29 отравленных принцев
Шрифт:
— А о ком же вы думали? Потехина отвернулась.
— У вас сигареты есть? Я свои, как всегда, в машине оставила, — сказала она глухо.
Никита достал сигареты, зажигалку.
— Черт знает что… И наговорите же такого, — Потехина закурила, — надо же, какой наблюдательный попался… Да, я правда в тот день не ожидала увидеть Воробьеву тут. И видеть ее мне было неприятно, но…
— Почему? — спросил Никита.
— На это есть чисто личная причина. И к вашему де она никакого отношения не имеет.
— К убийству многое имеет отношение, даже пор самые невероятные вещи.
— Но это не имеет, — Потехина рассердилась, —
— Когда что?
— Ну, у меня есть друг близкий, я его всем сердцем люблю, — быстро сказала Потехина, — это счастье мое и несчастье… Да нет, вы этого все равно не поймете, смеяться будете!
— Марья Захаровна, вы меня вгоняете в краску, — сказал Колосов.
— Да не с вами, чтобы Ленка встречалась, я не хотела, а с ним, — устало сказала Потехина, — видели вы его, сокола моего?
— Симонова? — спросил Никита. — Видел.
— Ведь муж он мой, и люблю я его. А он… ни одной давалки чертовой пропустить не может. Паразит такой! — Потехина смяла сигарету в пепельнице. — И Ленку он домогался, знаю. Говорили мне люди, предупреждали… Вы ж его видели, какой он. Любую возьмет, если пожелает. Пьяница, паразит… Сколько раз зарекалась — брошу его, выгоню к чертовой матери. И не могу. Сердце пополам рвется. Был он в то утро тут. Вы его сами видели. Ну и Ленку вдруг принесло. Это в выходной-то, после ночной смены! Зачем? Один у меня ответ был — к нему примчалась. А вы говорите… Да при чем тогда вы-то были, молодой человек! — Потехина снова тяжело вздохнула. — Ну, все, раскололась как орех перед вами. Смеяться теперь будете.
— Не над чем тут смеяться, Марья Захаровна. Дело-то житейское, — сказал Никита. — Между прочим, Симонов ваш в субботу на похоронах был. А я думал, это вы его послали долг скорби отдать.
— Он мне даже ничего не сказал, — мрачно ответила Потехина, — от нас Лева Сайко ездил. Цветы, венок отвез от ресторана. Я не смогла, скверно что-то было, сердце болело. Ну что же вы так ничего и не едите? Обижаете, пейте кофе.
— Спасибо, все очень вкусно, — сказал Никита, — а знаете, Марья Захаровна, иногда лучше прямо говорить, вот как мы сейчас с вами, чем вокруг до около петлять, недомолвки плодить, правда? Вот побеседовали мы и все, кажется, прояснили, что нужно. И к шеф-повару вашему Полякову у меня тоже пара-тройка вопросов есть. Мы уже кратко с ним успели познакомиться, но самого главного, как оказалось, не договорили. Он сейчас здесь?
— А где же ему быть? Здесь. На кухне. Пригласить его сюда?
— Если вас не затруднит. А вы не покидайте нас, посидите еще. — Колосов дружески улыбнулся Потехиной. — Хорошо тут у вас. Уютно. Прямо домашняя какая-то обстановка.
— Вам правда здесь нравится? Тогда приходите почаще, и не только по служебным делам, — Потехина улыбнулась в ответ, — всегда будем рады.
Поляков вышел как был — в рабочей одежде — в белоснежном накрахмаленном поварском облачении. Оно было сшито явно у отличного портного и ладно пригнано к его суховатой фигуре, однако совершенно ему не шло. Колосов подумал про себя: нет, все же на мужике эта белая роба с галуном и особенно этот поварской колпак, пусть даже и из самого дорогого и тонкого итальянского льна, смотрятся довольно глупо. Не наше это занятие, не мужское, кашеварить на кухне. То ли дело ловля убийц и бандитов! И в какой уже раз Никита мысленно поздравил себя с верным выбором
— Здравствуйте, вы хотели меня видеть? — спросил он спокойно. Сел, переглянулся с Потехиной.
— Да вот разговор есть один, Иван Григорьевич, в связи с некоторыми обстоятельствами, — Никита разыгрывал простодушную озабоченность, — не очень приятными, я бы сказал.
— Какими же? — Поляков скрестил руки на груди.
— Скажите, вам знакома некая Александра Маслова? — Никита наконец-то задал Полякову вопрос, который собирался задать сто лет.
— Я ее знаю, — коротко ответил Поляков, и… смуглые щеки его залились, как волной, коричневым румянцем. Колосова это даже позабавило: ах ты черт… Не часто увидишь, как мужик в летах вот так вспыхивает, как цветок алый, из-за какой-то там свистушки.
— Простите, в таком случае вынужден спросить вас: какие у вас с Масловой отношения?
— А какое это имеет значение? — Поляков нахмурил темные брови и еще гуще покраснел.
— Важное, к сожалению. Так какие отношения-то у вас?
— Близкие. Точнее, раньше были. Сейчас нет. — Поляков отвечал отрывисто и точно с трудом. Потехина пошевелилась, решая, уйти ей или остаться. Никита удержал ее взглядом.
— Близкие… Это хорошо, — сказал он, — и странно в то же время, Иван Григорьевич. Почему странно? Да потому, что заявление тут устное к нам поступило от этой самой гражданки Масловой. Точнее, даже и не заявление, а настоящее обвинение в ваш адрес.
Поляков мрачно уставился на него. Молчал. Не выдержала Потехина:
— И в чем же она обвиняет Ивана Григорьевича?
— В убийстве гражданина Студнева Максима Кирилловича, — Колосов вздохнул. — Пришла тут к нам в розыск и твердит: из ревности, мол, убил. Из-за нее.
Глаза Потехиной расширились от гнева и изумления. Она привстала и вдруг с размаху пухлым кулачком стукнула по столу:
— Да что же это такое, а? Ваня, да что же…
— Подожди, Маша, — Поляков повернулся к Колосову: — Это правда? Маслова… Сашенька так обо мне сказала?
— Хотите запись диктофонную допроса послушать? — Никита печально сблефовал. — Заявление ее мы приняли. Не могли не принять — служба такая. Не знаю теперь, что мне с этим заявлением делать.
— Но она же бесстыдно врет, эта мерзавка! Неблагодарная! — взорвалась Потехина. — Сколько всего Ваня для нее сделал. Да как у нее только язык повернулся оклеветать его?!
— Подожди, Маша, не надо, — Поляков как-то странно смотрел на Колосова. — Значит, она так вам сказала? Я убил Студнева из ревности к ней?
Колосов кивнул.
— А вы? — Поляков через силу улыбнулся. — Вы же… ей поверили?
— Лично я ей не поверил, Иван Григорьевич. Потому и к вам сюда приехал, — сказал Никита. — Молодая еще Маслова-то. Фантазий девичьих в голове много. Ну кто, скажите, сейчас убийства из ревности-то совершает?, никто. Может, найдется один какой-нибудь сопляк-допризывник, но чтобы человек солидный, в летах…
— Так что же вы тогда от меня хотите, раз в это не верите? — перебил его Поляков. Сравнение Никиты ему явно не понравилось. Шеф-повар «Аль-Магриба» не скрыть своего волнения. И это Колосова сразу насторожило и заинтересовало: надо же… А может, сам того желая, он попал своим вопросом прямо в яблочко?