2177

Самсонов Сергей Анатольевич

– Твое имя! – обратился к нему Маркус.

– Зэт 03222170, – ответил мальчик, поднимая взгляд на учителя.

– Откуда следы?

Ученик вновь опустил глаза. Стараясь сдержать слезы, он принялся усерднее сжимать рукава. Не в силах сделать что-либо здесь и сейчас Маркус продолжил урок. Ответ на свой вопрос он уже знал.

Стрелка часов стремительно меняла свое положение. Занятие подходило к концу, а потому молодой человек, сделав анонс следующей встречи, разрешил ученикам посидеть тихо до истечения времени. Сам он вышел из кабинета и направился к Уорлоку. Помещение руководителя располагалось на втором этаже. Чаще всего он сидел именно там, перебирая разные бумаги и документы по действующим ученикам и новобранцам. Добравшись до двери, Маркус постучал и приоткрыл ее.

– Да, заходи, – сказал Уорлок, приглашая посетителя.

Учитель проскользнул в помещение и закрыл за собой дверь. Майор сидел за столом. Позади него висело полотно с изображением Исхероса III. В привычной черной мантии Император сидел на массивном блестящем троне и держал в руках священную для всех жителей страны книгу – Конституцию Терриума. Под потолком виднелся единственный оконный проем во всем кабинете. Сквозь продолговатую, но невысокую щель проникали редкие солнечные лучи.

– Я только что проводил урок у новичков. На одном из них сильные ушибы, – произнес Маркус – Я не специалист в этом вопросе, но все же это дети…

Уорлок встал из-за стола и подошел к Маркусу. Смотря ему в глаза, руководитель продолжал свое наступление пока не приблизился вплотную. Учитель чувствовал на себе злобное дыхание. Майор схватил посетителя и, прижав к стене, уперся в него взглядом охотника.

– Данный объект нарушил правила поведения, он оказал сопротивление при призыве, а потому к нему были применены особые меры… – Уорлок крепко стиснув зубы проговаривал все медленно.

– Я понимаю, правила есть правила, но это дети. Его забрали от семьи, он оказался в незнакомой для себя обстановке, – Маркус старался держать ситуацию и не дать ей вылиться в больший конфликт, так как на кону висела и его репутация.

– Я знаю про тебя, – прошипел майор, – Сын выродка! Такой же, как и твоя мать! Лезешь по ее стопам?

Очередная волна неприятных ощущений в груди накатывала очень быстро. Сердце сжималось и отбивало свой аритмический рисунок. Маркус старался контролировать мысли и сознание, оставаясь в трезвом уме.

– Это не имеет никакого отношения к делу, – четко произнес он.

– Пошел вон отсюда, чтобы не появлялся тут с подобными заявлениями! – майор отпустил учителя и вернулся на свое рабочее место.

Маркус открыл дверь и вышел в коридор. Сбившееся дыхание и учащенное сердцебиение окончательно вырвали его из состояния контроля. Учитель уперся спиной в стену и сполз на пол, закрывая лицо руками. Бессилие перед окружающей действительностью и чувство собственной беспомощности мучительно давили на грудь. Руки дрожали. Если бы он мог что-то сделать, сделал бы? Он любого поступка зависела в том числе его собственная жизнь. От мысли быть казненным его начало тошнить. Поднявшись на ноги, он отправился в уборную. Рабочий день, и без того ужасный, дополнило входящее уведомление на наручный оповещатель. Стоя на коленях возле унитаза, Маркус взглянул на экран браслета:

«Третий этап Создания Союза назначен на завтра. Необходимо явиться в Департамент к 12.00»

Это сообщение означало лишь одно – учителю снова предстоял разговор с Уорлоком.

