2010 № 1
Шрифт:
Сам Краюшкин в перерывах между созерцательностью подумывал над тем, чтобы окончательно забросить медицину и основать новую философскую школу. Даже главный постулат сформулировал: «Не возжелай жизни ближнего твоего».
КОРИ ДОКТОРОУ
ВСЕ ПРОЙДЕТ…
Настанет завтра.
И тогда
Все то, что в мире жить мешало,
Пройдет, исчезнет без следа.
Рабочая
Из соседних кабинок доносилось приглушенное бормотание братьев и сестер, принадлежащих к Ордену созерцательных аналитиков; казалось, это звучат не голоса, а сама мысль — гибкая, концентрированная, мощная. Специальная программа отслеживала уровень этого шума, и на служебном участке экрана перед Лоренсом прихотливо змеилась желтая кривая, наложенная на трехмерный график нормальной активности. Судя по ее показаниям, сегодня ситуация была чуть более напряженной, чем обычно, соответственно и работать приходилось интенсивнее.
Лоренс пощелкал «мышкой», прокручивая журнал, подумал еще немного и попытался поиграть с данными в надежде, что что-то прояснится само, но ничего не изменилось. Информация, заключенная в файле, по-прежнему оставалась бессмысленной, а ведь это был не просто системный журнал, а поток двоичных сигналов, который Орден обрабатывал и кодировал для Службы безопасности. В процессе обработки файл непонятным образом вырос на шестьдесят восемь байт, превратившись в Аномалию с некорректной контрольной суммой.
Архивы Ордена были полны различными Аномалиями — оборванными ниточками, время от времени попадавшимися в ткани реальности, или, если смотреть на дело с технической точки зрения, программными ошибками, которые Орден обнаруживал и исследовал. История о системном администраторе, который когда-то давно — еще до появления Ордена — заметил в бухгалтерских отчетах крошечное расхождение в семьдесят пять центов и сумел пройти по цепочке, разоблачив иностранную шпионскую организацию, использовавшую его компьютерную систему для взлома военных сетей, служила для монахов чем-то вроде священного предания. Произошло что-то подобное на самом деле или нет, доподлинно неизвестно, однако мораль сей истории была самоочевидна: потяни за ниточку, и мир раскроется перед тобой во всей своей сложности и многообразии.
Лоренс, однако, перепробовал уже все возможности; на большее его знаний просто не хватало. Значит, решил он, пора поговорить с Гертой.
Поднявшись, он вышел из кабинки, машинально ощупывая увешанный сенсорами пояс, чтобы сообщить личному компьютеру: он помнит о его существовании. Компьютер работал постоянно: даже пока Лоренс шел из рабочего зала в монастырский двор, многочисленные датчики считали сделанные им шаги, измеряли пульс и даже снимали электрокардиограмму.
Герта… Она не была главной, нет. Орден состоял из небольших автономных групп и подразделений, руководители которых постоянно чередовались. Работу в целом координировало специальное групповое программное обеспечение, благодаря которому не возникало никакой необходимости создавать жесткую вертикальную иерархию. И хорошо, что не возникало. Так братьям и сестрам нравилось гораздо больше. В начальники, во всяком случае, никто из них не рвался.
Другое дело, что в условиях, когда учитывается каждый удар по клавишам, каждый щелчок «мышью» и каждый пункт производительности твоего труда, очень скоро становится ясно, кто хорошо знает свое дело, а кто лишь скользит по поверхности. Герта была из тех, кто знал свою работу досконально.
— Есть вопрос, — сказал Лоренс, подходя к ней. Герта предпочитала телеграфный стиль. Никакой чепухи вроде «Доброе утро, какая замечательная погода сегодня».
Прежде чем ответить, Герта еще трижды ударила мячом о стену, каждый раз ловко ловя отскочивший снаряд. Ее потемневшие от пота седые волосы развевались при каждом движении, стройное, подтянутое тело грациозно изгибалось. Наконец Герта в последний раз поймала мяч и бросила в стоящую на земле корзинку.
— Тебя зовут Лоренс, так? — Она улыбнулась. — Что у тебя?
— Вот это. — Лоренс отправил вызвавший его недоумение файл на приемник ее личного компьютера. Автоматический анализатор Герты тотчас спроектировал данные на стену, о которую она только что стучала мячом, то есть ближайшую ровную поверхность. Некоторое время Герта прокручивала данные, сосредоточенно щурясь и качая головой, потом вызвала какие-то свои программы и воспроизвела битовый поток, опрашивая системные журналы в узлах сетевого подключения, начиная с момента, когда основной файл вырос на шестьдесят восемь байт.
— Ты считаешь — это Аномалия? — спросила она наконец. Под носом у Герты росли тонкие седые волоски. Обычно их не было заметно, но сейчас на них блестели крошечные капельки пота, хотя дыхание ее давно успокоилось, а рука, которой она указывала на стену, почти не дрожала.
— Надеюсь, что да. Эти Аномалии — хорошая возможность для карьерного роста.
— Тогда понятно, почему ты решил, будто имеешь дело именно с Аномалией. Но взгляни сюда… — Она извлекла контрольную сумму лишних байт, потом продемонстрировала ему свои сетевые разветвления, продолжавшие отсылать и принимать пакеты информации.
Защищенный контрольной суммой блок данных двигался по маршрутизаторам без задержек — один переход, другой, третий, и вот он уже в терминале. Идентификаторы терминала сразу же выдали имя человека, которому принадлежал защищенный файл. Это был Збигнев Кротовски, логин — Збикрот. Герта записала в память компьютера номер его кельи и задумалась.
— Теперь мы не получим очередной платы, потому что данные испорчены, — сказала она. — Зато у нас есть контрольная сумма и имя пользователя. А по данным биометрии мы даже можем судить, в каком состоянии Збикрот был за пять минут и восемь секунд до того, как добавил лишние данные к файлу. Идем же, спросим у него, что означают эти шестьдесят восемь символов и зачем он вставил их в поток данных, предназначенных для Службы безопасности.
Лоренс пошел первым, показывая дорогу. Ту часть монастырского кампуса, где работал Збикрот, он знал очень хорошо. Лоренс сам жил там первые пять лет после своего поступления в монастырь, и если Збикрот до сих пор квартировал в одном из тамошних общежитий, следовательно, он пришел в Орден сравнительно недавно.
Когда Лоренс оказался в вестибюле жилого корпуса, его пояс слегка завибрировал. Это означало, что контрольное устройство зарегистрировало его появление. Чуть менее интенсивные тактильные сигналы повторялись каждый раз, когда Лоренс поднимался на очередной этаж по чисто выметенным деревянным ступенькам. Когда-то давно он получил послушание привести эти лестницы в порядок. Своими руками Лоренс удалил со ступеней древнюю краску и грязь, выскоблил дерево так, что оно сделалось гладким, точно щека младенца, а потом покрыл десятью слоями особо прочного лака и отполировал.