23 июня. "День М"
Шрифт:
Дальше начался безостановочный отход. Оперативная сводка штаба 6-й Армии № 6 от 27 июня гласит:
«…4-й мехкорпус, совершив ночной марш из района Судовая Вишня, с 6 часов начал сосредоточение в район леса севернее Оброшин (отход на 40 км к пригородам Львова)… перед фронтом корпуса 26.6.41 г. действовали части противника численностью до батальона. В районе Мосьциска противник не обнаружен. Корпус боя не принял». (70, стр.156)
Пехота, с батальоном которой воевал 26 июня 4-й МК, была не простой, а горной (1-я и 4-я горно-стрелковые дивизии). Это значит, что на её вооружении не было тяжёлых пушек калибра 105 мм и 150 мм, которые хотя бы теоретически могли использовать обычные пехотные дивизии вермахта для борьбы против КБ и Т-34. Стандартная же немецкая 37-мм противотанковая пушка в бою с новыми советскими танками была практически бесполезна. Что подтверждается сообщениями с двух сторон фронта. Командир 32-й
«…ранним утром 25 июня русские танки один за одним появляются на опушке леса в районе населённого пункта Язув Старый… Наша 3,7-см противотанковая пушка спокойно выжидает, когда танки подойдут на достаточное для стрельбы удаление. Когда расстояние сокращается до 600 м, из орудия открывается огонь. Практически каждый выстрел приходится в цель. Отчётливо различимы огневые следы снарядов. Однако позже мы перестаём верить своим глазам: наши противотанковые снаряды просто отскакивают от танков. Не останавливаясь, танки неприятеля продолжают приближаться к нам, ведя огонь из всех орудий. Затем происходит нечто неожиданное: оправившись от испуга перед стальными колоссами, наши пехотинцы начинают атаковать, забрасывая машины ручными гранатами. Во 2-м взводе 13-й роты 98-го полка находится наш чемпион мира по лыжам Бауэр, который, запрыгнув на один из Т-34, проталкивает гранату ему в дуло. Один за другим танки противника выводятся из строя — бойцам надо отдать должное за невероятное мужество и решительность..» (33, стр. 162)
Даже новейшая (для лета 41-го года) немецкая 50-мм противотанковая пушка оказалась малопригодна в бою против танков 4-го мехкорпуса. В описании боевых действий 4-й горно-стрелковой дивизии вермахта читаем:
«Передовая группа вышла на шоссе Грудек Ягельонски — Львов. В районе населённого пункта Кальтвассер группа встретила танки неприятеля. Снаряды 3,7-см и 5-см противотанковых орудий были не в состоянии пробить их броню. Мужественные артиллеристы продолжали вести огонь из 5-см пушек даже тогда, когда танки находились уже в 5 метрах от них. Танки переезжали орудия. Материальные потери были огромны..» (33, стр. 209)
А. Исаев, из книги которого были процитированы эти отрывки, сопровождает первый из нижеследующим комментарием: «В этом описании виден один из ответов на вопрос «Куда делись советские танки?»… Нет ничего удивительного в том, что личный состав 1-й горно-стрелковой дивизии не бросился бежать при появлении танков Т-34, а решительно атаковал их в ближнем бою, пользуясь отсутствием сопровождающей танки пехоты». Действительно, что тут удивительного? Увидел танк, броню которого не пробивает противотанковая пушка, подбежал, запрыгнул, засунул… Ну, а ответ на вопрос «Почему никуда не делись немецкие танки?» очевиден: дулы у них были узкие, калибра 20–37 — 50 мм, в такую дулу никакую гранату не засунешь…
В поисках других ответов на вопрос «Куда делись советские танки?» обратимся снова к докладу командира 32-й тд. Суммирование потерь, понесённых дивизией во время боёв с немецкой пехотой в период с 23 по 29 июня, даёт цифру в 23 танка. Ещё 11 танков потеряли два танковых батальона, которые вечером 22 июня были выдвинуты в район Радехова, где днём 23 июня произошёл бой с частями 11-й немецкой танковой дивизии. Итого 34 танка. После этих боёв начался многодневный марш на восток, причём с каждым днём темп отхода непрерывно нарастал: 29 июня 4-й МК оставил Львов, 3 июля корпус был уже в Збараже (135 км на восток от Львова), утро 9 июля застало 4-й МК в районе городка Иванополь (180 км от Збаража). Наконец, 12 июля остатки 4-го МК прошли по киевским мостам через Днепр и сосредоточились н районе Прилуки (120 км и востоку от Днепра, 650 км от границы). В ходе этого стремительного «дранг нах Остен» 32-я тд имела многочисленные стычки с преследовавшими её передовыми отрядами немецких моторизованных частей. Конкретная цифра потерь в этих стычках названа в докладе полковника Пушкина только один раз:
