23 оттенка одиночества
Шрифт:
Я нагоняю его уже около лифта. Хватаю за плечо и резко разворачиваю к себе.
– Куда ты?
– Отвали.
– Что?
– Сегодня твой день, птенчик. Развлекайся.
Парень идет дальше. С грохотом отталкивает от себя двери и несется к лестнице. Я растерянно следую за ним. Хочу остановиться, прирасти к месту, замереть, но отчего-то бегу за ним, как за последним источником света в кромешной, опасной темноте.
– Подожди.
Он не ждет.
– Трой!
Становится страшно. Я вдруг начинаю ненавидеть его еще больше, от того, что не могу ненавидеть. Испуганно семеню
– Сколько можно вмешиваться в мою жизнь!
– Не трогай меня, Китти, - рычит Трой, - я не в настроении.
Его плечи дрожат. Такое чувство, будто наружу вот-вот вырвется дикий зверь, с которым я не сумею совладать. В животе завязывается узел. Уже собираюсь отвернуться, но неожиданно делаю шаг вперед.
– Нет. – Что я несу? – Я никуда не уйду.
– Опрометчиво.
– Трой, почему ты решил, что можешь вести себя…
– Как?
– Так, будто твое мнение что-то значит! Неужели ты думаешь, что…
– Меня нет в твоей жизни, Китти, – вспыляет он. Кидает на пол мою сумку и резко приближается, будто собирается накинуться, причинить боль. – Я не тот, кто находится рядом, я – воспоминание. И ты можешь быть спокойна: я испарюсь, я умею испаряться.
Растеряно замираю. Его лицо так близко. И я должна сказать: да, это именно то, что мне нужно. Но у меня не получается. С силой прикусываю губу и шепчу:
– Договорились.
– Договорились, - будто эхо, повторяет он.
Мы стоим слишком близко. Трой ставит руки по обе стороны от моей головы, и я невольно оказываюсь прижатой к стене, скованная ледяным страхом и желанием.
– Люди исчезают тогда, когда о них никто не помнит; когда они никому не нужны. И я получил урок, птенчик. – Тихо говорит МакКалистер. – Я понял, что должен делать.
– И что?
Он не отвечает. Встречается со мной взглядом и замирает всего на секунду, прежде чем отворачивается и уходит.
– Нет!
– невольно восклицаю я. Хватаю его за локоть и крепко зажмуриваюсь. Что я делаю? Что происходит? – Трой, - срывается с моих губ, - подожди.
Мне больше нечем дышать. Этот человек причинил мне так много боли, а я не могу его отпустить. Я не могу! Опять видеть его спину? Отчего же так подкашивает ноги? Я откидываю назад голову и ударяюсь ею о стену.
– Китти…
– Если ты опять уйдешь, я не хочу этого видеть.
– Посмотри на меня.
Я покачиваю головой. Чувствую, как жгучие слезы градом скатываются по щекам, и ненавижу себя за эту слабость. Почему ты ревешь, Катарина? Что с тобой? Однако я не могу успокоиться. Страх столкнуться с пустотой перевешивает хваленую гордость.
Одиночество всегда перевешивает.
– Почему ты плачешь?
– Ты не понимаешь?
– Нет.
Все-таки открываю глаза. Пронзаю огненным взглядом знакомое лицо и сердито подаюсь вперед.
– Я плачу, потому что ты делаешь мне очень больно. Потому что я устала
Неожиданно парень подается вперед и накрывает мои губы своими.
Я резко отстраняюсь. Растерянно распахиваю глаза и не могу сказать ни слова. Что произошло? Трой смотрит мне прямо в глаза и видит в них что-то такое, что заставляет его вновь приблизиться, заключить мое лицо в ладони.
– Что ты делаешь? – испуганно шепчу я.
– То, - отвечает он, - что давно должен был сделать.
И вновь целует.
Я сдаюсь. Со вздохом вжимаюсь в парня и повисаю в его руках, не найдя в себе сил держать равновесие. Это неправда. Это вымысел. Я сплю, а Трой – обман. Его руки не сжимают мое тело, его губы не ласкают мою кожу, его дыхание не обжигает шею.
– Китти.
Нет, и голос тоже не его. Мне чудится. Я просто сошла с ума.
– Моя Китти.
Мы порывисто врезаемся в стену, и я откидываю назад голову, ощутив его губы на своих плечах. Он всегда целовал их так, будто любил больше всего. Он целовал каждый сантиметр моей кожи, будто любил меня больше всего.
– Трой, - шепчу я.
– Я здесь, - он впивается в мои губы поцелуем. – Я никуда не уйду, птенчик.
– Уйдешь.
– Стискиваю его плечи так, будто прощаюсь. – Ты всегда уходишь, Трой.
– Не в этот раз.
Он подхватывает меня на руки, придавливает к стене и целует так, будто пытается восполнить все то, что было упущено, будто хочет обмануть время. Но слишком поздно, мне уже больно. Я стараюсь совладать с эмоциями, страстно сжимая его плечи, впиваясь пальцами в волосы. Но затем покачиваю головой, хочу отстраниться, он не позволяет.
– Нет.
– Трой, подожди, я…
– Я не отпущу тебя, - рычит он, приподнимая мой подбородок. Мы смотрим друг на друга и вдруг больше не пытаемся сбежать. – Не вздумай.
– Это неправильно.
– Помолчи.
Он целует меня, и я откидываю назад голову, испустив тихий стон. МакКалистер всегда заставлял меня терять связь с реальностью. Он и сейчас пробирается сквозь меня, внутрь меня и не дает мыслить.
– Я поступил неверно, - шепчет Трой. Закрывает глаза и целует мое левое плечо. Медленно опускается вниз по предплечью, - думал, будет лучше. Но нет, - он припадает губами к моему запястью, - как и говорил отец, я… - он замирает.
Недоуменно прикусываю губы. В чем дело?
Чувствую, как пальцы парня осторожно сжимают мою руку, как они проходятся по кисти, изучают две столкнувшиеся линии на запястье. Что его так удивило?
Резко раскрываю глаза. С ужасом смотрю на Троя, а затем понимаю, что его глаза оценивают шрамы, когда-то перевернувшие с ног на голову мою жизнь. О, нет.
Выдергиваю руку. Срываюсь с места, однако тут же оказываюсь в ловушке.
– Что это? – тупо спрашивает МакКалистер. Его взгляд путешествует по моей руке. Туда-обратно. Будто если парень еще несколько десятков раз изучит шрамы, реальность изменится и приобретет иной смысл. – Что это, Китти? Что это!