26 мифов о России. Ложь и тайны страны
Шрифт:
Конечно, рано или поздно Украине придется выбирать, как обеспечивать собственную безопасность. Она заявила про свой внеблоковый характер, но парламент уже обратился к странам, которые еще раньше гарантировали суверенитет Украины в связи с ее отказом от ядерного оружия, и даже расширил список таких стран. Гарантами выступали члены ядерного клуба, но Китай и Франция в этом не участвовали. Теперь обратились и к ним тоже. Что касается внеблоковости, то это означает не полное отсутствие связей с НАТО или с ОДКБ – связи с НАТО развиваются, и учения тому подтверждение. Речь идет лишь о невступлении в блок и невзятии на себя, таким образом, взаимных обязательств. Но при этом контакты существуют, контакты интенсифицируются, и от них отказываться не собираются.
Но самые важные вопросы сейчас – это вопросы, связанные с внутренним развитием Украины, с тем выводом, который нынешняя власть делает из предшествующих периодов.
Сейчас президент Янукович сосредоточен на возвращении президентских полномочий, которые были утрачены в 2004 году, и хочет вернуться к президентской республике. При этом он не торопится выполнять обещания, данные им своему русскоязычному электорату, когда дело касается восстановления в правах – даже не равноправия русского языка, а возврата хотя бы к ситуации до 2004 года, то есть до тех указов, дерусифицирующих Украину, которые принимались президентом Ющенко. Обещанный закон об имплементации Европейской хартии, который должен был позволить регионам определенную свободу в выборе регионального языка, так и не был внесен в Верховную раду. Целый ряд довольно одиозных решений, принятых Ющенко, тоже не отменен. В основном это происходит потому, что всякий шаг на этом пути встречается немедленным афронтом со стороны определенной части политиков, прежде всего из националистического лагеря. И нет уверенности в том, что не произойдет то, что произошло уже однажды со схожими обещаниями, которые давал когда-то Леонид Кучма. Это серьезная проблема, потому что все это делается, или точнее, не делается под предлогом того, что только так можно объединить раздробленную Украину – не будоража ее новыми решениями.
Есть достаточно распространенная точка зрения, что гарантия компромисса и устойчивости для будущего Украины – это федеративность. Но как раз этого никто из приходящих к власти не хочет, потому что не хочет делиться своей властью с регионами. Ющенко не хотел, Кучма не хотел, и теперь Янукович тоже хочет только приращения власти и ему не нужна никакая федеративная реформа, никакая децентрализация Украины. Другой вопрос – извлекает ли Янукович уроки из истории. В определенной степени, несомненно, да – он явно понял, что нельзя быть восточно-украинским Ющенко и что любой президент, который забывает о том, что нужно хотя бы мало-мальски удовлетворить и оппозиционный электорат (в его случае – Западную Украину и Киев), долго президентом Украины не останется.
Безусловно, компромисс необходим ради существования такой сложной, разнонаправленной, разновекторной страны. Но вопрос в том, где ищут эти компромиссы. Если речь идет о языке, то отсутствие шагов, узаконивающих реальное распространение русского языка на Украине, всегда будет восприниматься как конфликт. Ведь на Восточной Украине никто не требует запрета украинского языка. На Восточной Украине хотят лишь, чтобы к украинскому государственному добавился русский, а на Западной Украине этому противятся, желая сохранить украинский единственным государственным языком. То есть в данном случае степень свободы для граждан выше в варианте, который предлагает Восточная Украина, и этот вариант позволяет всем выбирать, какой язык они хотят учить. Но по мотивам националистического свойства сегодня это в политической элите не очень популярно. Политическая элита в этом отношении не соответствует настроениям населения в полной мере, она гораздо более далека от идеи равноправия, чем само население.
Один из самых значимых упреков, который бросает в лицо Януковичу оппозиция, заключается в том, что он начал сворачивать демократические свободы. Это касается информационной политики, средств массовой информации и разрабатываемой поправки в конституцию, которая расширит полномочия президента. Януковичу, очевидно, нравится российская вертикаль власти. Более того, она на Украине по факту еще более вертикальная, ибо если в России есть какой-то флер, связанный с предложением кандидатур глав субъектов и голосованием за это законодательных собраний, то на Украине никогда этого не было, там просто идет назначение, причем всех глав, начиная от областей и кончая поселками и районами. Но в любом случае модели, которая существует на данный момент в России, на Украине создать, скорее всего, не удастся. Политическая чересполосица, регионализм на Украине не позволят этого сделать. Курс на укрепление президентских полномочий может тоже не пройти, поскольку партнеры по коалиции не в восторге от этого, а вопросы проведения референдумов на Украине не решены.
