22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война
Шрифт:
«...В пелене кровавого тумана встают отдельные эпизоды, сцены. Как бы я ни хотел, не смогу последовательно изложить это продолжавшееся весь день ни с чем не сравнимое побоище... Сочная трава вокруг пожелтела от дыма... Несмолкаемый грохот наполняет воздух, перекатывается по лесу. Не разберешь, где наши танки, где фашистские. Кругом черные стальные коробки, из которых вырываются тыки пламени...» [105].
Погиб командир 34-й танковой дивизии полковник И.В. Васильев, пропали без вести комиссар дивизии М.М. Немцев и командир 24-го танкового полка 12-й тд подполковник П.И. Волков; погибли, пропали без вести, оказались в немецком плену тысячи бойцов и командиров. На закате дня 1 июля в лесу у поселка Козин собрались выжившие — порядка одной тысячи человек.
«Я приказал построить личный состав, — пишет в своих воспоминаниях Н.К. Попель. — За этот день люди всего насмотрелись. Они не удивились бы, если бы из-за кустов поднялся в атаку немецкий полк. Но строиться? Зачем это нужно? Не свихнулся ли бригадный комиссар?» Нет, комиссар Попель был прав. Вне всякого сомнения, именно эта установка: «мы часть регулярной армии, с ее Уставом, дисциплиной, знаменем» — спасла людей от позора и гибели в плену. Присоединяя к себе группы окруженцев из других частей, отряд прошел с боями 250 километров по огромной дуге Дубно — Славута — Коростень и в конце июля 1941 г. вышел в расположение частей 5-й армии в районе Белокоровичи.
ТАНКОВЫЙ ПАДЕЖ
Вот так, полным поражением и разгромом, закончилось «танковое сражение» на Западной Украине, крупнейшая битва первых недель войны. Надо полагать, только после того, как немцы собрали и пересчитали все брошенные на обочинах дорог танки, бронемашины, гаубицы, мотоциклы, они поняли — ЧТО им угрожало...
Современный историк находится в более сложном положении. Танков тех уж нет — то, что не было переплавлено в мартеновских печах Германии, после окончания войны было переплавлено на заводах Урала и Запорожья. Точно и безоговорочно определить причину, по которой был потерян каждый из пяти тысяч танков Юго-Западного фронта, невозможно. Тем не менее даже немногие доступные документы позволяют сформулировать вполне аргументированную гипотезу о причинах небывалого поражения.
Так как лучше всего документирована история разгрома 15-го мехкорпуса, то с него мы и начнем изучение феноменального «падежа» танков, охватившего в конце июня 1941 г. войска Юго-Западного фронта. В корпусе было две танковые дивизии: 10-я и 37-я. Потери 10-й тд в бою 23 июня и в последующих стычках с противником подробно, по каждому дню и бою расписаны в докладах командира дивизии и командира корпуса [28, стр. 193—213 и 29, стр. 253—275]. Что же касается 37-й тд, то она до 28 июня боевого соприкосновения с противником — равно как и потерь от авиации противника — не имела вовсе. Сведем всю известную информацию в две таблицы:
Итак, самая мощная в 15-м МК (и одна из лучших по укомплектованности и подготовке личного состава во всей Красной Армии) 10-я танковая дивизия за пять дней превратилась в изрядно потрепанный танковый батальон!
От 318 исправных по состоянию на 22 июня танков к исходу дня 26 июня в строю осталось всего 39. Потери «неизвестного происхождения» составили 226 танков. За пять дней. Даже если предположить, что в докладе командира дивизии и упущены какие-то боевые потери в ходе эпизодических стычек с немецкими пехотными частями, то эта неточность никак не объясняет расхождение между числом боевых (53 танка) и общих (279 танков) потерь. Особенно впечатляет динамика и структура потерь трехбашенных Т-28, которые тихо исчезают, так и не успев, вероятно, сделать ни одного выстрела по противнику. Если верить отчету, 48-тонные КВ с их 75-мм броней ничуть не превосходят по боевой живучести легкие БТ-7 и Т-26 с противопульным бронированием, что по меньшей мере странно. Самое же удивительное — ни в докладе врио командира дивизии, ни в докладе врио командира корпуса эти вопиющие факты даже никак не комментируются!
В 37-й танковой дивизии до 28 июня дела обстояли значительно лучше. 221 танк (из 316) готов вступить в бой.
Еще 26 танков ждут своего часа на месте постоянной дислокации дивизии в г. Кременец. Три четверти от общего числа «безнадежно устаревших» БТ-7 успешно выдержали многодневные бестолковые метания по лесным дорогам и, судя по отчету командира дивизии, пока еще исправны. Неизвестно, куда пропало «всего лишь» 69 танков.
Потери танков 10-й танковой дивизии в бою 28 июня указаны конкретно: 1 КВ, 1 Т-34, 7 БТ-7. С утра 29 июня 15-й мехкорпус был выведен во «фронтовой резерв», что означало безостановочный отход к Днепру. Состояние танкового парка 15-го мехкорпуса по состоянию на 6—8 июля было нижеследующим:
На момент подписания доклада врио командира 10-й танковой дивизии танков в дивизии уже не было. Ни одного. Это прямо указано в тексте доклада [28, стр. 211]. Есть в докладе и таблица с «расшифровкой» причин потерь танков. Первое же, что бросается в глаза, — огромный «ассортимент» причин. Вместо ясной и четкой классификации:
— потеряны от воздействия противника (подбиты),
— потеряны без воздействия противника по техническим причинам (сломались),
— брошены,
составители отчета придумали 10 витиеватых типов причин:
1)разбито и сгорело на поле боя;
2)вышло из строя при выполнении боевой задачи и осталось на территории, занятой противником;
3)не вернулось с экипажами с поля боя после атаки;
4)сгорело в результате бомбардировок (сразу же отметим, что в этой категории ровно ОДИН танк БТ-7);
5)осталось с экипажами в окружении противника из-за технических неисправностей или отсутствия ГСМ;
6)осталось из-за отсутствия ГСМ и невозможности его подать, т.к. район захвачен противником;
7)пропало без вести с экипажами;
8)уничтожено на сборных пунктах аварийных машин в связи с невозможностью эвакуировать при отходе;
9)оставлено при отходе по техническим неисправностям и невозможности восстановить и эвакуировать;
10)застряло на препятствиях с невозможностью извлечь и эвакуировать.
К потерям от воздействия противника явно относятся только пункты 1 и 4. Конкретный смысл п. 2 и 3 неясен. Если танк «не сгорел в результате бомбардировок» (п. 4) и не «разбит и сгорел на поле боя» (п. 1), то по какой еще причине он «не вернулся с экипажами с поля боя после атаки»? Танк — это ведь не дальний бомбардировщик, который улетел в тыл врага и его никто никогда больше не видел... А как надо понимать п. 2? Строго говоря, начиная с утра 22 июня ЛЮБЫЕ потери танков можно подвести под категорию «вышло из строя при выполнении боевой задачи», а после стремительного (в отдельные дни июля — по 150—200 км в день) отхода на восток все без исключения танки остались «на территории, занятой противником». Не следует забывать и о том, что отчет этот писался в конце июля 41-го, за сотни километров от места событий, в условиях, которые напрочь исключали возможность осмотра потерянных машин и проверки достоверности заявленных причин исчезновения трех сотен танков...