француженка много расспрашивала нас. Хороший ли Путин? На Западе говорят, что он плохой, потому что из КГБ. А Горбачёва все на Западе любят, а у вас? А правда, что учителя и врачи получают маленькую зарплату? А остались ли ещё не потревоженные цивилизацией ландшафты, как в Кении? Я заверил её, что есть и получше и побольше, чем в Кении, только слонов нет — климат не подходящ.

Хоть и хотела нас француженка везти дальше, в Найроби, — но всё же мы вышли в Макинду и пошли на обед и на помывку в наш любимый теперь уже сикхский храм. Опять нас кормили. Вообще, самые сообразительные индусы сбежали из Индии во все другие страны мира и теперь проявляют полезные свойства, средним индусам не свойственные.

Вечером мы направились на ужин в харчевню одной из редких притрассовых деревень. Эта деревня называлась Султан Хамуд. Мы попросили хозяев вскипятить наш котелок с чаем; нас угостили и бесплатной жареной картошкой. Пока мы ужинали, сидя на скамейке на улице у сей харчевни (внутрь идти не хотелось, там жарко и мухи), вокруг стайкой бегали кенийские англоговорящие детишки. Увидели большой котёл с чаем, закричали по-английски:

— Дай мне чай! Дай мне чай!

— Давай чашку! — отвечал я.

Дети, действительно, нашли чашку и мы угостили их чаем. А потом они отыскали печенье и угостили нас. Сильно отличаются от своих эфиопских сверстников, которые кричат только «ю-ю-ю», а как ещё пообщаться с иностранцем, не ведают.

Во двор харчевни вошла очень полная молодая женщина, на самом пределе полноты, когда женщина может ещё считаться красивой. На лбу у неё был ремень, а сзади, за плечами, у неё была коробка с бананами. Хозяин выбрал из короба три банана для нас, помог нацепить короб обратно, и женщина пошла разносить бананы дальше. Да, это совсем не Эфиопия, там такого не случалось!

Хозяин предлагал поставить нашу палатку прямо во дворе

едальни, но там было сыро и грязно. Поэтому мы поблагодарили его, попрощались, ушли далее по дороге и уже в вечерний поздний час заснули в чьём-то огороде типа вчерашнего.

26 октября, четверг. Снова в страшном г. Найроби. Встреча мудрецов

Все деревни между Найроби и Момбасой очень маленькие, по нескольку домов, магазинов и столовых. Локальный транспорт эти деревни почти не рождают. Нам застопилась дальнобойная легковушка, ехавшая из Момбасы в самую Танзанию, в Арушу. Водитель, сперва спросивший о деньгах, сразу передумал, и вместо своего поворота на Танзанию довёз нас до самого Найроби, сделав большой крюк; а там, в столице, мы вскоре обрели машину до почтамта.

На почте, в отделе "До востребования" обнаружилось письмо от родителей. То самое, которое не удалось получить на прошлой неделе. Я сел отвечать на него, а в это время А.Мамонов отправился искать посольство Замбии — узнать, сколь дёшево и легко выдаётся там виза всем желающим. Желание посетить Замбию, зародившись когда-то, никак не покидало его.

Пока я сидел на почте и ждал напарника, неожиданно встретились нам Олег Сенов и Сергей Лекай! От них мы узнали новости. На следующий день после нашего отъезда из Аддис-Абебы туда приехали Вовка Шарлаев и Олег Костенко. Эти героические люди впервые в истории науки проехали из Ирана через Оман — Йемен — Джибути и таким образом попали в Эфиопию, обогнув Судан и не пользуясь рейсовым транспортом. Гриша Кубатьян прилетел домой самолётом, добрался из Москвы до Питера и уже там вновь попал в больницу.

Сенов и Лекай прибыли в Найроби вчера. Так и не встретив обещанных бандитов, они гуляли по городу и прописались в одной из церквей. Храмов в городе оказалось немало: христианские всех видов, храм сикхов, кришнаитов, индуистов, и даже некая "Универсальная церковь". Вчера сии мудрецы ходили по святым местам и изучали вопрос вписки. В Универсальной церкви им ответили: мы вас не впишем, но помолимся за вас, чтобы вы обрели ночлег в этом городе! Возложили на них руки, помолились и отправили восвояси. Сикхи отвечали им: мы вас накормим, но не сейчас, а в субботу или воскресенье, а пока езжайте в пос. Макинду, там самый сикхский храм: всех всегда кормят и приглашают ночевать! А огромный индуистский храм прямо поразил их своей цивильностью: там, говорили наши друзья, даже в туалете были специальные поручни и подушечка под голову, чтобы, сидя на унитазе, откидывать голову и отдыхать; а на кухне огромные газовые конфорки диаметром в метр и огромные кастрюли; но всё — только для своих. Индусы сказали, что у них праздник, много своих паломников, и поэтому вписать они не могут. В конце концов удалось найти ночлег в небольшой католической церкви.

Тут вернулся Андрей из посольства Замбии (виза там, как и в Аддис-Абебе, стоила $25), и мы покинули почтамт и решили прогуляться вместе по городу и церквям, тем более что не все святые заведения были нами посещены.

Найроби сверкал окнами небоскрёбов и машин, и даже редкие бомжи и нищие выгодно отличались от своих эфиопских коллег.

Газетчики продавали газеты на английском языке (все газеты в Кении выходят на английском, только одна на суахили). В самой популярной газете заголовок на первой странице гласил: "DAYLIGHT ROBBERY" ("Грабёж среди бела дня"). Опять на эту вечную тему, но самих грабителей всё никак не было видно.

Кришнаитский храм был велик. С одной из его сторон были магазинчики, где бледнолицые (по сравнению с неграми) жители Индии продавали кришнаитские сладости; мы попробовали все, но не купили ни одной. В самом храме кришнаитов в ночлеге нам отказали, под предлогом, что храм вписывает только братьев по вере. На первом этаже, в помещении типа гараж, стояли грузовики с надписями "Food for life" ("Еда для жизни").

— Food for life! Где эта ваша Food for life? — вопрошал С.Лекай у сотрудников храма. Те делали вид, что еды нет. Но запах пищи выдавал её присутствие.