2007 № 08
Шрифт:
— Ну, в общем, вряд ли это имеет значение. Наверное, сперва случился подземный толчок, а после эта штука вдруг проскочила мимо нас. Мы оба были в шоке, разумеется. Понятно, это была не собака и не свинья, а животное довольно крупного размера, но оно показалось нам гораздо больше из-за тени, которую отбрасывало под фонарем. Логично?
— Да, папа.
Сын кивнул, хотя не был удовлетворен таким объяснением, уткнулся в тарелку и прилежно заработал палочками.
По телевизору стали показывать варьете. Скудно одетая девушка-евразийка, размахивая руками и ногами, пела гнусавым, напряженным, завывающим
— Что-то смешное?
— Эта певица! Она только что прочистила свой нос!
— И что же это означает?
— Ты вчера мне сам говорил или нет? Ты сказал, что эта певица так дудит в свой нос, что ей надо почаще его продувать. Я подумала, что не слышала от тебя ничего глупее, а сейчас… Ведь она действительно высморкалась, это так смешно!..
Женщина снова покатилась со смеху, а мужчина и мальчик вежливо улыбнулись и опустили глаза.
Отец просидел в гостиной полночи, неспешно прикладываясь к бутылке. Жена и сын давно отправились спать, а на него отчего-то напала бессоница. Он устроился в кресле поудобнее, положил ноги на электрический камин и лениво попивал виски, время от времени подливая себе в стакан. Наконец по телевизору начались последние новости, однако, как он и предполагал, там ничего не сказали про гигантскую тень, бегающую по городу.
«Неужели и вправду почудилось? Сразу двоим?»
Алкоголь впитывался в каждую клеточку ноющих мышц, окутывал теплом его усталое тело. И в какую-то минуту, сам того не заметив, отец задремал.
Кто-то начал продувать свой нос. С постоянно растущим напором, все громче и громче, пока этот нос не запел с грубым хрипом, на манер басовой трубы. «Это уже не шутки! Ни одна певица не стала бы так сморкаться. Все это мне снится, разумеется…» Его мозг продолжал колыхаться между сном и бодрствованием, однако теперь к трубному гласу добавился утробный стон, словно долетевший из пещеры. «Ну нет, это вовсе не голос певицы… Что происходит?»
Он резко открыл глаза.
Стон.
Хрип.
Стон.
Хрип.
И снова.
И снова.
Отец взглянул на экран: станция уже прекратила работу, и там крутился электронный смерч из светлых и темных песчинок. Он выключил телевизор и прислушался.
Звуки доносились снаружи.
Тогда он слегка раздвинул занавески и глянул в щель.
Странные, растрепанные растения заполонили их крошечный садик, размером чуть больше кошачьей подстилки. А дальше, за его оградой, смутно проступала гигантская черная тень, и огромный глаз таинственно мерцал в темноте, невероятно живой и пронзительный.
Это существо действительно немного походило на носорога.
Но только рог у него на носу был гораздо острее, а челюсти под рогом загибались книзу, образуя нечто вроде клюва большой хищной птицы. Изо рта в холодный ночной воздух клубами вырывалось мерное могучее дыхание, что ужасно напоминало паровой локомотив.
Массивная голова, смахивающая на буйволиную, составляла добрую треть тела и венчалась парой длинных острых рогов, копьевидно нацеленных вперед. Шея, горло и грудь были прикрыты шлемовидным костяным щитом. Такого ему еще никогда не доводилось видеть ни у какого другого животного.
За спиной у отца отворилась дверь.
Он обернулся и увидел сына. Мальчик уже напялил брюки поверх пижамы и вопросительно взглянул на отца, торопливо натягивая свитер.
— Оно здесь? — спросил он страшным шепотом.
— Здесь.
Отец отодвинул край занавески и подбородком указал на темный силуэт за окном.
Колоссальное животное легонько поскреблось об изгородь кончиками рогов. Оно проделало это дважды. Трижды. Затем неторопливо развернулось к ним боком и медленно тронулось в путь по улице. Словно тяжелый танк, скрытно выходящий к рубежу ночного сражения.
В ограниченном поле зрения наблюдателей неспешно проплыл фрагмент коричневого туловища. Затем проследовали гигантские, могучие ляжки и потянулся свисающий с крупа толстый и тяжелый, как у ящера, хвост, постепенно сужающийся до тоненького кончика.
Под толстой безволосой кожей животного отчетливо шевелились мускулы.
— Это не корова, — сказал наконец сын сдавленным голосом. — И не носорог.
— Должно быть, это динозавр. Мне в голову больше ничего не приходит.
— Динозавр, так думаешь?… Но тогда я наверняка видел его в своих книжках! Он какой-то знаменитый. Но только это не аллозавр и не стегозавр…
— У него есть что-то вроде клюва, и зубы не особенно впечатляют.
— Рот в виде клюва?
— Вот именно.
— Трицератопс! Динозавр с тремя рогами. Все сходится, папа: два на макушке и один на носу, как раз и получается три.
— Значит, это он. Трицератопс.
Трицератопс, который жил и сражался за собственную жизнь семьдесят миллионов лет назад, участвуя в бесконечной борьбе за выживание в меловом периоде мезозоя, когда процветал и самый жуткий хищник из всех когда-либо порожденных Землей, великий и ужасный Tyrannosaurus rex.
Трицератопс, массивный, но незлобивый пожиратель растений, закованный в самую могучую защитную броню, которая когда-либо доставалась земному животному.
В данный момент он лениво передвигался по городской улице, и можно было посмотреть на это собственными глазами.
— Подойдем поближе?
— Конечно!
Отец и сын выскользнули наружу. На улице оказалось довольно холодно, но безветренно.
Всего в десятке метров перед ними мерно раскачивались крутые холмы трицератопсовых бедер, а следом тащился хвост, толстый, как телеграфный столб. Они не могли видеть голову зверя из-за широкого костяного ошейника, но по походке было ясно, что голова опущена, рога выставлены, а передние ноги слегка подогнуты в готовности немедленно отреагировать на опасность.
Наконец трицератопс добрался до конца улицы и уперся в высокую каменную стену, справа и слева от которой возвышались стены соседних домов.
Это был тупик.
«Ему придется повернуть назад!»
Они стали отступать к калитке, но тут же замерли на месте в изумлении.
Трицератопс не остановился. Голова его, прикоснувшись к поперечной стене, легко и плавно погрузилась в твердую поверхность. Потом исчез костяной ошейник, передние ноги, в стену непринужденно нырнуло туловище, вплоть до объемистого крупа, пропали задние ноги… И наконец потихоньку, дюйм за дюймом, в каменной стене растворился хвост, от основания до тоненького кончика.