34 ступень
Шрифт:
– Если честно, то я даже не знаю, что сказать… – смущенно произнесла я, застенчиво отводя глаза в сторону от камеры.
– Ничего страшного, просто говори первое, что придет тебе в голову, – спокойно проинструктировала меня Люси, решив не прекращать съемку.
– Итак, какой я представляю свою жизнь через десять лет… Если честно, то у меня нет четкой картины, есть лишь определенные события, которые мне хотелось бы пережить к тому моменту… Вещи, которые мне хотелось бы увидеть…
– Например? – спросила Люси, когда ей показалось, что моя пауза слишком затянулась.
– Например, я бы хотела путешествовать. Я не говорю о том, чтобы посетить все континенты, но я бы хотела посетить Азию и Америку… Даже неважно, какую страну и город.
– Что еще? – Люси приняла на себя роль ведущего в моем монологе, но меня это ничуть не смущало, скорее наоборот.
– Я
– Кто будет жить с тобой в твоем доме?
– Хм… Я точно хочу собаку, желательно золотистого лабрадора, – пытаясь представить свое будущее в мыслях, я отчетливо видела этот дом, вплоть до цвета стен и расположения комнат. Я воображала, как по идеально зеленой лужайке бежит моя собака, чья шелковистая шерсть переливается на солнце, но мне было очень трудно представить кого-то еще. – Я не знаю, ты можешь жить в этом доме вместе с нами, если хочешь. – Широко улыбнувшись, я спрятала голову за коленями, ожидая реакцию подруги.
– Спасибо, я это учту, – радостно произнесла она. – Но все же, если серьезно, как ты думаешь?
– Если серьезно, то логично предположить, что у меня будет семья, наверное, муж и ребенок. 26 – это же возраст для того, чтобы уже иметь семью?
В моем вопросе не было и доли иронии. Меня одолевало стойкое убеждение, что во взрослой жизни существовали свои правила, о которых мне еще предстояло узнать. Будущее представлялось марафоном, где каждый отрезок пути предполагал определённое достижение. Эта мысль порождала во мне смятение и грусть, потому что я и не догадывалась, чем же все-таки была финишная прямая и что случалось с теми, кто не был в состоянии успешно преодолеть отдельные участки пути за отведенное им время. Наверное, я могла назвать себя пессимистом. Как бы я ни старалась представить жизнь как что-то прекрасное, меня преследовала идея, что в ней, как и в любом спорте или игре, были свои победители и проигравшие, и больше всего я боялась очутиться на последнем месте.
– Думаю, что дело не столько в возрасте, сколько в том, что именно ты хочешь иметь в своей жизни, – ответ Люси был простым, но в то же время содержал глубокий смысл. Люди, которые считали ее поверхностной, скорее всего не имели возможность узнать ее ближе, или она попросту не хотела тратить время на то, чтобы впечатлить тех, кто был ей неинтересен.
– Хорошо, тогда картина моего будущего выглядит так: десять лет спустя мой фильм показывают в кинотеатрах и меня короновали как самого молодого и талантливого режиссёра современности. С прибыли от проката фильма я купила себе новый двухэтажный дом с большим задним двором. Я много путешествую, и не только по работе, но и просто так. Я могу позволить себе покупать красивые и дорогие вещи, и меня окружают талантливые и образованные люди из сферы искусства. Я не знаю, живем ли мы с моим псом сами или нет, но я точно знаю, что ты живешь в соседнем доме, и мы видимся каждый день. – С каждым словом картинка в моем воображении становилась все отчетливее, как будто я вспоминала что-то, что еще не произошло.
– Твоя очередь. – Я протянула руку и выхватила камеру, направив ее на Люси.
– Вот так, не подготовившись? – кокетливо спросила она, смотря в камеру, но, кажется, ощущая себя менее уверенно на противоположном конце видеоприцела.
– Да, в конце концов, это была твоя идея. – В моем голосе слышались нотки наигранной драматичности, как будто мне пришлось пройти непосильное испытание.
– Что ж, хорошо. – На секунду Люси задумалась, неспешно потирая ладони. – Через десять лет у меня будет семья, муж и ребенок, а, может, даже двое. Мой мужчина будет высоким, умным, добрым и, конечно же, будет хорошо зарабатывать. – Она рассмеялась. – Это обязательно, потому что я пока и понятия не имею, чем хочу заниматься в будущем, и его доход пригодится нам, если к тому времени я до сих пор не смогу определиться с карьерой. – Закончив, она сделала глубокий вдох и замолчала.
Я не знала, была ли это полная
– Что-то еще? – осторожно спросила я.
