30 дней Индии
Шрифт:
В моих путешествиях есть обязательный пункт под названием «знаменитые достопримечательности». Он стоит на первом месте в списке дел. «Сначала обогатись культурно, а уже потом занимайся остальными делами», – таков мой принцип.
Сквозь нескончаемый поток машин, мопедов, велорикш, движущихся хаотично, но с одинаково низкой скоростью, протискивались люди с массивными мешками и громоздкими грузами на плечах. Тут же лавировали запряженные лошади, ослы, свободные «божественные» коровы и взволнованные туристы. Продирался среди них и я.
Лязг железа, рокот мопедов, мычание коров, оглушительные крики продавцов
Вдруг рикши остановились, будто перед светофором, на которые обычно никто не смотрит. Крупная коричневая корова с белым пятном на боку, тяжело и вальяжно передвигая копытами, перешла дорогу. А сразу после нее, когда на проезжую часть сунулся я, коридор схлопнулся вмиг, транспорт вновь начал движение, и я чуть не оказался под колесами. «Они священны – ничего личного. Здесь ты, белый человек, в иерархической лестнице стоишь ниже коров. Привыкай. После тебя только кабаны и крысы», – твердил мне город. И я старался привыкнуть.
Огромные засмоленные жаровни готовили уличную еду, брызгая раскаленным маслом и одурманивая резким пряным запахом прохожих. Жирный и густой масала-чай бурлил в ведрах и металлических чайниках. Вроде бы есть и хотелось, но обстановка, вид уличной еды вызывали мысль: «А вообще-то не так и голоден».
Я пробирался через препятствия вперед, к знаковым местам Дели, вместе с движущейся массой. Поток принес нас, то есть меня и десятки незнакомых людей, в длинный переход, подняв над артериями железнодорожных путей. Внизу по рельсам плавно скользили тяжелые поезда. Узкие вытянутые перроны были заполнены фигурками в разноцветных нарядах. А здесь, наверху, поток двигался прямо, слегка огибая препятствие впереди.
Вскоре я увидел причину затора. На холодном бетоне лежал мужчина, с застывшими приоткрытыми глаза, устремленными вверх. Разомкнутые губы замерли, будто не успев сказать что-то важное. Обмякшее тело побледнело, утратив жизненный румянец. Рядом сидел совсем юный парень, испуганно тряс вялое плечо и судорожно набирал номер на старом кнопочном телефоне. А в черных блестящих глазах его таился тихий ужас.
Стремительная людская река невозмутимо и обыденно проплывала мимо, лишь некоторые приостанавливали шаг, на мгновение заострив внимание, и двигались далее к своим делам. Все происходящее напоминало скорее фильм. Казалось, сейчас режиссер крикнет: «Стоп! Снято!» – и актеры поднимутся с пола, начав улыбаться и обсуждать удачные дубли. Но это был не фильм, а реальная жизнь.
Шумный поток унес меня к выходу, оставив страшную картину позади, а позже уже вынес на широкую улицу. Лишь спустя время там я в полной мере осознал только что увиденное.
«Это тебе не санаторий под Кисловодском, это настоящая Индия, мальчик мой», – говорили мудрые глаза старца, сидящего на маленькой табуретке возле магазина, пронизывая меня насмешливым взглядом.
«Нет, я вам не изнеженный турист, и не в таких местах бывал, не такое видел и не с такими людьми трапезничал», – отвечал я твердым взглядом, выдержав безмолвную дуэль.
«Да-да. Я вижу, ты не такой. Ты молодец, ты сильный, смелый и такой красивый. Купи платок из натурального кашемира, бусы или орешки!» – твердили глаза молодого парня, трясущего перед моим лицом своей продукцией.
Улица заметно расширилась, но просторней не стало. Нескончаемый людской поток, словно вода, заполнял все пространство. Я приближался к мечети, шагая вперед и смотря по сторонам. Народу еще прибавилось. «Их там подвозят, что ли?»
Усталые чумазые трудяги сидели на пыльных мешках и старых телегах, покуривая самокрутки, и уныло глядели вдаль. Изможденные нищие протягивали сальные трясущиеся руки, ожидая подати. Улицы и дома напоминали старый сарай или захламленный балкон с антеннами, коробками, рекламными вывесками, грязными тряпками и затасканной одеждой, свисающей со стен разрушающихся домов. «Добавить велотренажер, баллоны, ржавую гирю – точно будет настоящий отечественный балкон». Разветвленная паутина электропроводов, окутавшая здания серого города, покрытого пылью, словно сигаретным пеплом, свисала со столбов. Под ней хаотично двигались толпы людей. Глаза разбегались, барабанные перепонки звенели, все каналы восприятия работали на пределе, испытывая жуткий стресс. Слишком уж большая концентрация всего приходилась на один квадратный метр делийской повседневности.
«Не вздумай здесь ни до чего дотрагиваться», – твердил мне мой внутренний голос.
Но, несмотря на весь этот хаос, Дели мне понравился уже с первого взгляда, привлекая своей аутентичностью. Многолетняя история встречалась здесь на каждом шагу: в причудливых зданиях, в резных дверях, в одежде и обрядах местных жителей. «Здесь по-другому быть и не должно, ведь это Индия».
Казалось, до мечети я не дойду никогда, но наконец перед глазами возникли большие ворота и вывески с надписями на хинди. Крутая лестница с высокими ступенями устремлялась вверх, к величественному памятнику.
На входе попросили снять обувь, заплатить за билет и еще добавить за фотоаппарат.
– Но почему другие не платят? – пожаловался я, указав на европейскую пару с маленьким фотоаппаратом-мыльницей.
– У тебя большой, поэтому надо заплатить! – сурово заявил человек на входе.
Мечеть впечатляла. Она гордо стояла, прорастая из тумана. Над белыми луковичными куполами птицы плавно описывали круги, стройные минареты упирались в низкое небо.
Под багровыми резными арками двигались люди в мусульманском одеянии. Другие задумчиво сидели на протоптанных плитах. Молящиеся располагались на алых потертых коврах, прикладывали к полу лбы.
Намоленные места всегда ощущаются нутром. Их звенящая энергетика пронизывает все вокруг легкой приятной вибрацией. В священной мечети отражалась мощь и величие династии империи, молитвы, благодарности, слезы и боль миллионов людей, несколько веков приходивших сюда и обнажавших свои души.
Забавно, что в одной из самых главных достопримечательностей людей было меньше, чем на улицах, а в нашем мире все наоборот. Кто-то ходил молча, скользя взглядом по стенам, створкам, куполам, другие молились в специально отведенных местах, а кто-то шумно восторгался и фотографировался на фоне грандиозного сооружения.