30 Световых лет. Пикник. Иллюстрированная история
Шрифт:
неудобно стало: что там слушать? Он же ярый коммунист, зачем ему это надо?»
Особенности национального трудоустройства
Каждый советский человек должен был где-то работать. Официально, с печатью в «трудовой». Не работаешь – значит тунеядец, персона без определенного рода занятий. Такой вот нюанс в жизни гражданина самого справедливого общества на свете. Хочешь быть музыкантом, пожалуйста, но только в свободное от работы время. Все где-то работали, не только музыканты, даже писатели и футболисты. При всей абсурдности нарисованной картины, с этим приходилось жить. Но система была не совершенна, оставались лазейки.
Группа «Продолжение следует», куда вошли «осколки «Пикника» Жак Волощук и Леонид Кирнос.
Продолжать деятельность только в рамках рок-клуба Шклярскому стало неинтересно. Вместе с Савельевым они предпринимают попытки устроиться в Ленконцерт. Оставшиеся музыканты «Пикника» продолжают участие в фестивалях рок-клуба под названием «Продолжение следует».
Жак Волощук: «Не то, чтобы группа раскололась, просто Шклярского напрягало то, что нужно работать на какой-то неинтересной работе, потом ходить на репетиции. Но это действительно достает, это мертвого достанет. Как музыкант, он был абсолютно другого уровня, нежели мы все».
Леонид Кирнос: «Про инцидент с уходом Шклярского и Савельева мне было известно одно - ушли работать в Ленконцерт. После этого события Евсей сказал: «А давайте создадим группу «Продолжение следует»! В новом-старом составе мы даже умудрились что-то поиграть, и где-то поучаствовали, но затея особого успеха не имела. Параллельно с репетициями в «Продолжение следует», Евсей играл в кабаке. Он то и вытащил меня из конструкторского бюро, пригласив работать барабанщиком в ресторане «Застолье».
Благодаря обширным связям журналиста Михаила Садчикова, Шклярского и Савельева принимают в Ленинградскую концертную организацию. Отныне они более не инженеры и не плотники, а профессиональные музыканты. Правда, на этом все радости от пребывания в штате Ленконцерта, заканчивались. Идеологическая чистка коснулась даже вполне безобидных на первый взгляд филармонических ВИА. В 83-84 годах многие ансамбли стали жертвой необъяснимой паранойи, царящей в коридорах министерства культуры РСФСР. Так некогда популярный коллектив «Калинка» под управлением Сергея Лавровского был расформирован без каких-либо внятных причин. На осколках «Калинки» образовались несколько худо-бедно гастролирующих коллективов, куда «пикники» и попали. Об исполнении своего материала на таких концертах и речи быть не могло.
Как и раньше, возвращаясь с «работы», Эдмунд приезжал на базу в общежитии Кировского завода, продолжал сочинять и записывать песни.
Андрей Бурлака: «Многие ортодоксы говорили — как это так? Пойти в Ленконцерт, это же предательство интересов! Как раз шла подготовка ко второму фестивалю рок-клуба. Всем очень хотелось туда попасть, а «Пикник» совершенно спокойно отказывается и вместо этого частями уходит в Ленконцерт. Многие не поняли. Были разговоры в «Сайгоне». Помню, как однажды Андрей Макаревич жаловался мне — ну что, мы играем свои песни, поем, что раньше пели, а нам все время говорят — продались. Кому продались-то, Гитлеру?»
Нелегальный «Пикник»
Полуподпольный «Магнитиздат» стремительно развивается разрушая незыблемую монополию государства в лице фирмы «Мелодия» и Союза Советских Композиторов. Злую шутку с властями сыграл их собственный же закон об ограничении зарубежной музыки в репертуарах дискотек и киосках звукозаписи. Недостаток ассортимента быстро восполнили записи любительских групп, исполняющих
Гонения на рок-музыку в 83-85 годах ударили прежде всего по распространителям записей. Крепко досталось и магнитофонным «писателям». По стране прокатилась серия облав и конфискаций. Боролись, главным образом, с «незаконным предпринимательством». Главной уликой считались денежные купюры, полученные за подпольный концерт или продажу магнитоальбома по объявлению в газете. Если факт получения денег удавалось доказать, человеку грозили крупные неприятности.
Репрессивная машина от города к городу работала на разных оборотах, тут мягче, там жестче. В Москве ищейки проявляли особое рвение и «накрывали» всех без разбора. В Ленинграде «охота на ведьм» носила избирательный, точечный характер.
Строгость советских законов, как известно, смягчалась необязательностью их выполнения. Каждое упоминание о группе в прессе, даже критическое и негативное, имело ровно противоположный эффект и только подогревало интерес аудитории. Если ругают – значит надо послушать. И хотя записи «Пикника» пропали из «официального» оборота, магнитные катушки с «Дымом» неведомым образом продолжали растекаться по стране.
Илья Лагутенко: «С музыкой «Пикника» я впервые познакомился по классической схеме 80-х. Кто-то из друзей принес кассету (до сих пор помню – синюю Hitachi 60 мин) с надписью, то ли группа «Аракс», то ли еще какое-то похожее «филармоническое» название. У нас с друзьями тогда был такой термин «филармонический рок», такие технически подготовленные и гастролирующие по стране группы, типа «Савояры» или «Интеграл», доезжавшие и до Владивостока. Они, конечно, могли «запиливать» на гитарах и играть кавера западных групп, но интересных песен там мы обычно не находили. Но на безрыбье как говорится… И вот я ставлю кассету в магнитофон, а там с первой же строчки: «Ночь шуршит над головой как вампира черный плащ, мы проходим стороной, эти игры не для нас». На то время это был, пожалуй, еще и самый вменяемый и уникальный саунд для группы, поющей на русском. Кто-то потом сказал, что группа называется «Пикник», но я долго не верил почему-то, что группа, исполняющая такие песни, взяла себе такое «простоватое» название. «Пикник на обочине» было б круче, казалось мне…»
Армен Григорян: «Впервые я услышал «Пикник» в нашем родном Катманду, то есть на речном вокзале, на квартире моего приятеля. Мы собирались у него, чтобы слушать всякую музыку, и тут он поставил альбом «Дым». После этого случая я стал следить за творчеством группы. В первую очередь меня поразила ясность излагаемого материала, она качественно отличалась от других групп нашей молодости. Это был 82-83 год. Вот где-то в 83-м и Майк появился, потом куча всякой белиберды, невнятная запись Ильченко, Юрий Морозов в большом количестве и еще много новых групп. Но «Пикник» попал в первую обойму, которую я услышал. С самого начала своеобразный, вменяемый материал, плюс созвучие автора с моими мыслями по поводу мелодий — очень красивые!»
Дмитрий Ревякин: «Весна 1984 года, Новосибирск, радиотехнический факультет, его общежитие. Зазвучали эти волшебные строчки: «У Золушки много забот, ей надо полить огород». Выяснилось, что это был «Пикник». Я очарован был с той самой минуты. Потом мы многие песни выучили и пели их под гитару: «Зажав в руке последний рубль». Практически весь этот альбом и пели, он мне очень нравился долгое время, и не просто песнями, он мне казался цельным, и атмосфера была определенная музыкальная. Живые инструменты, голос - все было здорово. Это было первое прочтение «Пикника».