31 августа
Шрифт:
— Давай, — сказал механик, — небольшой передых.
Лу открыла глаза. Она увидела над собой листву, лиственный свод, где-то далеко. Пахло лесом, землей. Можно было наконец разогнуть ноги. Индеец снял с ее рук ремень, а заодно снял и часы — их он сунул к себе в карман. Развязал платок.
— Выходим, — сказал он.
Когда Лу села, у нее вновь заболело бедро. Кружилась голова. "Фиат" стоял на какой-то поляне, в лесу. Рядом стояла еще какая-то машина темно-синего цвета. Солнце проглядывало сквозь ветки деревьев. Слышалось
— Где мы? — спросила она.
— В Гренландии, разве не узнаешь? — ответил Индеец. — Вылезай, я остановился из-за тебя, чтобы ты могла размять ноги. Поторапливайся. У тебя пять минут, не больше.
Лу кое-как вылезла из багажника, ступила на землю и рухнула. Ноги ее не держали.
— Это пройдет, — невозмутимо сказал Индеец.
Лу вытянула сначала одну ногу, затем другую. Ноги слушались.
— Суставы одеревенели, — сказал он, — вот и все.
— Откуда вы знаете? — спросила она, пытаясь выпрямиться. Она не хотела лежать у ног этого человека. — Вас тоже запирали в багажник?
— Не твое дело, — ответил Индеец. — Хочешь есть, пить?
— Нет, — проговорила Лу. — Все, я больше не выдержу.
— Советую тебе походить немного, — сказал он, — мы пока не приехали. Тебе придется еще сколько-то времени побыть взаперти.
Лу с трудом сдержала слезы. Она встала на колени, потом на ноги, держась руками за багажник. Повязка на ее левом пальце была в крови. Она медленно сделала несколько шагов. Как мало нужно, чтобы превратить человека в развалину, подумала она. В калеку.
Сколько же раз она видела фильмы, где пленники выпрыгивали из своих нор, как чертики из бутылки, тремя мастерскими ударами сбивали с ног тюремщиков и те, словно кегли, валились на землю один за другим. Индеец не спускал с нее глаз и курил, облокотившись на "фиат".
Он посмотрел на часы, раздавил сигарету и хлопнул в ладоши.
— Все, перемена закончилась, — объявил он.
Лу вернулась к нему, не сказав ни слова. У нее не было сил посмотреть ему в лицо.
— Нет, — сказал он, когда она подошла к "фиату", — теперь у тебя будет другая карета, принцесса.
Он открыл багажник темно-синей машины:
— Тебе тут будет лучше. Это "пежо", в нем больше места.
Видно было, что багажником много пользовались. В нем валялась старая канистра, обрывки картона, пожелтевшие газеты.
Лу не решалась залезть туда.
— Ты сама залезешь или тебе помочь? — резко сказал Индеец.
Она с трудом вскарабкалась внутрь.
— Дай руки, — потребовал он и, увидев повязку на пальце, спросил: — Что это у тебя?
— Вам это правда интересно? — ответила она.
Он снова стянул ей руки, завязал платок. Она испугалась, что крышка багажника ударит по голове, и забилась в самую глубину. Пахло бензином и грязью. Индеец поднял руку и сказал:
— Мне надо кое-что сделать, это не займет много времени. — И захлопнул крышку.
Лу
Она мельком подумала об Ивоне, словно вспоминая о давно ушедшей жизни, далеком прошлом. Ивон ничем не мог ей помочь. Она сама решила уехать.
Открывшаяся дверь заставила ее вздрогнуть. Должно быть, она заснула. "Пежо" тронулся с места, машину затрясло, наверно, свернули на лесную дорогу. Потом начался ровный путь, без ухабов. Лу снова упиралась то головой, то ногами в стенки на поворотах. Ей было плохо в этой машине, она все время скользила туда-сюда. И совершенно не представляла себе, который теперь час.
Ей пришло в голову, что в эту самую минуту десятки людей, как и она, заперты в багажник. Люди, которых похитили, люди, которые скрываются. Кто знает, не для того ли существуют автомобильные багажники.
И для трупов, подумала она, чувствуя, как пульсирует кровь в левом пальце, на месте пореза. Конечно же Индеец может ее убить. Это даже в его интересах, когда он покончит со своими делами. Уберет ненужного свидетеля и прикарманит весь куш.
Я вцеплюсь в журналиста, подбадривала себя Лу. Попрошу у него помощи. Буду кричать.
Чего уж там, Индеец предусмотрел, конечно, и такой вариант. Их отъезд он продумал в мельчайших подробностях, продумал и все остальное. Тошнота подступила к горлу, рот наполнился кислятиной. Ее охватило отчаяние.
В конце концов, это расплата за цепь жестокостей, поняла она. Одна жестокость влечет за собой другую.
Чарльз вел себя с Дианой по-скотски, женившись на ней и продолжая в открытую ей изменять. Диана отплатила ему тем же, она публично смеялась над ним. Способная ученица быстро обогнала учителя. Она не щадила никого — ни мужа, ни его семью. Дальше — больше, рядом с ней без конца мелькали какие-то ничтожные плейбои: она как будто дразнила этих скотов из Виндзора, подсовывала им пилюлю за пилюлей, предвкушая, как вытянутся их чопорные физиономии.
Но в Париже этот маленький зверек попался в лапы настоящих хищников. Папарацци не пощадили ее. Она никогда не скрывала, что ненавидит их. Месье Поль тоже особо не церемонился, зверски выжал газ на своем зверском автомобиле, еще бы немного — и от Лу осталось бы мокрое место…
И Лу одолел страх, животный страх быть растерзанной прессой и телевидением, оказаться на арене этих цирков современного мира, где одни звери убивают других.
Она уже свыклась со своим страхом, пока механик не вздумал ее шантажировать. Что я, дурак отказываться, дорогуша… Он знал, что в редакции самой читаемой во Франции газеты все будут на его стороне.