33 стратегии войны
Шрифт:
Есть и другая категория людей — они доводят все задуманное до конца либо из чувства долга, либо потому, что им удается выдавить из себя последнее усилие. Но финишную черту они пересекают, уже изрядно подрастеряв энтузиазм и энергию, с которыми приступали к делу. Это смазывает окончание кампании. Из-за того, что им не терпится поскорее добраться до финиша, окончание выглядит скомканным, торопливым. А это оставляет у прочих участников дела ощущение легкой неудовлетворенности — оно не запоминается, не остается в памяти, не имеет отклика.
Оба типа начинают каждый проект, не задумываясь о том, как они будут его заканчивать. А по мере того, как проект развивается, неизбежно отличаясь от того, как они его себе представляли изначально, они уже не знают, как из этого поскорее
Третья группа включает в себя тех, кому ведомы важнейшие законы власти и стратегии: окончание чего бы то ни было — проекта, кампании, разговора — крайне важно. Окончание остается в памяти и дает всходы. Война может начаться громко, под фанфары, она даже может принести множество побед, но, если окончится она плохо, все запомнят именно это. Понимая важность и эмоциональный отклик окончания любого дела, люди этого типа осознают, что важно не просто дотянуть до конца начатое, важно окончить это дело хорошо — энергично, с умом, не упуская из виду то, как о нем будут вспоминать, как это событие будет отзываться в сознании окружающих спустя некоторое время. Такие люди обязательно начинают с разработки четкого плана. Когда появляются сбои — а такое происходит всегда, — они сохраняют хладнокровие и ясность мысли. Они прогнозируют не только окончание дела, но и то, что будет происходить позже, заботятся об отдаленных результатах. Именно они способны творить дела, которые остаются в памяти: обоснованный и выгодный мир, цепляющее произведение искусства, длительная и плодотворная деятельность.
Причина, по которой достойно завершать дела нелегко, проста: окончание вызывает чрезвычайно сильные чувства. Находясь на пороге разрешения тяжелого и отнимающего силы конфликта, мы отчаянно мечтаем о передышке, о мире. Если конфликт оборачивается для нас победой, мы нередко оказываемся в плену ложных представлений о величии или поддаемся алчности и хватаем больше чем нужно. Если конфликт слишком тяжел и мучителен, гнев провоцирует нас на неистовую вспышку в финале. Если в конце мы терпим поражение, страстная жажда мщения бушует в душе. Подобные чувства разрушительны, они способны погубить всю хорошую работу, проделанную ранее. Поистине нет ничего труднее в стратегии, чем сохранить трезвую голову до конца, да еще и не потерять ее после окончания дела, — но нет и ничего более важного.
Наполеон Бонапарт был, возможно, самым выдающимся из всех когда-либо живших полководцев. Его стратегии поражают тем, насколько гармонично сочетаются в них гибкость и точный расчет. Уж он-то всегда планировал каждое свое дело до конца. Но ошибиться может каждый: после того как он вначале разбил Австрию под Аустерлицем, а затем Пруссию под Йеной и Ауэрштедтом — две грандиозные победы, — он навязал проигравшим жесткие условия мира, с тем чтобы ослабить их и превратить в придатки Франции. Результатом его просчета оказалось то, что австрийцы и пруссаки, страстно желая реванша, годами вынашивали план мести. Обе страны втайне занимались подготовкой своих армий, выжидая наступления того дня, когда несокрушимый Наполеон дрогнет. Этот, долгожданный для них, роковой момент настал после злосчастного бегства из России в 1812 году, и тогда они обрушились на него всей своей мощью.
