2010 № 1
Шрифт:
Это была невероятно тяжелая и долгая работа, но сейчас Лоренс с удовлетворением отметил, что, несмотря на прошедшие годы, ступени все еще блестят.
Он дважды постучал в дверь кельи Збикрота и только потом вошел. С формальной точки зрения, любой послушник или послушница имели право в любое время дня и ночи зайти в келью к своему товарищу без предупреждения, однако нормы вежливости и уважение к частной жизни оказались сильнее правил и установлений.
Келья Збикрота была пуста. Все следы того, что здесь еще недавно кто-то жил, были тщательно уничтожены. Пол покрывал толстый слой пыли, которая плотными клубами поднялась в воздух, стоило Лоренсу и Герте сделать несколько шагов. Едва вдохнув эту пыль, оба сильно раскашлялись и были вынуждены отступить обратно в коридор и захлопнуть дверь.
— Кожа, — хрипло сказала Герта. — Отмершие чешуйки человеческой кожи, собранные, скорее всего, на фильтрах вентиляционных систем. Думаю, в этой комнате можно найти образцы ДНК всех обитателей кампуса. Иными словами, мы не сможем воспользоваться биометрией, чтобы выяснить, кто же на самом деле жил в этой комнате.
При этих ее словах Лоренс с еще большей отчетливостью ощутил во рту сухой привкус пыли и с трудом подавил рвотный рефлекс. Он, разумеется, знал, что в воздухе, которым дышит, присутствуют мертвые частички кожи других людей, но в любом другом месте их концентрация была во много раз меньше, чем в келье, в которой он только что побывал.
— Ну ладно, — вздохнула Герта. — Можешь считать, что ты заполучил свою Аномалию. Поздравляю, Лоренс.
Монастырский кампус окружала высокая металлическая стена, в которой были только одни, довольно узкие ворота.
— Разве это не опасно? — поинтересовался Лоренс у монаха-охранника, дежурившего в будке у ворот. — Вдруг случится пожар или еще что-нибудь?
— Нисколько не опасно, — ответил охранник. Он был уже стар, и на лице его лежала печать безмятежного спокойствия, какая появляется у каждого, кто провел в Ордене несколько десятилетий. Тщательно расчесанная борода охранника была заплетена в толстую косу, свисавшую до середины живота, который только-только начинал нависать над поясным ремнем.
— Если начнется пожар, достаточно только нажать кнопку, которая меняет полярность размещенных вдоль стены магнитов. Фундамент тотчас разделится на два десятка фрагментов, и стена рухнет в течение нескольких секунд. Вот только ни незаметно сбежать, ни пробраться внутрь этим путем никому не удастся.
— Я этого не знал, — признался Лоренс.
— Ну, на самом деле все это отражено в официальных документах, хотя, надо признать, что подробности там не раскрываются. Иначе у некоторых шутников мог бы появиться слишком сильный соблазн.
Лоренс покачал головой.
— Каждый день узнаешь что-нибудь новое.
Охранник сделал рукой жест, включивший какой-то процесс в системе открывания ворот. По панелям, закрывавшим пол будки, тотчас прокатилось легкое сотрясение.
— В переходной камере мы поддерживаем давление в десять атмосфер, к тому же с внешней стороны ворота открываются вовнутрь. Никто не сможет взломать нашу дверь без того, чтобы не наделать шума. — Охранник усмехнулся в бороду.
— Но ведь для того, чтобы снова создать такое давление после каждого прохода, требуется, наверное, очень много времени, — предположил Лоренс.
— Это верно, но… К нам почти никто не приходит и еще меньше уходит, — ответил охранник. — С внешним миром мы обмениваемся, главным образом, информацией.
Задумчиво опустив голову, Лоренс похлопал себя по карманам.
— Ну что, готов к встрече с внешним миром? Все взял, что нужно?
— Вам кажется, что я нервничаю?
Старик отхлебнул чаю из стоявшей перед ним кружки.
— Ты был бы дураком, если б не нервничал. Сколько времени прошло с тех пор, как ты побывал снаружи в последний раз?
— Я не покидал монастырь с тех пор, как шестнадцать лет назад присоединился к Ордену. Мне тогда был всего двадцать один год…
— Понятно, — охранник кивнул. — Только дурак на твоем месте не волновался бы, — повторил он. — Кстати, ты следишь за политическими событиями?
— Никогда не увлекался политикой, — Лоренс покачал головой. — Впрочем, я слышал, что в последнее время ситуация снаружи… э-э… осложнилась.
Старик хрипло рассмеялся.
— Не увлекался, говоришь?. Что ж, пожалуй теперь тебе придется начать разбираться в том, что происходит в большом мире. Многие не следят за политикой, но политика следит за каждым.
— Это… опасно? — Лоренс невольно поежился.
— Как сказать… Кстати, ты вооружен?
— Нет. Я не знал, что можно взять с собой оружие.
— Некоторые берут, хотя, думаю, с твоей стороны подобный шаг был бы не самым разумным. Любое оружие, с которым не умеешь обращаться, принадлежит твоему врагу. Просто будь осторожнее. Слушай, прежде чем что-нибудь сказать, сначала смотри, а потом уже действуй. Там, снаружи, живут в общем-то неплохие люди, просто сейчас они оказались в трудном положении.
Лоренс переступил с ноги на ногу, поправил лямки своего рюкзачка.
— Не очень-то вы меня успокоили, — сказал он, вздохнув.
— Зачем тебе вообще понадобилось выходить наружу? — поинтересовался охранник.
— Аномалия, — пояснил Лоренс. — Первая, которую мне удалось обнаружить. Я ждал этого шестнадцать лет. Кто-то испортил информацию, предназначавшуюся для Службы безопасности, и покинул кампус. Я должен отыскать этого человека и спросить, почему он так поступил.
Давление в шлюзе упало. Тяжелые створки ворот начали открываться.
— Да, похоже, это настоящая Аномалия, — проговорил охранник и отвернулся.
Лоренс неуверенно шагнул к переходной камере, но прежде чем он успел войти внутрь, охранник остановил его взмахом руки.
— Ты не был снаружи шестнадцать лет. То, что ты увидишь за оградой, может тебя удивить… неприятно удивить. Постарайся не забывать, что люди все-таки высшие существа, хотя поначалу тебе может показаться иначе.
С этими словами он слегка подтолкнул Лоренса в переходную камеру. Створки ворот с лязгом сомкнулись. В шлюзе пахло горячим машинным маслом и резиной, тесное пространство камеры едва освещали цепочки белых светодиодов, огоньки которых карабкались по стенам, словно пьяные муравьи. Это было все, что Лоренс успел заметить. Снова раздался громкий лязг, и ведущая наружу дверь отворилась.