30 дней моей мести
Шрифт:
– Я впечатлён. Правда. Это зрелище теперь никогда не сотрётся из моей памяти.
– Не льсти себе. С памятью как раз у тебя и проблемы, - сумку тщательно изучили на содержимое. Вроде всё на месте и так же, как и лежало.
– Что, даже не рылся?
– Удивление в голосе меня обижает. Мне же не десять лет, чтобы хихикать от прокладок в секретном кармашке, - оскорбились в ответ.
– Но ксерокопию паспорта я сделал на всякий случай, да.
– Даже не хочу знать, зачем.
– Чтоб ты от меня никуда не делалась.
– Прекрасно, - длинная лямка была закинула на плечо, а на Кирилла испытывающее уставились, сложив губы трубочкой и выжидающе скрестив руки на груди.
– Что такое?
– не понял собеседник.
– Любуешься?
– Жду.
– Чего?
– Когда ты свалишь.
– А надо?
Ульяна нетерпеливо тряхнула головой.
– Нахрена ты припёрся? Я же просила оставить всё на рецепшене.
– И пропустить такое? Может станцуешь ещё немного? Для меня.
– Обязательно станцую. Канкан, на твоих похоронах. Без нижнего белья.
– Какая жестокость! Я же даже этого не увижу. Женщина, где твоя человечность?
Быстрый взгляд на висящие под потолком часы.
– Ты уйдёшь или нет?
– Только с тобой. Я как раз хотел пригласить тебя пообедать. Тут вроде кафе в этом же здании есть.
Ясно. На сегодня тренировке конец. У неё, конечно, было ещё в запасе чуть больше часа, но этот клоун теперь не отстанет и не даст нормально дозаниматься.
– Решил меня отравить? Ничего умнее не придумал? Обойдусь, - Матвеева, круто развернувшись на босых пятках, направилась к выходу, на ходу стягивая с волос резинку, от чего растрепавшиеся волосы упали на плечи лёгкими волнами.
– Эй, - Кометов соскочил с подоконника, нагоняя её. – Слушай, я тут подумал: мы с тобой как-то неправильно начали. Давай попробуем заново? Посидим, пообщае… - дверь женской раздевалки захлопнулась перед его носом, но это его нисколько не смутило. Кирилл прильнул к щели.
– Ну правда. Чего нам делить? Ну, подумаешь, когда-то там обидел я тебя. Мы же были детьми. Я сейчас-то не особо умней, а тогда гормоны играли. Хотелось выпендриться перед другими ребятами, для того и то представление. В подростковом зверинце ведь как: или ты, или тебя. Ну вот я и решил, что… ну… - наступила заминка. Сложно было подобрать правильную формулировку, чтобы окончание предложения не прозвучало совсем уж обидно.
Дверь приоткрылась, едва не зарядил ему по лбу. Ульяна, успевшая сменить стрейчевые шортики на джинсы, без особого восторга воззрилась на него исподлобья, подперев рукой косяк.
– И ты решил самоутвердиться за счет доверчивой дурочки. Да, знаю. Всё это было очевидно и тогда, - она была как никогда грустна.
– Ты всегда был зависим от окружения. И с годами ничего не изменилось. Зато я благодаря тебе прошла хорошую школу жизни и рано разбила розовые очки.
– Вот видишь, как хорошо. Можно сказать, я даже доброе дело сделал.
Натянутую недошутку не оценили.
– Не сделал. И очень печально, что ты этого не понимаешь.
– Сильно я тебя тогда, да?
– задумчиво почесал согнутым пальцем за ухом Кометов, облокотившись на холодную стену. Он едва ли не впервые в жизни задумался о том моменте не просто, как о ребяческой шалости, а как о проступке, последствия которого потянулись на годы вперёд.
– Сильно, - дверь перед ним снова закрылась.
– Грустно. Ну ничего. Значит теперь придётся постараться, чтобы ты меня простила, - бодрый голос не обманул бы тех, кто знал Кирилла. На самом деле он всё ещё плавал где-то на своей волне лёгких угрызений совести, но в силу характера и профессии не показывал этого.
– Но для этого и ты пойди мне навстречу. Хватит скалить зубки, давай проведём хотя бы пару часов, как взрослые люди. Выпьем, поговорим. А там, быть может, закончим начатое в отеле… - Матвеева вышла из раздевалки, на этот раз полностью одетая. Кирилл с грустью посмотрел на свитер крупной вязки, заменивший чертовски сексуальный топик.
– Правда веришь, что у тебя ещё есть шанс затащить меня в койку?
– широким шагом пересекая коридор, недоумённо покачала головой Ульяна, поправляя сползающую с плеча сумку.
– Конечно. Ты тоже чувствовала искру. Я не слепой, так не целуются одной мести ради. Я до сих пор тебе нравлюсь.
– Господи, твоего самомнения хватит на маленькую деревню.
– Это не самомнение. Это наблюдение. И чтобы ты не говорила, я знаю, что прав.
Матвеева резко обернулась, заскрипев подошвой кроссовок.
– Кометов, хочешь, расскажу тайну? Ты удивишься, но всё же. Даже если бы ты мне заплатил, я бы с тобой не переспала. И никому бы не советовала, кто себя уважает. Ты мерзкий и аморальный. Был таким в школе, и остался таким сейчас. И ещё думаешь, что я соглашусь пачкаться об тебя? Глаза с хлоркой промой, ласточка, и прими суровую действительность - ты не центр земли.
Никто ей и ответить ничего не успел. Хрупкая фигурка стремительно скрылась на лестнице.
– Кхм… - Кометов, прицыкнув, остался стоять в гордом одиночестве. В гордом, да не совсем. У рецепшена помимо Катерины топталась какая-то фито-девочка с ногтями размером с зажигалку, записывающаяся на занятие по йоге. Обе девушки позабыли о своих делах и, не таясь, пялились на отшитую знаменитость. Кирилл наградил их искусственной недоулыбкой.
– Вы её не слушайте. Она от меня в восторге. Просто обиделась. Не купил ей колечко с брюликом, видите ли.
Глава 5. Четыре котика апокалипсиса
Матвеева быстро щёлкнула большой палец правой ноги. В редакторе на ногтевую пластину была присобачена мордочка с гусарскими усами. Получилось очень даже мило.
Ульяна: «Знакомься, это дядя Федор. Чуток постаревший и запустивший себя. Ну и спившийся. Что ещё делать в деревне?»Ответ не заставил себя ждать. Вместе с вложением. На большом мужском пальце ехидно подмигивал смайлик с собачьими ушками.
Кирилл: «Приятно познакомиться. А это Шарик. Старый, брехастый, блохастый и побитый жизнью пёс»