22 июня 1941 года
Шрифт:
Нет, конечно. Возможно, когда-то, где-то, кто-то и высказал в кругах, близких к японскому кабинету пожелание, что неплохо было бы напасть на Голландскую Ост-Индию, например. Но что значат эти пожелания, как и любые другие слова, против восьми миллионов тонн нефти, добываемой там ежегодно? И все более ужесточавшейся блокады со стороны Запада? А самое главное, всё более усиливающегося сопротивления Красной Армии, которая смогла-таки остановить немцев?
Можно было бы, конечно, предположить, что Японии был бы выгоден новый захват Северного Сахалина, с тем, чтобы забрать и те нефтяные месторождения. которые разрабатывались советской
Если же Япония начинала войну с Советским Союзом с целью завоевания всей нефти Северного Сахалина, то получала в нагрузку войну еще с одной страной, помимо Китая. А у Японии и с Китаем-то ничего толком не получалось. Кроме того. У Советского Союза с Китаем была общая граница. Что могло сильно осложнить японцам жизнь на всем ее протяжении. Не говоря уже о том, что здесь невозможно было силой прекратить поставки в Китай советского оружия. Да что поставок, прямых военных действий.
Кроме того, нельзя забывать и том, что в уме японских военных каленым железом было выжжено имя реки в Монголии, которая называлась - Халхин-Гол.
Так что при всех расчетах того времени, ничего Япония не выигрывала от нападения на СССР. А проиграть могла очень много. Да, практически всё. Потому что, вслед за потерей поставок бензина из США, могла потерять и поставки из СССР.
Так что для Японии договор о нейтралитете с Советским Союзом был не просто гарантией безопасности тылового района в Северном Китае и Маньчжурии, где располагались ее сухопутные войска. Он еще и поддерживал энергетическую безопасность Японии при ее движении к южным морям. Что имело первостепенное значение для дальнейшего ведения войны.
Более того. Та страна, которая вводила для Японии блокаду поставок нефти и ее производных, и была той целью, которую она выбирала в качестве мишени для нападения. Так получилось, что СССР гарантировал эти поставки, а США ввели против Японии санкции на них, в первую очередь, авиационного бензина. Поэтому разворот Японии в ее движении на юг, был логичен и закономерен.
Происшедший же поворот в сторону подготовки к нападению на Советский Союз был обычной реакцией хищника на возможную смертельную рану прежде могучего соседа. Если он не сможет сопротивляться, то поучаствовать в его добивании. А если сопротивляться сможет, то посмотреть со стороны.
Но подготовка к нападению на СССР, тем не менее, велась серьезная.
Была доукомплектована личным составом до штатов военного времени Квантунская армия. Сюда же предполагалась переброска дополнительных сил. Общая численность Квантунской армии в результате принятых мер удвоилась и составила около 700 тыс. человек. В ней насчитывалось около 140 тыс. лошадей и 600 самолетов. Чтобы скрыть истинный смысл этих мероприятий, им присвоили название "специальных маневров Квантунской армии", или "Кантокуэн". Военные действия на севере планировалось начать не позднее первой декады сентября и закончить до наступления холодов. Северную проблему предполагалось решить силами двадцати трех дивизий, поэтому небходимо было по крайней мере за месяц до операции начать переброску подкреплений.
Всё решало теперь только то, как сложится
Но одновременно с этими ожиданиями произошли и другие серьезные события. Останавливаться на них здесь не имеет смысла, настолько это уже далеко от нашей темы. Но самым главным из них была оккупация Японией Южного Индокитая.
В связи с этим позволю себе несколько слов по одному частному вопросу. В череде обвинений в адрес Рихарда Зорге имеется и то, что он, якобы, работал и на американскую разведку. В качестве доказательства предъявляется тот факт, что сведения о подготовке нападения Японии на Индокитай, полученные им летом 1941 года от Одзаки Хоцуми, Зорге без разрешения Центра передал послу США Д. Греву, а также послу Франции А. Анри, а через последнего - еще и британцам.
Здесь, конечно, сразу бросается в глаза такое соображение, что работа на чужую разведку подразумевает контакты тайные, а не явные. Разведчик не носит обычно свою информацию в посольство. Он передает ее своему связному или своему резиденту.
Далее. Непонятно, откуда была взята уверенность в том, что, если он это сделал, то сделал без разрешения Центра. Здесь, видимо, сработал стереотип. Согласно ему, если СССР выгодно, чтобы Япония направила свои усилия не на его границы, а совсем в другом направлении, то эта информацию, конечно же, следовало держать в секрете. Поскольку, если, вследствие того, что о вторжении в Индокитай станет известно на Западе, значит, оно обречено на провал. А провал движения на юг автоматически означает, что Япония ударит на север, против СССР.
В то же время мы с вами видели, что движение в область южных морей Япония вовсе не ставила в зависимость от подготовки нападения на Советский Союз, поскольку это было генеральной линией всей японской политики того времени. И уж об этом-то в Москве как раз было хорошо известно, от того же Одзаки, который входил в круг советников премьер-министра Коноэ. Кроме того, опасность разглашения этих сведений подразумевала возможность того, что этому вторжению кто-то мог воспрепятствовать вооруженной силой. Между тем, никакого серьезного вооруженного сопротивления этому оказать тогда никто не мог. Так что, известна была эта "тайна" западным послам или нет, никакого значения это не имело.
В связи с этим можно усомниться и в том, что, если этот факт на самом деле имел место, то передача такой информации состоялась без одобрения Центра. Ее разглашение никак не влияло на успешность этой японской акции по той простой причине, что помешать ей в той конкретной обстановке было некому. К тому же она никак не влияла на возможность нападения Японии на СССР. Здесь, повторю, всё решали события на советско-германском фронте.
С другой стороны, мы видели уже на примере югославских событий, как Сталин осторожно прощупывал возможность налаживания каких-то неформальных контактов с Англией. Так почему бы не оказать им, вместе с США, какую-то услугу и здесь?
Последнее, впрочем, является домыслом. Но одновременно это соображение показывает, что утверждения о том, что информация была передана без разрешения Москвы, является тоже чистым домыслом.
И самое главное. Во всей этой истории, на мой взгляд, имеет место очевидное недоразумение. Дело в том, что вторжению в Индокитай предшествовали открытые переговоры Японии с правительством Виши, которые начались во Франции 14 июля 1941 года. Переговоры с японской стороны вел посол Японии во Франции Като.