2177
Шрифт:
Елена не стала отвечать на вопрос, сделав вид, что не расслышала. Она оглянулась и направилась дальше по усыпанной гравием тропинке. Маркус двинулся следом.
– Сейчас раненные поступают ежедневно. Но это лучше, чем пару лет назад, когда мы успевали лишь констатировать смерть, – она говорила медленно, осматривая окружающие зеленые насаждения.
– Я служил в те неспокойные годы, – набрав воздуха в грудь произнес Маркус, – Тогда пострадавших солдат собирали в группы и отправляли в госпиталь лишь при достижении определенного количества. Тем самым руководство хотело уменьшить логистические затраты и направить средства на другие нужды…
– Да, наверное, – по голосу и тону Елены было абсолютно не ясно, выступала ли она за подобный подход
Снова возникла пауза. Пара в этот момент проходила мимо поросшей густой высокой травой лужайки. Среди сорняков местами проглядывались красивые голубые цветы. Определить, что это за растения, Маркус не смог, а потому обратил внимание на парня и женщину, идущих им навстречу. Пара активно обсуждала что-то. Молодой человек жестикулировал и рассказывал нечто такое, от чего его спутница порой вскидывала руки и добавляла несколько слов. Проходя мимо, Маркус услышал их разговор. Темой его служило недавнее собрание, проводимое на Центральной площади. Тогда Император объявил о взятии очередного регионального центра Трифероса. Парень с восторгом пересказывал свои эмоции после таких новостей и убеждал даму в том, что война скоро закончится. Женщина же восхваляла подвиги героев фронта. Маркус погрузился в свои мысли. Разговор с выпавшей ему партнершей складывался не лучшим образом. В воздухе чувствовалось напряжение и неловкость. Елена же старалась вести себя спокойно, но ее скованные движения выдавали в ней стеснение.
– Расскажите мне о себе, кто ваши родители? – спросил Маркус.
– У меня нет родителей, – ответ Елены слегка подкосил его и напомнил о судьбе собственной матери. Голос девушки звучал абсолютно безжизненно, – Они отказались от меня сразу после рождения. Так я и стала изгоем…
Елена чуть опустила взгляд, рассматривая узкую полоску гравия. Он лежал в клумбе, разделяя одни цветущие растения от других. Фиолетовые бутоны склонились над недавно политой землей.
– Я считаю, что это несправедливо, – Маркус старался выбирать слова, так как тема являлась весь щекотливой.
Девушка посмотрела на него искренними глазами полными любопытства.
– Несправедливо? Что вы имеете в виду?
– Принятый когда-то Закон о восполняемости и последовавшие за ним поправки о премировании Союзов с пятью и более сынами не учитывают интересы дочерей, – тема зашла слишком далеко, и Маркус раздумывал над возможностью выбраться из политических обсуждений.
Спокойная еще несколько минут назад Елена начала проявлять волнение. Движения ее стали дерганными. Постоянно поправляя то волосы, то предметы одежды, она озиралась по сторонам.
– Эта тема… Вы не находите ее… – она смотрела на своего собеседника и определенно ждала от него каких-то действий.
– Да, я согласен с Вами, – Маркус кивнул головой, – Мы не смеем критиковать выбранные методы. Либертум, как свободная от голода и боли территория, всегда был и будет для всех нас лакомым кусочком. Уверен, что каждый хотел бы встретить там старость. Получить Золотой билет за рождение пятого сына и попасть туда – есть главное желание любого из граждан великого Терриума.
Девушка чуть успокоилась, вновь переведя взгляд на растущие цветы. Уголки ее губ чуть приподнялись. Усталая улыбка преобразило ее миловидное измученное лицо, добавив к нему нотки миловидности.
– Я согласна с Вами, – чуть слышно прошептала Елена, – быть для родителей обузой или стать выброшенной, сданной за ненадобностью вещью… Когда я чуть подросла и покинула приют, меня распределили на медицинское направление.
– Моя мать тоже прошла через это, – Маркус произнес фразу неосознанно и тут же осекся.
– Да? Сейчас многим девушкам уготована именно такая судьба. Как бы то ни было, не нам решать и критиковать. Вы верно подметили это.
Многозначительное молчание вновь нависло над собеседниками. Женщина разглядывала Маркуса, пытаясь уловить его настроение. Ее оповещатель издал протяжный сигнал и завибрировал. Она подняла руку и взглянула на браслет. На маленьком экране отображалось сообщение: «Срочно явиться на рабочее место ввиду необходимости. Требуются медицинские работники».
