2000 метров над уровнем моря[= Аданешь]
Шрифт:
Мы познакомились. Отец семейства, Евгений, был высокого роста, с бакенбардами и густыми бровями. Серьезное выражение лица, рассудительная речь и тщательно подобранные слова выдавали в нем, хоть и молодого, но уже довольно опытного дипломата. Его жена Алевтина, яркая красавица с вьющимися каштановыми волосами, была немного взволнована, однако умело скрывала свои чувства за ослепительной улыбкой. Евгений и Алевтина путешествовали с трехлетней дочерью Настей, которая всю дорогу спала у папы на руках.
В аэропорту Хартума нам пришлось проторчать почти целый день. Наконец, около трех часов пополудни нас пригласили на посадку. А уже в пять мы спускались по трапу в столице Эфиопии. Первое, что неприятно удивило — это прохладный ветерок, никак не вязавшийся со временем года и тем более с Африкой. Первая мысль, что нас по ошибке привезли не туда. Уж больно резко здешняя погода отличалась от хартумской.
В аэропорту нас встречали двое посольских. Один из них не переставая болтал, другой был угрюм и все больше отмалчивался. Меня и семью Евгения посадили в микроавтобус и повезли в посольство. Дорога была великолепна. Колеса мягко шуршали по зеркально гладкому асфальту. Раскинув в стороны разлапистые ветви, могучие пальмы выстроились почетным караулом на протяжении всей трассы, придавая ей особый колорит. Казалось, мы катили во дворец какого-нибудь африканского короля. Это, отчасти, было правдой. Резиденция императора Хайле Селассие находилась неподалеку, и дорога из аэропорта — главных ворот государства, обязана была создать нужное впечатление.
Однако сама Аддис-Абеба оказалась городом немыслимых контрастов. Ухоженные зеленые проспекты с чередой роскошных современных зданий сменялись пыльными улочками нищенских кварталов, где единственными строениями были необычного вида, круглые глинобитные хижины с соломенной крышей.
Через некоторое время мы вновь очутились где-то на окраине города. Слева от дороги тянулся бесконечный каменный забор, за которым на пологом склоне высокой горы темнел эвкалиптовый лес. Микроавтобус притормозил у ворот с золоченой табличкой «Посольство СССР». Охранник-эфиоп, выйдя из своей будки, неторопливо поднял шлагбаум, и мы въехали в джунгли. Да-да, именно джунгли. Узкая асфальтированная дорога стрелой уходила в гору, с обеих сторон к ней вплотную подступали заросли буйной африканской флоры, среди которой особо выделялись высоченные эвкалипты. Их могучие, покрытие бахромящейся корой, стволы устремлялись в небо, и, казалось, своей кроной эти деревья уже задевают облака. Нижняя часть джунглей изобиловала высокой травой, густыми кустарниками и лианами, подобно гигантским змеям, свисающими с эвкалиптов.
— Это что, посольство? — удивленно спросил я.
— Да, — ответил сидевший за рулем мужчина, которого звали Стас. — Этот участок еще русскому императору подарили.
— А где же люди?
— Да вы не волнуйтесь, сейчас приедем. Зато смотрите, как тут красиво!
Вскоре справа от дороги показался белый двухэтажный особняк с толстыми колоннами, над главным входом которого развевался красный флаг.
— А вот и резиденция посла, — сказал Стас. — Ну, а нам сюда.
Он свернул налево, где у подножия эвкалиптов выстроились в три ряда аккуратные маленькие коттеджи.
— А где резиденция консула? — спросил я.
— Ну, официальный кабинет там же, где у посла, в особняке, — ответил Стас, вылезая из машины, — а живет он в доме чуть выше, на горе. Метров триста-четыреста отсюда.
— И что, это все территория посольства? Какая же тут площадь? — воскликнул Евгений.
— Площадь… а черт его знает! Но территория действительно огромная, самая большая из всех посольств.
