27603, посадку разрешаю!
Шрифт:
Детей, которые жили на территории военного городка в школу часто отвозил старый расхристанный автобус, который постоянно ломался, и Сереже не раз приходилось мерзнуть до посинения вместе с такими же бедолагами, добираясь домой пешком в лютый мороз.
Все проблемы офицерских детей отец Сергея хорошо знал и по мере сил пытался их решить. Не раз ему приходилось убеждать начальников всех рангов и мастей о необходимости улучшения бытовых условий семей военнослужащих, проживающих в военном городке. «Наши дети – это наша смена, причем смена уже закаленная невзгодами и трудностями, которая не побоится лишений воинской службы и не сбежит при первой возможности – не раз говорил он. – Дети военных – это особый контингент, который уже служит, вместе с отцами защищает отчизну. Пусть они малы, и их маленькие ручонки еще не могут держать автомат, их ноги еще не доросли до педалей боевой машины, а их слабые тела не закалены сражениями и битвами. Но они вместе с нами – офицерами и прапорщиками тянут непростую военную лямку, преодолевают трудности и невзгоды, деля со своими родителями тяжелый военный быт. Конечно, они не бегают по тревоге, часами не маршируют на плацу в холод и зной, не поднимают в небо многотонные крылатые машины, но этого и не требуется от этих
Слова командира полка никогда не расходились с делами. Полковник Старинов, опять же, в нарушение правил и инструкций устраивал целые экскурсии на аэродром и даже создал целый музей, где было выставлено много интересных образцов военного снаряжения и техники. «Какая к черту секретность! – кричал он на очередного проверяющего, которому настучали «доброжелатели» – На экскурсии ходят наши дети, которые не меньше нашего знают о военной тайне и еще неизвестно, кто быстрее расколется, если не дай бог попадет к врагу – мужик, который присягал родине или маленький человечек, который будет защищать конкретно своего отца». Полковник Старинов был убежден, что дети военнослужащих, как нельзя лучше приспособлены к воинской службе, что именно из них получаются настоящие офицеры. А дочери военных – этот будущие верные и надежные жены. Этим закаленным девчонкам не страшен суровый армейский быт, частые переезды, отсутствие благ цивилизации. Их мамы – жены военных уже многому научили своих дочерей. Но самое главное, эти юные создания умеют ждать и терпеть, а без этих качеств не может быть хорошей офицерской жены.
Выпускников школы, перед которыми стоял выбор дальнейшего жизненного пути уже не просто водили на экскурсии на аэродром или в музей боевой техники, их подробно знакомили с военной службой, помогая сделать правильный выбор будущей профессии. Юношам и девушкам разрешалось сидеть в самолетах и даже запускать двигатели. Самым целеустремленным, кто хотел связать жизнь с небом, с авиацией, как друг Сергея Саша Коваленко, после медосмотра, отец разрешал сделать несколько вылетов на учебно – тренировочном истребители «Миг – 21» вместе с опытным летчиком. Вот таким командиром был полковник ВВС Владимир Харитонович Старинов.
В конце марта после изнурительных занятий на тренажере, основательного изучения материальной части самолета, аэродинамики, метеорологии, навигации Сергей вместе с отцом впервые поднялся в небо на истребители – перехватчике «СУ-17» разработки конструкторского бюро Сухого. Это был очень сложный в управлении самолет, практически не прощавший ошибок в пилотировании, особенно, при посадке. Летчику во время приземления приходилось совершать неимоверное количество сложных действий, точно согласовывать все показания приборов, четко следить за оборотами двигателя, особенно при заходе на их непростой аэродром, со всех сторон окруженный сопками.
Многотонная машина стремительно и легко оторвалась от бетонной полосы и почти вертикально взмыла вверх. Невероятная тяжесть вдавила Сергея в кресло, стало трудно дышать. Отец взлетел на форсаже, чтобы Сергей сразу почувствовал все «прелести» непростой летной работы. Некоторое время они шли в «молоке» – серая пелена туч на несколько километров простиралась вверх, но зато, когда самолет вырвался из плена мрачного тумана, необыкновенно яркое солнце на безбрежном лазурно-синем небе ударило своими мощными лучами в пилотскую кабину, и у Сергея от восторга замерло сердце. Конечно, он много раз летал на гражданских самолетах, когда часами под крылом самолета плыли белыми барашками нескончаемые облака, больше похожие на необычный серо-белый ковер, который постепенно вызывал скуку и утомление. В полете на сверхзвуковом истребители были совершенно другие ощущения.