Глава 4

Зал Образования Союза ничуть не изменился с последнего посещения, разве что люминесцентная лампа начала моргать. Оттого в помещении периодически пропадал свет. Лишь включенный экран давал присутствующим что-то разглядеть в кромешной тьме. На нем шла подготовленная заранее презентация о пользе иметь в жизни партнера и важности Союза для Терриума. Счастливые лица мужчин и женщин смотрели с монитора, словно приглашая в свой сказочный мир. Видеоролик транслировался перед каждой церемонией, а потому сотрудники не обращали на него никакого внимания, зная все наперед. Двое работниц Департамента с мрачным видом перебирали документы присутствующих, подготавливая необходимое к проведению церемонии. Маркус и Елена сидели в дальнем конце комнаты. Помимо них в зале находились еще семь пар. Многие с любопытством смотрели на волнительные кадры презентации. На экране появились дети. Мальчик и девочка сначала играли, а затем встали и помчались вдоль бесконечного забора, металлические копья которого устремлялись вверх. За ним, спрятавшись в зелени кустарника, затаился дворец с вытянутым и увешенный разными цветами балконом. По бокам от главного входа в здание стояли высокие атланты. Именно они и придерживали на своих плечах массивное основание террасы. Резная дверь открылась, камера постепенно устремилась туда, оставив за кадром детей. Мужчина в белоснежной рубашке стоял на крыльце, держа в руках чашку и отхлебывая из нее небольшими глотками. Сзади появилась женщина, приобняла мужчину и чмокнула в щеку. Изображение постепенно светлело, пока окончательно не растворилось в дымке. На экране появилась надпись:

«В Либертум может попасть каждый!»

Мотивирующий слоган застыл на жидкокристаллической панели. Сотрудницы, разобрав документы, рассредоточились по позициям. Одна из них подошла к неосвещенному углу помещения и приоткрыла скрытую в темноте дверь. Свет, пробившийся сквозь образовавшуюся щель, просочился и осветил ее лицо. Вторая сотрудница с бумагами в руках встала по главе зала рядом с экраном.

– Мы будем приглашать по одной паре для проведения церемонии. Всех остальных прошу оставаться на своих местах и приходить только тогда, когда назовут ваши имена! – произнесла женщина и последовала за своей коллегой.

Вдвоем они исчезли в залитом светом зале. Маркус волнительно взглянул на Елену. Та сидела тихо. Ее взгляд, устремленный в одну точку, не отражал ни единой эмоции. Раздался голос сотрудницы Департамента. На оформление была приглашена первая пара. Мужчина встал первым и отправился к двери. За ним проследовала молодая девушка.

Мысли Маркуса метались из стороны в сторону. Составить единое мнение о том, что ожидало его после церемонии, не выходило. Жизнь, которую он знал до этого, зависла на краю пропасти. Впереди маячила полная неизвестность. Маркус погрузился в собственные мысли, стараясь разложить их по порядку. В свои двадцать шесть молодой человек умел лишь держать оружие и выполнять приказы. Будучи ребенком родители слабо подготовили его к неизбежной встрече с войной. В памяти вспыхнули события прошлого. Закончив курс подготовки в семнадцать лет, он был отправлен на фронт, где продержался почти девять лет. Ужасы войны навсегда останутся в его кошмарах. Сейчас же он находился рядом с человеком, с которым предстояло жить. Это нужно государству. Того хочет Император. Нужно ли это Маркусу? Из мельтешащих в голове мыслей его вырвал раздавшийся рядом всхлип. Он посмотрел на Елену. Та, опустив голову, закрыла лицо руками.

– Я тоже волнуюсь, – произнес он, – Не знаю, правильно это или нет…

Девушка взглянула на него. Ее красные глаза блестели от накопившихся слез.

– Я боюсь, – ее голос звучал неровно и надрывно.

– Понимаю, – собравшись с мыслями и вдохнув поглубже, Маркус продолжал, – Когда мне было шесть, седьмой год вот-вот должен был исполниться, на моих глазах несколько патрульных ворвались в наш дом и забрали мать. Я всячески пытался вырваться от державшего меня, но не мог. Помню, что мать кричала что-то, ее положили на живот, натянули черный мешок на голову и завязали руки. Выводили нас вместе. Ее посадили в автозак, а меня в стоявший рядом фургон. Когда я прибыл в учебный центр, меня поместили в комнате с экраном. Казнь моей матери смотрел, забившись в угол. Я не мог издать ни звука…

Маркус старался говорить тише, словно пытаясь обмануть подступивший ком к горлу и скрыть от него сказанное. Елена посмотрела в глаза молодому человеку. Слезы у нее на глазах замерли.

– Я не понимаю, к чему это? – спросила она.

– Страх – противная штука, он мешает здраво рассуждать. Однако стоит взглянуть правде в глаза, ведь все не так плохо, – Маркус старался говорить успокаивающим тоном полным дружелюбия, – Меня самого трясет от волнения и страха перед неизвестностью, но теперь мы связаны. Тот случай из моего детства – страх во плоти, все остальное лишь подобие. Этим я успокаиваю себя всякий раз…