«…10.7.41 г. Группа танков капитана Карпова (10 танков и 2 бронемашины) сосредоточилась в районе Бейзымовка и в 20 часов атаковала противника в направлении Ольшанка, но, не поддержанная пехотой, в 23 часа отошла и заняла оборону в 300–400 м южнее Ольшанка. В течение последующего дня группа вела непосильный бой в этом же районе и в результате бегства с фронта 32-го мотострелкового полка была уничтожена и оставлена на поле боя, за исключением одного танка…» (63, стр. 185)
Итак, 43 танка «поимённо» потеряны в бою. Можно предположить, что какая-то, сопоставимая с названной, цифра потерь не была отражена в описании боевых действий дивизии. Однако же в приложенной к докладу «Сводной ведомости материальной части» стоят совершенно другие цифры потерь: 37 КВ, 146
О том, что большая часть потерь танков не была связана с воздействием противника, свидетельствует и соотношение потерь личного состава и боевой техники. Так, согласно докладу командира 32-й тд, 63-й танковый полк этой дивизии в период с 22 июня по 30 июля 1941 г. потерял 17 человек убитыми и 63 ранеными. В то же время было потеряно 14 КВ (из 18), 61 Т-34 (из 71), 42 Т-26 (из 42), 19 Т-37 (из 19). 9 БА (из 10), а всего 145 единиц бронетехники. (63, стр. 190) Для понимания значения этих цифр следует напомнить, что личный состав танкового полка не состоит из одних только танковых экипажей, соответственно танкисты составляют только часть от указанного выше числа потерь. В 64-м танковом полку 32-й тд убито 47 и ранено 64 человека. При этом потеряно 154 единицы бронетехники (23 КВ, 85 Т-34, 5 БТ-7, 16 Т-26, 19 Т-37, 6 БА). В целом 32-я танковая дивизия потеряла за всё время боёв июня — июля 1941 г. убитыми 139 и ранеными 356 человек. Вероятно, это и можно назвать «малой кровью», да вот только странная эта война шла не на чужой, а на своей земле…
В отличие от «новорождённой» 32-й танковой дивизии 8-я танковая была практически полностью укомплектованной «старой» кадровой дивизией. Примечательной особенностью 8-й тд было наличие на её вооружении 68 трёхбашенных танков Т-28. Короткоствольная 76-мм пушка в главной башне и две отдельные пулемётные башни делал и эту машину грозным противником для вражеской пехоты. Благодаря широким гусеницам Т-28 обладал меньшим удельным давлением на грунт (0,72 против 1,03) и, следовательно, лучшей проходимостью, нежели его немецкий конкурент Pz-IV. Впрочем, главным оружием дивизии были не экзотические трёхбашенные танки, а 50 КВ и 140 Т-34. По количеству новейших танков (190 единиц) одна только 8-я тд превосходила четыре мехкорпуса Ленинградского и Прибалтийского округов, вместе взятые. А вот как описывает Н. К. Попель командира 8-й танковой дивизии: «Смотрю на него и восхищаюсь — ничего природа не пожалела для этого человека: ни красоты, ни ума, ни отваги, ни обаяния… Красноармейцы рассказывают легенды о его подвигах в Испании и Финляндии. У Фотченкова уже четыре ордена. Командиры на лету ловят каждое его слово». Полковник Пётр Семёнович Фотченков погиб в августе 1941 г. в «уманском котле». Дивизии как танкового соединения к тому времени уже практически не было.
В первые два дня войны 8-я тд, подобно 32-й тд, металась но фронту в районе Яворов — Немиров. Утром 24 июня поступил приказ командующего фронтом с требованием передать 8-ю танковую дивизию в распоряжение командира 15-го МК генерала Карпезо. Командующий 6-й Армией Музыченко продублировал этот приказ, но «на прощание» оторвал от 8-й тд мотострелковый полк, который 25 июня получил приказ занять совместно с 445-м артполком РГК оборону на шоссе Грудек — Львов. Фактически 8-я тд вышла в район Радехов-Лопатин (60 км от Львова) только к утру 28 июня. К этому моменту от всей дивизии остался один сводный танковый полк, на вооружении которого было всего 65 танков! В отчёте о боевых действиях 15-го МК отмечено, что «благодаря активным действиям 8-й танковой дивизии левый фланг корпуса был обеспечен с запада и 10-я и 37-я танковые дивизии смогли отойти на рубеж р. Радоставка». Это не опечатка. Результатом «активных действий» танковой дивизии в наступлении считается то, что две другие танковые дивизии смогли с её помощью благополучно отойти, преследуемые пехотой противника. Хотя и это достижение отнюдь не бесспорно. Так, в отчёте о боевых действиях 10-й тд читаем нечто прямо противоположное: «Пути отхода дивизии были отрезаны танками и пехотой противника, так как 8-я тд (сосед слева), имевшая задачу прикрыть с запада действия дивизии, не смогла продвинуться через сильно укреплённый противотанковый район». Странно. Шестой день войны — а у немцев в глубине советской территории уже и противотанковый район готов, да ещё и «сильно укреплённый» при этом…