33 несчастья для математика
Шрифт:
Желание оправдаться захлёбывается совсем другим желанием. Неудивительно – её остужают неловкость и стыд, а меня… мне придётся терпеть до ледяного душа. И молиться, чтобы помог.
Тяжёлый вздох вырывается помимо воли.
– Маш, – отпустив, я протягиваю к ней руку и малость охреневаю, когда, после секундной задержки, она вкладывает в неё свою, – я обещаю к тебе не приставать. Для твоего спокойствия могу поклясться байком, если совру – вернёшься и отправишь его под пресс, но мне, правда, нужна твоя помощь. Сможешь
– А не приставать это как только что? – глядя только на наши руки, спрашивает она.
– Не-ет, Машенька. – Меньше всего мне хочется её пугать, но в этом соврать я не могу. И не хочу. – Ещё одного такого «только что» моя психика не выдержит, и в следующий раз мы окажемся в одной постели, но… я буду держать себя в руках. – Стараться точно буду. – Зная, как ты меня… стесняешься, просто не дойду до следующего раза.
– Но как мне тогда изображать вашу… – тряхнув головой, она не может договорить.
Пф. Я после таких поцелуев вообще ничего не могу, только стоять и лишний раз не рыпаться.
– Мы всё решим… договоримся, пока будем добираться до места.
У неё снова мёрзнут руки, печально быстро для плюс трёх по Цельсию, и у меня есть способы её согреть, но обойдусь. Надо же, как пробило. До самого основания, и это чертовски странно, учитывая весь мой впечатляющий опыт.
Или отголоски первой любви сказываются?
– Просто скажи «да». – Меня отпускает ровно настолько, чтобы позже спокойно сесть за руль. – С остальным разберёмся по ходу.
Она думает, долго думает, недоверчивым, но внимательным взглядом осматривая меня с ног до головы. И шум в голове начинает возвращаться, как и кровь к совершенно лишним сейчас частям тела.
– Обещаете ничего не делать… без моего согласия?
Боже, дай мне сил, чтобы не укусить эту её прикушенную нижнюю губу. И хорошо, что Машины формулировки отвлекают своей интересной постановкой.
– Обещаю, – на выдохе, чтобы притянуть её ближе.
Даже не в объятие, а так, просто постоять рядом, держась за руки.
– Почему вы вдруг стали таким…
– Неадекватным? – фыркаю я.
Не та погода, не то место и, вообще, давно пора бы расстаться. Как пятиклассник, ей богу!
– Странным, – улыбается она краешком губ.
– Это не я, Морозова, – ради разнообразия возвращаюсь я в роль препода, – это ты…
– Неадекватная? – она весело вскидывается.
После всего этого не боится? Невероятная! Притом, что я боюсь – не сдержаться, воспользоваться, надавить…
– Фантастическая. – Ни капли веселья и прямой взгляд глаза в глаза.
Пауза затягивается, и Маша, тряхнув головой, переступает с ноги на ногу.
– Мне пора, Илья Глебович.
– Издеваешься?
Нет, серьёзно, какой на хрен Илья Глебович?!
– А где вы завтра будете? – Вдруг спохватывается она.
– Уже соскучилась? – Дикое, страшное непредсказуемостью
– Надо же билеты покупать, а мне дать вам ответ, – словно неразумному ребёнку объясняет Маша.
Нет, с этим надо что-то делать, вот такая моя на неё реакция это что-то сумасшедшее. Приятное, возбуждающее, но ни разу не подходящее сорокалетнему мужику.
– Давай телефон.
– 8-953…
– Маш, свой телефон дай, – фыркаю весело, – в смысле аппарат сам.
Она достаёт из кармана гаджет предпоследней модели и, разблокировав, протягивает мне.
– А вам зачем?
– Запишу свой номер. – Действие занимает едва ли полминуты. – Если захочешь, позвонишь и скажешь, что решила. Если нет… – Найду номер в деканате и позвоню сам. – То больше беспокоить тебя я не буду.
Твёрдости в этом конкретном намерении не доверяю даже я сам, но голос звучит уверенно, и Маша успокаивается окончательно.
– До завтра? – Пора заканчивать вечер и валить уже домой. Хотя бы для того, чтобы долго стоять под ледяным душем.
Маша не отвечает, лишь неопределённо улыбается, забирает из моих рук свой телефон и да, скрывается за дверью подъезда.
– До завтра, – отвечаю сам себе и сажусь в машину.
Маша
Мне удаётся поужинать, поработать и даже принять душ, оставаясь собой – спокойной и умной Морозовой Марией Ивановной, двадцати трёх лет от роду. Воспитанной в атмосфере всеобщей любви и уважения, самой выбравшей специальность и университет. Тихой, скромной, не лезущей на рожон в силу не воспитания, но характера. Такой, как всегда.
Всегда.
До, заставляющего вскипеть мозг и всю меня, внимания Глебова. И если история с Артуром это тёплый, но ровный и греющий очаг, то вот это вот всё – проснувшийся вулкан, не думать о котором невозможно.
Хотя хочется не думать, потому что каждое мимолётное воспоминание стоит мне до боли закушенной губы, вот только к страху это имеет очень посредственное отношение. О чём, вообще, говорить, если, лёжа под тяжёлым одеялом, поставив на колени ноут, меня нервно потряхивает от Глебовского «в следующий раз мы окажемся в одной постели»?!
Со стоном я натягиваю одеяло на голову, опрокинув ноутбук.
Нет, девственницей меня не назвать. Лет в двадцать, когда уже было пора, мы с тогдашним моим полудругом-полупарнем взаимно решили перевести отношения на новый уровень. Лучше бы и дальше дружили… Потому что после пары таких попыток, по недоразумению названных сексом, мы и расстались. К взаимному, кстати, облегчению.
Но то, что исполняет Глебов носит какой-то запредельный уровень сексуальности! А ещё эта татуировка, которая не даёт мне покоя… Нет, забить на всё!