– Бери управление, сын, но помни, что это не тренажер – приказал отец. Сергей крепко взялся за твердую ручку-штурвал, мало похожую на те, которые показывают по телевизору и в кино, вмиг почувствовав исполинскую мощь воздушного корабля. « Я лечу, лечу, лечу – как птица, и эта махина подвластна мне!» – юноша не мог сдержать эмоций. Ему хотелось кричать, смеяться, петь, все его существо переполнял дикий восторг. Истребитель послушно следовал его командам, и молодой человек ощущал себя настоящим властелином. Полет был недолог, Сергей сделал две «горки» и разворот, но на всю оставшуюся жизнь в душе молодого парня поселилось доселе незнакомое чувство – чувство причастности к чему– то необыкновенному, своего рода тайне, которое захватило все его существо без остатка. Это волшебство длилось всего несколько минут, но память сохранила это необыкновенный миг единения с небом на долгие годы.
Потом были новые полеты, тяжелый и порой опасный труд. Через четыре месяца курс обучения закончился, и Сергей начал пилотировать «Су-17» самостоятельно, оставаясь с небом один на один, за спиной уже не было отца, который мог подправить, подсказать и вовремя исправить ошибку. Постепенно бурные восторги и страсти стали улетучиваться, управлением воздушным кораблем превратилось в напряженную работу, где ошибки были недопустимы. Юноша перестал замечать красоты небес, сосредоточившись на приборах, стрелках и индикаторах, от которых теперь зависела его жизнь. Порой он ощущал себя не летчиком, а каким–то роботом-манипулятором, который должен нажимать определенные кнопки, дергать за рычаги в строго определенной последовательности, при этом еще внимательно следить за показателями невообразимого количества шкал и циферблатов, от обилия которых кабина самолета буквально лопалась. Нервное и физическое напряжение, перегрузки совсем не оставляли место романтики, а мокрая от пота спина и неимоверное чувство усталости стали постоянными спутниками. Осознание происходящего, радость от хорошо выполненной работы приходили уже на земле, когда Сергей ловил на себе завистливо восхищенные взгляды молодых офицеров – пилотов. Чего скрывать, отец натаскал своего сына так, что он пилотировал «сушку» не хуже строевых летчиков. На робкие, а порой наглые заявления недоброжелателей о недопустимости подобных вещей в полку, Старинов – старший твердо заявлял: «я готовлю офицера – летчика, который будет надежно защищать родину. Как отец, я не хочу, чтобы мой сын разбился, и пока я в строю, сыну передам весь опыт и знания. Как командир полка я делаю все возможное для поддержания высокой боеготовности, летчики моего полка лучшие в «корпусе», а может быть и в «армии». Начальству нечего было возразить, полк был действительно лучшим, да еще особым, который постоянно держал на карандаше министр обороны. Поэтому обучение Сергея продолжались вплоть до начала экзаменов в школе. Но в летное училище Сергей так и не попал. В конце июня в полку произошло ЧП, в дьявольской котловине разбился пилот. Был сильный туман, который внезапно накрыл аэродром. Такое нередко случается в Сибири. Старший лейтенант Соловский, уже довольно опытный летчик при заходе допустил ошибку – перелет. Полосы не хватило, и перехватчик неуклюже плюхнулся в самом ее конце, подломив при посадке переднюю стойку шасси. Не погасив скорость, самолет врезался в бетонный забор. Сергей был все это время на СКП – стартовом командном пункте, наблюдая за полетами. Как ошалелый он побежал к месту трагедии. Пилоту повезло – пожара удалось избежать, потому что топливо было все выработано. Вместе с подоспевшим врачом, который одним из первых прибыл на место катастрофы, они достали из под обломков самолета тяжело раненого летчика, затем погрузив безжизненное тело в машину, помчались в больницу, которая находилась в десяти километрах от аэродрома. Юра умирал на глазах, кровь, не переставая, сочилась из многочисленных ран, но особенно досталось голове. Иван Семенович, полковой врач, дежуривший в этом день на полетах, диагностировал у летчика перелом свода черепа. По его словам, парень был не жилец. Пилот был без сознания, но все равно ощущал боль. При каждом толчке немилосердного УАЗика он вертел головой, как будто хотел отчего-то освободиться. Несколько дней назад к Юре приезжала мама, она навезла целую гору вкусностей, а еще больше наготовила. Молодой летчик созвал своих друзей в гости, в числе приглашенных был и Сергей. В тот вечер они объелись до умопомрачения, а потом танцевали до утра, – Старинов пригласил своих одноклассниц. Юра был весел и беспечен, без устали танцевал, рассказывал анекдоты, ухаживал за девушками – ничего не предвещало такой трагедии. Вечеринка закончилась под утро, Сережа уходил последним, он остался, чтобы помочь другу привести офицерскую комнату в общежитии в порядок. Уже прощаясь, глядя на веселое лицо молодого парня, Сергей не мог даже представить, что через несколько дней ему придется вытаскивать этого парня с того света.
