29 отравленных принцев
Шрифт:
Адвокат был настырный и деловой. Он взялся за это склочное дело в надежде на приличные проценты. Он умел убеждать клиентов. И Аврора быстро сдалась: да, все это глупость. Конечно, конечно, глупость…
Утром ее разбудил ранний телефонный звонок. Она с ужасом поняла, что снова боится… поднять трубку и услышать тот голос — голос Гусарова. И этот необъяснимый с точки зрения здравого смысла страх разговора с человеком, с которым она прожила под одной крышей восемь лет, все нарастал и нарастал. Наконец она решилась. Звонили, как оказалось, с телевидения, из рекламной фирмы «Восток-Запад». Голос был мужской, вкрадчивый, въедливый. Аврора никак
Аврора согласилась. Деньги на дороге не валяются. Предлагают рекламировать средства от нота, что ж… По крайней мере она знает, что это такое — пот. На концерте, бывало, между номерами она заскакивала в свою гримерку. Все было хоть выжми — джинсы, майка, белье. Приходилось всюду возить с собой несколько совершенно одинаковых сценических костюмов, чтобы переодеваться в сухое. В концертных залах — мощные кондиционеры, на стадионах и провинциальных открытых площадках — такой ветродуй всегда, что мигом просквозит. Заболеешь, охрипнешь, потеряешь голос, и все. Но случалось, что пауз между песнями не было, программа шла сплошняком. Пот заливал глаза — как только грим выдерживал…
Этот едкий кислый запах — его не вытравишь, не уничтожишь никакими дезодорантами. Аврора вспомнила, как однажды репетировала в зале, где только-только закончилась репетиция кордебалета одного мюзикла. Было совершенно нечем дышать, точно она попала в годами не чищенное конское стойло. Аврора не смогла тогда петь — першило, в горле, щипало глаза от едкой вони мастики, талька, нагретых софитов и самое ужасное — от густого, бьющего прямо в нос запаха человеческого пота.
Господи, подумала Аврора с тоской, что они знают обо всем этом? Эти, которые звонят? Или они точно все знают и поэтому предлагают эту рекламу именно ей? Или они просто прослышали, что ей позарез нужны деньги и она ни от чего не откажется, даже от кадров с голыми подмышками, испытывающими новую «Рексону»?
Позвонила Потехина. Под вечер и уже не такая задерганная и несчастная. Сказала, что, возможно, все еще наладится, что они напишут бумаги, пойдут по инстанциям, что «Аль-Магриб» отстоят и он будет работать по-старому.
— Я тебя до смерти напугала вчера. Ты уж прости меня, — сказала Потехина, — я какая-то ненормальная вчера была, на всех бросалась. А сегодня мы тут с Ваней Поляковым поговорили. Ты же знаешь, он умеет успокаивать лучше валерьянки. Я что тебе звоню: тут Сичкин объявился, Марк Наумыч, ну ты его знаешь… Нет? Не знаешь? Как не знаешь? Я разве тебе про него не говорила? Он же агент по недвижимости, очень известный… У него есть на примете одна квартира. Тебе ведь нужна квартира именно в центре? Так вот, он мне позвонил и сказан: квартира очень приличная. И владельцы особенно цену не заламывают. Им надо поскорее развязаться, они в Канаду уезжают, на ПМЖ, так что можно будет сторговаться. Мы могли бы завтра к Сичкину подъехать — он на даче в Малаховке от жары спасается. Все обговорим, потом куда-нибудь съездим пообедать вместе. Как видишь, «Аль-Магриб» наш пока для гостей дверей не открывает, зато…
— Спасибо тебе, Марьяша, — сказала Аврора.
— Ну, согласна? Да
— Нет, ты извини, но я не могу ехать. Кирюшка сильно болен. Ангина.
— Но Сичкин — он такой деловой. Понимаешь, он ждать не будет…
— Я понимаю. Пусть. Я сейчас не могу с квартирой… Я просто не знаю, не могу. — Аврора сама себя не узнавала. Раньше она никогда бы не упустила такое предложение. Потехина ей плохих советов никогда не давала. — Я просто сейчас не в силах решать что-то с квартирой. Кирюшка болеет, высокая температура…
— А врача вызывали? — Потехина поняла, и сразу же ее голос смягчился: — Ангина, сказал? Надо и насчет воспаления легких обязательно проверить. Ладно, попытаюсь уговорить Сичкина, чтобы подождал немного, попридержал продавцов. Дело, конечно, делом, но я и так просто видеть тебя очень хотела, детка. Хоть одно родное лицо в этих передрягах…
— Я тоже хочу тебя видеть, Марьяша. Приезжай ко мне, как только Кирюшке легче станет.
— Ладно, там увидим. Спасибо. Да… а лекарства-то какие-нибудь нужны?
— Нет, я все купила, спасибо, — ответила Аврора и неожиданно всхлипнула.
— Ну, ну, перестань. Ничего, все обойдется! Мои тоже болели, хилые маленькие были. А сейчас вон какие вымахали. — Потехина говорила грубовато и нежно. — Такая наша доли, детка. Ничего не попишешь.
Этот разговор немного подбодрил Аврору. И хотя она отказалась ехать смотреть квартиру, в душе она была благодарна Потехиной за заботу. Даже в самые трудные минуты жизни Марьяша была верна себе: больше думала о других. Аврора решила сразу же позвонить ей, как только поправится сын, пригласить к себе домой, познакомить с матерью. Ничего, что обстановка в квартире бедная и облезлая. Это временные неудобства. Аврора подумала: скоро у детей и у мамы будет новый дом.
Зазвонил телефон, и Аврора уже без колебаний подняла трубку. Кто бы это ни был — ничего. Ничего страшного.
— Ало, это вы, Аврора? Нам нужна госпожа Аврора Ветлугина! — затрещал в трубке бойкий писклявый голосишко.
— Я слушаю, добрый вечер.
— Это из редакции «Столичного сплетника», отдел светской хроники. Как вы можете прокомментировать обстоятельства смерти некоего Максима Студнева? По нашим данным, он был вашим бойфрендом. В последнее время вас часто видели вместе. Не связано ли это убийство с обстоятельствами скандального развода с вашим мужем, Дмитрием Гусаровым?
— Откуда у вас такие сведения? — спросила Аврора. — Вообще, кто вы такой? С кем я говорю?
— Корреспондент Ангелина Лягушкина. Скажите, а вы были на похоронах вашего друга?
— Нет! Не была и я не знаю никакого друга! Не смейте мне больше звонить, слышите? Я ничего не знаю и не желаю отвечать на разные идиотские вопросы!
Аврора швырнула трубку на диван. Сердце бешено колотилось. Откуда они все знают? Уже разнюхали… Нет, так нельзя, что она себе, позволяет? С прессой так нельзя обращаться, они этого не прощают. Съедят!
— Мамочка, иди сюда, мне страшно! — послышался из другой комнаты голос сына.
Аврора пошла к нему. Кирюша сидел на постели. . Горло его было обвязано шарфом. Сам он прятался за яркой диванной подушкой, выглядывал из-за нее, как перепуганный мышонок.
— Ну, что еще такое? — Аврора почувствовала, как при взгляде на бледное испуганное личико сына в сердце ее снова ржавой иглой впилась острая тревога. Чувство опасности…
— Скажи ему… скажи, чтобы ушел, — прошептал Кирюша, указывая в сторону шкафа.