30 дней моей мести
Шрифт:
– Кто она?
– Как её зовут?
– Где всё же вы познакомились?
– продолжали сыпаться вопросы. Личного пространства для этих людей не существовало. Хоть на голову не садились, и на том спасибо.
Зато диктофоны практически вталкивались сенсационной парочке в глотки, а толпа всё это безобразие снимала, чтобы потом выложить в ютуб. Кто-то нетерпеливо топтался на месте, надеясь на снимок со звездой. Другие, в большинстве девчонки, страстно вздыхали, разглядывая красавчика и прожигая его спутницу ревнивым ненавидящим взором. Третьи бродили вокруг да около тупо от скуки, подумывая, успеют ли они сбегать в столовку за чипсами, чтоб было чем похрустеть под происходящее действо.
Неприятное ощущение. Чувствуешь себя героем какого-то тупого комедийного кино. Так и ждёшь, когда прогремит закадровый смех. Во всяком случае не в своей тарелке себя чувствовала сейчас Ульяна, а вот певец был спокоен, как языческий бог. Посторонних для него будто и не существовало.
– О, эта крайне интересная история. Правда, солнышко?
– его пальцы больно впились ей в бок, хотя со стороны казалось, будто он просто её обнимает.
– Поделимся со всеми очаровательной историей нашего счастливого детства?
Вот крысёныш. Реально ж готов растрепать. По ушлой роже понятно. Решил задействовать запасной план, раз она не согласилась пойти на мировую. Теперь в ход пошла игра на её нервах, при чём с ударами ниже пояса. Нельзя тыкать носом девушку в её комплексы. Это подло и нечестно. Что ж, если он не гнушается такими методами, то и она не станет мелочиться.
– Милый, ты разве забыл? А как же запись ко врачу? Простатит - не шутки, - невинно похлопала глазками Матвеева. Опешивший Кирилл аж подавился воздухом, а журналисты быстренько навострили ушки. В фанатской толпе кто-то хихикнул. Ульяна, словно не замечая этого, нетерпеливо похлопала спутника по груди.
– Поехали, поехали. Обещаю, я отведу тебя в кабинет за ручку. Я же знаю, какой ты у меня трусишка.
Кометов с выпученными глазами проводил поспешно юркнувшую на пассажирское сидение женскую спину. Вот же маленькая дрянь!
– Совсем спятила?
– яростно зашикал на неё он, прячась в машине от активировавшихся с утроенной силой папарацци. Ох, в ближайшее время в сети появятся чудесные статьи. Гриша, его пиарщик, будет в бешенстве.
– Ты представляешь, что они теперь понапишут???
– Не моя забота, - равнодушно пожала оголёнными плечами Ульяна.
– Ты притащился утереть мне нос. Получай ответку.
Феррари, сердито посигналив, предупреждающе газанул, разгоняя топчущихся на дороге людей, круто вывернул, пересекая сплошную и с рёвом сорвался с места.
– Ты сатана в женском обличье, - огрызнулся водитель, стискивая руль так, словно это была её шея.
– Спасибо, - искренне поблагодарили в ответ.
– Мне это льстит.
Немного проехав, оставляя позади университетскую территорию, спорткар в какой-то момент резко затормозил, оглушающе заскрипев шинами и оставляя полосы на асфальте. Позади недовольно загудели остальные автомобилисты, которым он начисто перегородил поворот направо.
– И чё встали?
– не поняла Матвеева.
– Вон из машины.
– Ага, щас, - сумку с папкой скинули на заднее сидение, пристегнулись, а ноги по-хозяйски вытянули вперед, насколько позволяло пространство.
– Ужо побежало. Красную дорожку только постели.
– Это прикол? Говорю, пошла отсюда.
– Губошлёпку закатай. Вези меня домой, шофёр.
Кирилл уставился на неё, как на лохнеское чудовище. Такую зашкаливающую наглость он ещё не встречал.
– Ты не оборзела, нет?
– Оборзел ты. И уже давно. А я пешком до метро теперь не попрусь. Мне отсюда до него полчаса пиликать.
– Да плевать я хотел на твои неудобства. Вываливайся. Живо.
– А иначе силком вытолкаешь? Вот будет зрелище, - за ними уже собралась целая автоколонна. Водители нервничали, создавая хоровую оглушающую симфонию протяжными гудками.
– Давай, поехали уже. А то оглохнем.
– Ну ладно, - прошипел Кометов. Феррари сорвался с места, проигнорировав красный сигнал светофора.
– Сама напросилась.
Сильно гнать в будний день по Московским дорогам, конечно, не удалось. Очень быстро они попали в пробку, в которой, как известно, тачки любых ценовых категорий становились равны. Потянулись томительные минуты ожидания в гробовом молчании. Пассажирка ковырялась в телефоне, водитель курил в открытое окно. Негромко играла музыка по радио. Когда Ульяна потянулась переключить волну, моментально заработала красноречивый шлепок по руке. Ясно. Никто ничего не трогает. Какие мы капризные.
Десять минут, двадцать, тридцать… Затруднённое движение на Проспекте Вернадского постепенно рассасывалось, а на улице Удальцова они, наконец, выскочили из давки и набрали положенный скоростной режим. Матвеева подозрительно нахмурилась, когда на Ленинском проспекте спорткар свернул не туда.
– Ты едешь не в ту сторону.
– В ту.
– Я живу севернее.
– Живи. Я везу тебя не домой.
– А куда?
– Узнаешь.
– Мне на работу надо.
– Не моя забота, - в тон недавно брошенным ею же словам отозвался водитель. Шах и мат.
– Если собираешься избавиться от моего тела нужно было прикупить кислоту.
– Возьму на заметку.
– Куда мы едем?
– Узнаешь.
– Это похищение?
– Разве? Ты ведь сама не захотела выходить из машины.
– Туше.
Точка. Дружеская беседа окончена. Ульяна не стала допытываться, чтобы не доставлять ему удовольствие наслаждаться её реакцией. Хотя, было, конечно, страшновато. Куда этот псих собирается её завести? Что у него на уме?
Ответ пришел ещё где-то через четверть часа, когда они тормознули возле столичного ресторана, занимавшего в отремонтированном дореволюционном доме аж два этажа, не считая пристроенной летней террасы. Уже с улицы было понятно, что заведение это для тех, кого не пугает обилие ноликов в счёте. В таких местах и вода из крана стоит как слиток серебра. Нищим студентам вход точно запрещён.