– Должно быть что-то еще, но я не знаю что…
– Как насчет нас? – спросила я в шутку, хоть и не могла скрыть волнение от того, каков мог быть ее ответ.
Глава -1
«Доброе утро, как многие из вас знают, меня зовут Эмма, и я веду сессии по вторникам и четвергам. Сегодня я хотела бы посвятить время групповым упражнениям, но перед этим давайте познакомимся с новичками и своей поддержкой поможем им в их пути к выздоровлению». После этого последовали неуверенные аплодисменты, и Эмма, женщина лет тридцати с огненно-рыжими волосами и слишком розовой помадой, окинула взглядом нашу небольшую группу, состоящую из девяти человек. «Пожалуйста, поднимите руку те, кто сегодня присутствует на встрече впервые». – Сказав это, она перевела взгляд на присутствующих, перебирая одного за другим, и в конечном итоге остановившись на мне. Я не поднял руку, но она продолжала пристально смотреть на меня, не оставляя мне особого выбора. Ее любезное введение казалось не более, чем формальностью, за которой стоял четкий план, не зависящий от поднятых рук и личных намерений. Я знал, что мне придется что-то сказать, и это не придавало спокойствия и уж тем более ощущения поддержки.
«Меня зовут Патрик», – тихо произнес я и тут же замолчал, смутившись от сухости и тонкости собственного голоса. Эмма все еще в упор глядела на меня, наклонившись вперед и опершись подбородком о руку, стоящую локтем на колене, прикрытом длинной шерстяной юбкой. «Я нахожусь здесь со вчерашнего дня. Мне 32 года, и я работаю менеджером по инвестициям в „Маркс-банке“», – добавил я, не зная, что именно она хотела услышать.
«Давайте вместе поприветствуем Патрика в наших рядах», – произнесла Эмма, и за ее словами последовало несколько хлопков в ладоши, которые нашли слабый отклик среди аудитории. После того, как звук неловких аплодисментов растворился в тяжелом воздухе комнаты, она продолжила: «Спасибо, Патрик. Теперь, пожалуйста, коротко расскажи нам, почему ты здесь. Конечно, если ты готов с нами этим поделиться». Что-то подсказывало мне, что я вновь был не в той позиции, в которой мог выбирать. Скорее всего фраза «если ты готов» была не более, чем вежливостью, а, может, и стандартным выражением, лишь частью истертого до дыр сценария.
«Я здесь, потому что этого желает моя семья. Мой отец тяжело болен и хочет увидеть меня в нормальном состоянии», – сказав это, я не смог сдержать ухмылку. «У меня диагностировали шизофрению, и по настоянию врачей и моих близких я должен пройти курс лечения». – Мои слова звучали, как ранее заученный текст, чем они, собственно, отчасти и являлись.
Получив программу встреч с доктором и расписание групповых терапий, я решил заранее подготовиться, хоть толком и не знал, что меня ожидало. Как минимум я мог предположить, что мне будут задавать вопрос «почему я здесь» и расспрашивать о моем диагнозе. Не надо было быть гением для того, чтобы предугадать, что подобный вопрос станет неизбежным в подобном заведении, а диагноз – моей визитной карточкой. Это было все равно, что готовиться к собеседованию на работу: каждый знал, что ему надо было быть готовым отвечать на вопросы об образовании, опыте работы и ожидании от будущей позиции и заработной платы. Отличием было лишь то, что, подготовившись к собеседованию, ты мог рассчитывать на должность, но здесь ты мог получить… что? Возможно, выздоровление, но на месте людей, сидящих рядом и напротив меня так, что вместе мы образовывали замкнутый круг, я бы особо не надеялся на столь амбициозное достижение.
«Спасибо, Патрик. Кто-то еще хочет поделиться перед тем, как мы приступим к упражнениям?» – теперь пристальный взгляд Эммы перебирал остальных… как называют людей в подобной ситуации? Пациентов? Людей, с ограниченными психическими возможностями? Психов? Поочередно переводя взгляд на каждого из присутствующих, Эмма уже собиралась встать со стула, но тут раздался тихий голос девушки, сидящей на третьем стуле вправо от меня. «Мы делаем групповые упражнения каждый вторник, но ничего не меняется». – Увидев, что Эмма обратила на нее внимание, девушка, которой не могло быть больше двадцати лет, заговорила громче, убирая сальные выбившиеся пряди черных волос за уши. «Неделя за неделей одно и то же, одно и то же, одно и то же, но ничего не меняется. Поднимите руку те, кому групповые упражнения принесли хоть какую-то пользу?»