Глядя сейчас в безжизненное лицо товарища, у Сергея вновь в тоске сжалось сердце: «Неужели умрет, а мама уже уехала?» На очередной колдобине «санитарку» довольно сильно встряхнуло, сразу после этого Юрий дернулся и затих, перестав дышать. Иван Семенович спокойно сказал, как будто только и ждал этого момента: «остановка сердца и дыхания, работаем! Сережа помогай, одному мне не справиться!» Военврач объяснил молодому человеку, что надо делать. Реанимация! Впервые в жизни вместе Сережа Старинов пытался вырвать из страшных объятий смерти погибающего человека – молодого парня, впереди у которого была вся жизнь. Пройдут годы, и Сергею вновь и вновь придется вступать в схватку со смертью, это станет его профессией и каждодневной работой, а пока – стремительно неслись минуты, словно время сошло с ума. Закрытый массаж сердца, искусственное дыхание, дефибрилляция, море уколов. Уже невообразимо длинная игла с адреналином вошла в самое сердце Юрия, но оно продолжало упрямо молчать, все попытки запустить безжизненное, обескровленное сердце , потерявшее связь с поврежденным мозгом оказались безрезультатны. Юра Соловский не хотел возвращаться к жизни. И тогда Иван Семенович решился на крайнюю меру, острым, как бритва скальпелем он молниеносным и точным движением вспорол грудную клетку умирающего летчика, раздвинул ребра, ввел руку в рану и принялся массировать теперь уже открытое сердце. Минута, другая и сердце ожило, сначала сокращения были редкими и не согласованными, а затем оно весело застучало, разгоняя по сосудам застоявшуюся кровь. Все облегченно вздохнули.
В больнице, после того, как хирурги вскрыли череп пилота и убрали кровь, которая сдавливала мозг, они, покачав седыми головами, удивились, как этого парня довезли живым. Несколько месяцев лейтенант Соловский находился между жизнью и смертью. Пришел в сознание он в первый день осени, когда усталая природа начинает готовиться к длинному зимнему сну, когда деревья сверкают великолепными нарядами из разноцветных листьев. Это случилось в тот день, когда его мама, седая, худенькая старушка, не отходившая от сына целыми днями и ночами, уже совсем потеряла надежду, и теперь, глядя в широко распахнутые глаза Юрия, тихо плакала, роняя горячие соленые капли на застиранное казенное покрывало. Старший лейтенант Соловский выжил, но тот полет был последним, врачи списали его с летной работы. Вместе с матерью он вернулся в свои родные края, в жаркий Краснодар, где нашел свое счастье – жену Ирину, которая родила ему двоих сыновей и хорошую работу на местном заводе.
Эти события изменили судьбу Сергея Старинова, он отказался от профессии военного летчика, решив поступать в медицинский институт, чтобы быть хоть немного похожим на своего кумира – Ивана Семеновича Зорина, доктора милостью божьей, ставшего для Старинова эталоном настоящего врача и человека.
Далекий, живой огонек погас, самолет затерялся во тьме, и небо вновь стало холодным и безжизненным. Вместе с ушедшим за горизонт лайнером, растворились в бесконечном беге времени воспоминания юности. Пролетели годы, доктор Зорин давно вышел в отставку и теперь работает главным врачом центральной районной больницы, неподалеку от прежнего места воинской службы. Они уже много лет переписываются, Сергей не скрывает от своего наставника проблемы и жизненные невзгоды. В своем последнем письме к доктору, Сергей подробно рассказал о гибели детей на его родах, о своих сомнениях стоит ли работать дальше. Ответ Ивана Семеновича удивил Сергея. Он писал, что считал и считает Сергея талантливым и способным врачом, что неудачи – это спутники их профессии, но если появились сомнения в правильности выбранного пути, значит настало время кардинальных перемен. Зорин советовал уйти из медицины. «Может быть, пора перестать обманывать себя и признать, что ошибся с выбором профессии?» – грустно подумал Сергей.