Наполеон позволил мелочным эмоциям — желанию унизить, отомстить за себя, принудить к покорности — вмешаться в стратегические планы. Сумей он, не отвлекаясь на них, всецело отдать свое внимание отдаленным перспективам, он почувствовал бы, насколько важно ослабить Австрию и Пруссию психологически, а не только физически — обольстить их своим великодушием, предложив благоприятные условия мирного договора, превратить в преданных союзников, вместо того чтобы множить ряды врагов и недоброжелателей, лелеющих планы отмщения. Собственно, в Пруссии многие готовы были воспринять Наполеона как освободителя. Сделай он эту страну союзником, возможно, кампания в России не окончилась бы позорным разгромом, да и Ватерлоо могло не быть.
Как следует затвердите этот урок: блестящие планы и многочисленные победы — это еще не все. Вы станете
Важнейшая проблема на войне — умение вовремя остановиться. Нужно знать, когда следует поставить точку и перейти к переговорам. Остановившись слишком рано, вы рискуете потерять все, чего добились до сих пор; за такое короткое время конфликт не успеет показать вам, как он будет разворачиваться и в какую сторону направится. Остановившись чересчур поздно, вы принесете в жертву все свои завоевания, истощив силы в затянувшейся борьбе, захватив больше, чем можете понести, нажив себе озлобленных и мстительных недругов. Великий философ войны Карл фон Клаузевиц анализировал эту проблему, обсуждая то, что он называл «кульминационной точкой победы», — оптимальный момент окончания войны. Для того чтобы уловить и распознать кульминационный момент победы, вы должны хорошо представлять, каковы ваши ресурсы, понимать, на что вы еще способны, каков моральный дух ваших солдат, и чутко уловить момент, когда силы пойдут на убыль. Если оптимальный момент упущен, но вы продолжаете сражаться, вы столкнетесь со всевозможными неблагоприятными последствиями: изнеможение, нарастающие проявления жестокости и насилия и другие еще более неприятные вещи.
На рубеже XIX и XX веков Япония с тревогой наблюдала за тем, как Россия продвигается в глубь территории Китая и Кореи. В 1904 году, надеясь, что этот шаг позволит им не допустить российского вторжения, японцы напали первыми. Они внезапно атаковали Порт-Артур, город на маньчжурском побережье, который удерживали русские. Поскольку Япония многократно уступала России не только по размеру, но и в военном отношении, японские политики и представители армейских кругов рассчитывали, что внезапное нападение сыграет им на руку. План — его разработал барон Гентаро Кодама, заместитель командующего японского Генерального штаба, — оказался эффективным: перехватив инициативу и захватив русских врасплох, японцы оказались в состоянии удержать русский флот в Порт-Артуре на время, пока сами высаживались в Корее. Это позволило им одержать победу над русскими в ключевых сражениях, как на суше, так и на море. Преимущество оказалось на их стороне.
Однако весной 1905 года Кодаме начала видеться большая опасность в его же собственном успехе. Ресурсы Японии, как и численность армии, были ограниченны; тягаться в этом с Россией было невозможно. Кодама убедил японских лидеров объединить усилия и вместе добиваться мира. Портсмутский договор, подписанный в том же году, предлагал России более чем выгодные условия мира, однако Япония укрепила свои позиции: русские вывели войска из Маньчжурии и Кореи, Порт-Артур отошел к Японии. Если бы японцы увлеклись своим преимуществом и продолжили войну, они рисковали бы пропустить кульминационную точку победы, в этом случае все их завоевания были бы сметены неизбежной контратакой.
Другой пример — американцы, которые в 1991 году поторопились с окончанием войны в Персидском заливе, позволив значительной части иракской армии выйти из окружения.
Благодаря этому Саддам Хусейн сохранил достаточно сил, чтобы жестоко подавить шиитские и курдские восстания, разразившиеся в Кувейте после его поражения, и удержаться у власти. Объединенным силам союзников не дали довести победу до конца, апеллируя к их желанию не выглядеть жестокими убийцами, истребляющими арабов, и страху вакуума власти в Ираке. То, что они не сумели довершить начатое, впоследствии привело к намного более кровопролитным событиям.