— Как же ее охраняют? Здесь целый полк солдат нужен.
— Да ну что вы! Вся территория обнесена забором, вы же сами видели, сверху битое стекло. Просто так сюда никто не полезет. Да и вообще, здесь это вроде как не принято…
— А если не просто так? — встрял я.
— На моей памяти ни одного такого случая не было, — гордо ответил Стас.
Я помог Евгению выгрузить чемоданы, и мы направились вслед за Стасом, а его молчаливый спутник, имени которого я толком так и не расслышал — то ли Борислав, то ли Бронислав — остался в машине. Алевтина несла на руках спящую дочку и с интересом озиралась по сторонам. Стас услужливо распахнул дверь третьего по счету коттеджа и пригласил нас внутрь.
Это был симпатичный домик, построенный явно в африканском стиле, или, по крайней мере, с намеком на такой стиль. Кофейного цвета снаружи, с крышей, покрытой черной черепицей, внутри он был выкрашен белой краской, отчего комнаты казались просторными и воздушными. Элегантная плетеная мебель гостиной хорошо сочеталась с большим кирпичным камином и висящими на стенах деревянными масками.
— Это наши лучшие апартаменты, Евгений Николаевич, — сказал Стас. — Гостиная, две спальни, кухня.
— Ну, что ж, мне нравится, — отозвался Евгений. — А тебе? — обратился он к жене.
— Очень! — воскликнула Алевтина. — Здесь все такое милое!
Настя уже успела проснуться и своими огромными глазами изучала новую обстановку.
— Он что, большая шишка? — шепнул я Стасу.
— Первый секретарь, — так же шепотом ответил тот.
— А-а, — многозначительно протянул я.
— Ну, ладненько, — сказал Стас, обращаясь к Евгению. — Размещайтесь пока.
Мы со Стасом вернулись к микроавтобусу, где нас поджидал его давешний спутник. Я еще раньше догадался, что это и есть тот самый «наш человек», о котором меня предупреждал Залезайло.
— Петрович хочет переговорить с вами, — сказал Стас и, закурив, отошел в сторону.
Я забрался на заднее сиденье микроавтобуса и вопросительно посмотрел на лысеющий затылок.
— Суворов Александр Васильевич? — не поворачиваясь, спросил тот, хотя мы познакомились еще в аэропорту.
— Князь Италийский, граф Рымникский и Священной Римской империи, генералиссимус русской армии и генерал-фельдмаршал австрийской, — скороговоркой выпалил я.
— Вы что, издеваетесь? — В его голосе угадывалось едва скрываемое неудовольствие.
— Что вы, Борислав Петрович…
— Болеслав.
— Извините, Болеслав Петрович. Просто с детства привязавшаяся скороговорка. Все-таки имя обязывает.
— А вы что, родственником фельдмаршалу приходитесь?
— Вряд ли. Но тезка, как видите, полный.
— Ладно, Александр Васильевич, отставить шутки. Я майор Эн…
— Простите? — переспросил я.
— Эн Болеслав Петрович.
— Я страшно извиняюсь, товарищ майор, но вам что, и фамилию свою произносить нельзя?
Майор ответил не сразу. Чувствовалось, он с трудом борется с нахлынувшим на него негодованием, даже лысина его слегка покраснела.
— Эн — это моя фамилия, товарищ капитан. Две буквы: «э» и «н» — Эн. Я понятия не имею, с каким заданием вы сюда прибыли, но мне велено оказывать вам всяческое содействие, и я буду это делать в меру своих сил и возможностей.
Он, наконец, повернулся и вперился в меня своим колючим взглядом.
— Вот вам деньги. — Он протянул увесистую пачку. — По нашим меркам тут месяца на два хватит. Ну, да это не моего ума дело. Мне велели — я передал. Мордовцев, — он кивнул в сторону прогуливавшегося под эвкалиптами Стаса, — отвезет вас на квартиру, в город. У меня все. Вопросы будут?