– Мне нужно бежать, меня ждут в больнице, – Елена вмиг трансформировалась из стеснительной девушки в женщину, которую переполняло чувство долга и сострадания.
– Да, конечно, – ответил Маркус, – Получается, что в следующий раз мы увидимся уже на церемонии?
– Получается, что так.
Елена взяла пальто и направилась к выходу с территории парка, на ходу натягивая рукава. Что могло случиться в больнице, еще только предстояло узнать. Хорошие новости обходили госпиталь давно. Женщина отдала сотруднице карточку с данными Маркуса, расписалась в документе об уходе и, минуя вестибюль Департамента, выбежала на Центральную площадь. Больница располагалась в четырех кварталах. Транспорт в городе ходил нерегулярно, потому Елена решила немного сократить и добраться своим ходом. Обойдя здание суда, она вышла на широкий проспект и двинулась прямо. Людей попадалось немного. Вечер рабочего дня сказывался. Через метров сто Елена повернула направо, где через мост миновала небольшой канал. В высохшем давно искусственном водотоке лежал только мусор. Обрывки газет соседствовали с разбитым стеклом. Крысы давно облюбовали подобные места, кидаясь на каждого, кто посмеет приблизиться к ним. Медсестра нырнула в тесный переулок. Чем дальше она отходила от центра столицы, тем больше разрушенных зданий встречалось на пути. Некоторые из них еще стояли, другие же были снесены вражескими обстрелами, третьих разбирало на части время. Штукатурка их давно обсыпалась, периодически сверху падали обломки крыш или фасадов. Помещения с побитыми окнами обдувал холодный ветер. Периодически купол, что закрывал город от авиаударов, изчезал. Моторы не справлялись с нагрузкой, а потому их приходилось часто ремонтировать. Бывало и такое, что защитная система просто рушилась в одночасье. Санктум в такие минуты оставался абсолютно беспомощным и уязвимым. Противника часто пользовались таким подарком судьбы, закидывая снаряды по стратегическим объектам. Порой прилетало и в населенные районы. Дом, где жила Елена, пострадал именно так. Отопление перестало работать в полную мощность, зимой приходилось спать в верхней одежде и надеяться на лучшее.
Прошло около получаса, как женщина добралась до здания больницы. Ворвавшись в нее, в глаза сразу бросились прибывшие раненые. Они сидели в приемной и ожидали своей очереди. По меньшей мере три десятка парней, совсем еще юных, и мужчин, что провели на фронте не один год, сидели с окровавленными лицами. Кто мог ходить, пытались прорваться в операционную, чтобы получить помощь. Остальным приходилось отчитывать последние секунды своей жизни. Пара медсестер суетились среди забрызганных ярко-алой жидкостью тел. Елена скинула с себя пальто и бросилась за инструментами. Бинт, спиртовая жидкость – это все, что было доступно после последней скудной поставки средств. Подбежав к одному из пострадавших, женщина быстро ополоснула руки спиртом. Перед ней лежал мужчина с пробитым черепом. Из отверстия сочилась мутная жидкость. Спутанные волосы мешали обзору. Все, что могла Елена сделать, это попытаться остановить кровь. Взяв на себя смелость, она приподняла голову раненого и начала перевязку. Глаза солдата были направлены на нее. Губы его медленно шевелились, но из-за стоящего в помещении крика и суеты, услышать что-то не представлялось возможным. Закончив с одним, она быстро переместилась к другому. На вид молодому человеку было лет семнадцать. Вероятно, ранение он получил в первом же бою. Разорванная в клочья рука болталась на туловище и держалась лишь за счет участка кожи и паре уцелевших связок. Несколько ребер были вырваны, еще пара сломаны и торчали прямо из тела. Пронзительный крик и попытки ухватить Елену оставшейся рукой, казалось, останутся навеки одним из ее ночных кошмаров.
– Одна! К нам! Сюда! Живо! – раздался крик из операционной.
Елена обернулась на кричавшего врача.
– Прости, я ничем не смогу тебе помочь, – произнесла она молодому парню, вырываясь из его захвата, и устремляясь на зов о помощи.
Вбежав в помещение, женщина споткнулась о тело, лежавшее на полу в луже крови. Мужчина лежал на спине, его открытые глаза, устремленные вверх, сразу дали понять о его состоянии. Елена перешагнула труп.
– Режь! Режь эту чертову ногу! – закричал ей врач, женщина лет сорока, указывала рукой на один из операционных столов.