30 дней моей мести
Шрифт:
– Ульяна Матвеева, – как бы пробуя слова на вкус, Кирилл задумчиво побарабанил пальцами по экрану подсвеченного айфона, разглядывая одно из немногочисленных фото девушки, выложенных в так подгадившем ему Инстаграме. За последние несколько часов число её подписчиков увеличилось почти на восемь тысяч. Вот вам и последствия спонтанного поцелуя со звездой.
– Матвеева… Знакомое имя, – заинтересовался пшеничноволосый.
– Вот и мне…
Саму девушку поп-певец раньше явно не встречал, такую он бы запомнил, а вот её имя и фамилия резали слух, отзываясь
– Дай-ка посмотреть, – у него жестом попросили телефон. С минуту старый друг пристально вглядывался в фотографию. Интересно, изображённая на нём девушка сейчас на другом конце города не икала от свалившегося на неё внимания? – Слушай, а это не Кривозубок?
– Кто?
– Ну помнишь девчонку с выпирающим клыком, она ещё с нами училась классе в седьмом-восьмом. Потом перевелась вроде в другую школу, – Кирилл в ответ отрицательно покачал головой. – Ну она к тебе ещё клеилась, – полное непонимание во взгляде собеседника. Тогда к нему клеилась каждая третья. Сейчас каждая вторая. – Ну толстушка такая… В брекетах ходила.
У Кометова только что лампочка над головой не загорелась. Он вспомнил.
– Она. Точно она, – он требовательно отобрал айфон, теперь уже по-новому рассматривая лицо в экране. Вадик прав. Вот это метаморфозы. Да и как можно распознать в несуразной закомплексованной девчонке ту красотку с вечера? Это же небо и земля, два совершенно разные личности. – Теперь всё встаёт на места. Понятно, откуда такое желание отомстить. Я тогда правда повёл себя как скотина.
– Хах… Вот тебе и дурнушка с кривым зубом, – хихикнул Вадик. – А ты глянь, как похорошела. Такая уже бегать за парнями не будет. За такой парни сами бегают.
Кометов хмыкнул, но вслух ничего отвечать не стал. Однако не согласиться с другом не мог. Кто бы мог подумать, что гадкий утёнок спустя несколько лет превратится в прекрасного лебедя. Прекрасного, но колючего, как ёж. Девочка-то не промах. Острая на язычок, с крутым нравом. Всё, как он любит. Сложись другие обстоятельства…
– Закончили обсуждать свои эротические фантазии? – сердито осадил их пиар-менеджер. – Теперь может о более важных вещах поговорим?
– Да не вопрос, – согласно пожал плечами певец, выстреливая из пачки очередную сигарету. – Как думаешь, что мне на ужин заказать? Пасту или жульен?
На своего протеже посмотрели долгим тяжёлым взглядом в стиле: «где мой дробовик?».
– Тебе всё весело?
– Ну не плакать же. Всё будет окей, не кипишуй. Я разберусь с ней. Тут уже дело принципа.
– Очень надеюсь. Главное, не усугуби положение.
– Не боись. Всё сделаем в лучшем виде.
Кирилл с наслаждением в очередной раз затянулся. Дурная привычка расслабляла и помогала думать. Вот и сейчас он уже мысленно наметил фронт предстоящей работы. Что ж, если Матвеева хочет войну – она её получит. Он тоже не прочь поиграть, тем более на таком интересном поле боя.
•••
– Ромашова? – хмыкнул Кометов. – Забавно.
Широкогабаритная девушка с выпирающим пузом, который обтягивала ставшая давно тесной и стремящаяся треснуть по швам футболка саркастично сгримасничала.
– Ля, гляньте-ка, узнал. Ну ясен пень, я же сиськами не сверкаю перед тобой, разнообразия ради хоть на морду посмотришь.
– Где Матвеева?
– Какая Матвеева? Впервые слышу. Я, если ты не заметил, беременна. А у беременных память знатно отшибает.
– Ромашова, ты помнишь, я не люблю пустой трёп. Где твоя подружка?
– Ага. Стало быть, вспомнил. Не прошло и года.
– Ромашова!
– Да чё ты прикопался к моей фамилии: я вообще теперь Селезнёва.
Кирилл тяжело вздохнул. Как же он не любил эти долгие демагогии.
– Ульяна дома?
– Нет.
– А где?
– Ручка, бумажка есть? Записывай: улица "пошёл нахрен", дом 8, домофон от подъезда: "проваливай к чёрту". В теперь реально сгинь, нечистая сила. Твоя аура плохо влияет на моего будущего ребёнка.
– Знаешь, – честно признался Кирилл. – Я вот вообще по тебе не скучал.
– Хоть что-то у нас с тобой взаимно, – перед носом известного музыканта с грохотом захлопнулась входная дверь.
Вот и вся беседа. Ладно. Он хотел сделать всё по-хорошему, но теперь придётся прибегать к запасному плану. В телефонной книжке был отыскан нужный контакт. Трубку взяли после третьего гудка.
– Дарова.
– Привет, это Комета. Я тебе сейчас номер скину. Найди мне местоположение человечка.
Из универа Ульяна выскочила сердитая как потревоженный каким-то идиотом пчелиный рой. Опять научный руководитель запорол ей дипломную работу. Всю её поперечеркал, и это уже в третий раз. Защита на самом носу, а этот хрыч из вредности никак не одобрит материал.
Ох, не надо было ей в начале семестра его злить и обзывать старым вредным старикашкой, но этот индюк сам виноват – припёрся в их группу в сентябре и с порога наехал на неё за внешний вид.
Не понравилась ему, видите, юбка на ладонь выше колена. Она молчать не стала, слово за слово, ну и пошло-поехало. А тут ей его ещё и приставили куратором на защиту, вот же закон подлости. В общем, как корабль назовёшь… Теперь приходилось пожинать плоды своего бурного нрава.
И нет, Матвеева не была хамкой или высокомерным снобом. И никогда из себя не строила того, кем не являлась. Но и обижать себя не позволяла. Хватило оскорблений в детстве. Наглотавшись тогда, она дала себе слово, что больше никому не позволит себя унижать. Ну а многолетние упорные труды над своей внешностью дали свои плоды – появилась долгожданная уверенность в себе.
Конечно, это не совсем правильно. Нужно уметь любить себя и уважать любой, тогда и другие будут уважать, однако запертая в теле прыщавого пухлика с ненавистными брекетами Ульяна чувствовала себя, как в клетке. И вообще-то, если уж говорить откровенно, не такой жирной она и была. Полноватой, да, но не прям танк. Проклятый переходный возраст.