Поэтому скоро власти Украины могут оказаться перед внутренним конфликтом, в том числе и в своих рядах, а значит, и перед выбором – за что бороться и к чему стремиться. Какой путь выберет Янукович и Украина? Это покажет только время [6] .
6
Россия и Польша – враги или друзья?
1 августа 1944 года Советская армия после блестящего наступления подошла к Висле. А в Варшаве в этот же день началось знаменитое Варшавское восстание, организованное Армией крайовой, подчиненной польскому эмигрантскому правительству в Лондоне. Оно продолжалось до 2 октября 1944 года и, не получив помощи от советских войск, было жестоко подавлено нацистами.
6
В главе использованы материалы выступления на радио «Эхо Москвы» Сэма Грина – политолога, заместителя директора московского Центра Карнеги, и Константина Затулина – первого заместителя председателя Комитета Госдумы по делам СНГ и связям с соотечественниками. А также материалы, подготовленные политическим обозревателем «РИА Новости» Петром Романовым.
Вопрос о том, почему Красная армия не пришла на помощь Варшавскому восстанию, до сих пор остается одной из наиболее болезненных тем в российско-польских отношениях.
«Антигитлеровское восстание в Варшаве; часть его участников стремилась не только к изгнанию немецко-фашистских оккупантов… его организаторы преследовали антинародные и антисоветские цели. После вступления на территорию Польши Советской армии-освободительницы и образования Польского комитета национального освобождения (ПКНО) польская реакция решила вызвать антигитлеровское восстание в Варшаве с тем, чтобы взять власть в столице в свои руки, предотвратить ее освобождение Советской армией, упрочить положение лондонского польского эмигрантского пр-ва и сорвать разворачивавшуюся в стране народно-демократическую революцию».
(«Советская историческая энциклопедия», 1973 год).
Если позиции обозначить коротко, то советская версия звучала примерно так: к моменту начала восстания, а оно продолжалось с 1 августа по 2 октября, успешное наступление советских войск в рамках операции «Багратион» уже исчерпало свой потенциал. Коммуникации оказались растянуты, а потому не хватало боеприпасов и горючего, в то время как немцы, напротив, сузив свой фронт и подтянув свежие силы, уже начали переходить в успешные контратаки. На этом фоне прорываться к Варшаве было крайне сложно, а сама операция грозила немалыми потерями.
К тому же восстание, организованное Армией крайовой, которая подчинялась польскому правительству в Лондоне, не было согласовано с советским руководством и являлось, по словам Сталина, авантюрой. Не говоря уже о том, что главной целью восстания Москва вполне логично считала попытку союзников первыми установить контроль над Варшавой, чтобы не допустить советизации Польши.
«Сталин спросил, в состоянии ли войска фронта предпринять сейчас операцию по освобождению Варшавы. Получив от меня отрицательный ответ, он попросил оказать восставшим возможную помощь… Зенитная артиллерия фронта начала прикрывать повстанческие войска от налетов вражеской авиации, а наземная артиллерия – подавлять огнем неприятельские артиллерийские и минометные батареи… Для связи и корректировки огня были сброшены на парашютах офицеры. Нам удалось добиться того, что немецкие самолеты перестали показываться над расположением повстанцев».
(Из мемуаров маршала Константина Рокоссовского, 1988 год).
Позиция Польши на этот счет, разумеется, совершенно иная. По мнению поляков, Сталин, желая установить в Польше свои порядки, намеренно дал немцам возможность удушить восстание. За шестьдесят три дня восстания погибли десять тысяч повстанцев, семнадцать тысяч попали в плен, семь тысяч пропали без вести, погибло около ста пятидесяти тысяч гражданского населения.
Немало польской крови и на руках казаков, сражавшихся на стороне Германии, – они принимали самое активное участие в подавлении восстания.