2012: Вторая Великая Отечественная. Дилогия
Шрифт:
И, закинув на спину автомат, пошел навстречу старым эстонским придуркам, продолжая щелкать своей «фаллической дурой».
На какой-то миг мне показалось, что вся площадь, весь город, да что там, весь мир — просто вымерли все.
И что-то тут и меня подкинуло, и я пошел вслед за Филом:
Пусть фриц помнит русскую «катюшу»,
Пусть услышит, как она поет!
Из врагов вытряхивает души,
А своим отвагу придает!
Этот куплет мне дед пел. Его нет в официальной версии. А вот у меня есть.
Внезапно за спиной загрохотал КПВТ. Очередь прошла поверх голов нацистских ветеранов, выбивая кирпичную пыль из старинных домов Таллина.
А потом бойцы наши вдруг заорали «УРА-А-А-А!!!» и бросились на эсэсовских стариков. Впереди бежал наш мехвод Лешка Глушков с тем самым красным знаменем. И вот честное слово даю. Никто не хотел инвалидов фашистских бить прикладами. Русские солдаты — люди добродушные и отходчивые. Мы их просто попугать хотели. Мы же не рассчитывали, что половина бывших вояк из двадцатой гренадерской дивизии СС страдает на старости лет недержанием кишечника? Ну, парочка еще копыта откинула от инфаркта. Мы-то тут при чем?
И никого мы танками не давили. Танки и прочие БМП в город не вошли. Больно надо еще на них моторесурс тратить…
— Мехвод! — крикнул Глушкову довольно хохочущий Фил. — А ты почему свою лошадку бросил?
Тот тем временем сунул свой красный флаг наиболее гордому эсэсовцу и заставил его маршировать по площади, распевая гимн Советского Союза. «Союз нерушимый республик свободных…» От страха у эстонца даже акцент пропал.
— Товарищ лейтенант! Я первый раз за границей! Попросил ребят присмотреть! Когда я еще в Таллине побываю?
Хочешь посмотреть мир? Совершенно бесплатно? Программа «Все включено!». Генеральный спонсор — Министерство обороны Российской Федерации.
Вечером этого же дня полковник Российской армии Виктор Сенников, комендант города Таллина, столицы новоявленной Эстонской области, отдал первый свой приказ:
«Перенести Бронзового солдата на прежнее место. Все расходы возлагаются на принимающую сторону».
Долго мы задерживаться в столице Эстляндии не стали. Командование оставило небольшой гарнизон и отправило нашу колонну дальше. Единственное, что успели мы — распечатать-таки несколько фоток в той самой гостинице. Фил умница. Когда побежал на престарелых нацистов — щелкал на бегу. Исторические кадры должны получиться.
Особенно меня впечатлил один — перекошенное лицо какого-то старика. В глазах эсэсмана плескался дикий ужас, а из искривленного рта стекала струйка слюны. Ну и кающийся хрен с красным флагом в руках, покорно поглядывающий на чумазого мехвода, — тоже хорош.
Сволота, блин.
А потом колонна двинулась дальше на запад. Что-то там происходило, раз нас так гнали. Очень мне это все напомнило знаменитый бросок десантников на косовский аэродром. Помните, в Сербии тогда? Как мы тогда гордились за нашу армию… А теперь вот сами!
Шли без остановок. Физиология, однако, давала о себе знать. Вы не поверите, но орошение придорожной травы мы производили прямо с брони. Само по себе сидеть на несущейся БМП — довольно сложная штука. Ну а сам процесс слива солдатского радиатора превращался в акробатический этюд. Впрочем, чего-то я увлекся…
Эстонцы по-прежнему бесстрастно стояли вдоль дорог, когда мы проезжали населенные пункты. Стояли и взирали исподлобья.
В русских же хуторах и деревнях нас забрасывали цветами! Честное слово — такое чувство, как будто снимаюсь во фронтовой хронике сорок пятого года. Мурашки по коже! А в одном селе мне разбередил сердце какой-то старик.
Он стоял около своего дома, вытянувшись по стойке «смирно». На старом, еще советском, мундире, блестело несколько медалек — какие точно? — я толком не разглядел. Одну только узнал. «Отважную».
Старик стоял, и рука его дрожала, приложенная к такой же старой пилотке. Левая. Потому как пустой правый рукав был заткнут за поясной ремень. А за низким заборчиком стояла его бабка. Крестилась и кланялась в пояс. Кланялась и крестилась. Старика обдували могучие и вонючие клубы сиреневого дыма от наших машин. Но он не морщился, а даже с каким-то наслаждением вдыхал запах сгоревшего дизтоплива. По морщинистому лицу его стекали слезы.
Следующая за нами «бээмпэшка» вдруг тормознула. Оттуда выскочил какой-то летеха и положил к ногам старика туго набитый солдатский сидор. Потом крепко обнял его и лихо запрыгнул обратно.
Первый раз нас обстреляли на подходе к эстонско-латвийской границе. Из небольшого леска вдруг ударила пулеметная очередь. Слава Богу, пулеметчик оказался неопытным. Очередь прошла выше — слишком ствол задрал. Останавливаться мы не стали. Колонна ощетинилась такой стеной огня, что лесок просто исчез. КПВТ перерезает стволы деревьев не хуже «Хускварны». Гринписа на нас нет… А танки даже не соизволили башни повернуть.
Смелый был эстонец. Смелый, но глупый. Хотя… С другой стороны, разве не так поступали наши деды в сорок первом?
Впрочем, наши деды не сжигали деревни вместе с людьми.
Господи… Какая была вонь! Она перебивала все на свете, когда мы вошли в выгоревшую деревеньку.
Живых там не было.
Это была первая остановка нашей колонны. В вечернем свете мирно заходящего солнца дотлевали остатки домов, сожженных вместе с их жителями.
Пока солдаты проверяли развалины, мы с Филом мотались по этой бывшей деревеньке. Он снимал. Я запоминал. Какая же сволочная работа — быть журналистом. У меня мутилось в голове от увиденного. Фил был бледный как смерть. Солдатики наши по очереди блевали.
Всякого я навидался. Делал репортажи с пожаров, с аварий. Было дело, три машины столкнулись на Казанском тракте. Девять погибших. Из них два ребенка. Да. И там мне было плохо. Очень плохо. Но тут… Как же я не хочу об этом рассказывать. Но надо. Надо написать статью. Потому как журналисты — это тоже солдаты. Солдаты информационной войны.
Пока наши мотострелки стаскивали обугленные трупы в одну кучу, время от времени падая в обморок, пока наш командир связывался с командованием, объясняя ситуацию, я сидел и долбил заметку на своем нетбуке. Долбил, пытаясь не потерять сознание. «Терпи, сволочь! Терпи!» — приказывал я себе. Я ее тут приведу, эту статейку. Хорошо?