4-02. Ripresa allegro mosso
Шрифт:
Ректор лукаво улыбнулась и склонилась к уху парня.
– Попытайся на практике доказать Фучи, что иногда любовь – лучшее средство от депрессии, – громким шепотом произнесла она. – Или опять позвать Майю в качестве играющего тренера?
– Не надо! – поспешно буркнул Кирис. – Мы сами…
– Вот и ладно. Кстати, Кир, – Риса снова посерьезнела. – С твоим отцом все в порядке, а вот сестра… она в том же состоянии, что и Дзара: кома, переведенная в глубокий сон. При всех недостатках она храбрая девушка: когда волюты проникли в убежище, она расстреляла в них три обоймы из пистолета, а потом бросилась с ножом. Но поскольку благодаря тебе Дзии уже знает, чего можно ожидать, прогноз вполне благоприятный. Когда она придет в себя, мы дадим знать. Все, я пошла.
– Погоди! – вдруг вскинулся Кирис. – Та девчонка, в форме… из другого мира – с ней что?
– Все в порядке, разумеется. Она присутствовала на Палле тем же способом, что и я: носитель сознания далеко в космосе, а здесь – дрон в форме человеческого тела. Дрон уничтожен, но она сама не пострадала. Мы намеревались познакомить вас с людьми из Сайлавата сегодня вечером, но, похоже, премиальную экскурсию придется отменить до более подходящего случая. Извините, ребята, мне и в самом деле пора.
Она хлопнула Кириса по плечу, улыбнулась и вышла из комнаты. Фуоко еще успела заметить в щель закрывающейся двери, как фигура девочки-ректора начала расплываться и оседать гигантской каплей расплавленного воска.
– Значит, Рикона все-таки ненастоящая… – прошептала Фуоко. – Я думала, она живая…
– Мне она мертвой не показалась, – буркнул Кирис. – А что дрон, так и паладары тоже дроны. Вернее, дронов используют. Забыла, что к нам из космоса вживую не пробиться?
– Нет никаких паладаров, Кир, – Фуоко почувствовала, что ее снова начинает бить крупная дрожь. Она села на кровати и обхватила себя руками, но лучше не стало. – Риса же сказала – они всех обманывают. И солнце взорвется!
– Ну и что? Через двести же лет. Ты двести лет прожить хочешь?
– И кольчоны по всему миру сразу… Мне страшно, Кир. Очень страшно. Почему… с нами такое происходит? Почему мы стали такими? Почему именно мы?
Давно сдерживаемые слезы вдруг подступили к самым глазам. Она сердито шмыгнула, стараясь удержать их, но они все равно выступили, собираясь в крупные капли и скатываясь по щекам. Она не должна реветь! Только не при Кире…
Сильные руки обняли ее, и она, уткнувшись Кирису в плечо, громко разрыдалась, конвульсивно вздрагивая всем телом. В слезах слилось все: и мертвое лицо Дзары, и бредовые видения посреди стаи волют, и смертельный туман на набережной, и шок от правды о паладарах… Но ужас, охвативший Фуоко, постепенно отступал, и она знала, что человек рядом с ней, хулиган, хам и невежа, никуда не уйдет, по крайней мере, сейчас.
Наконец она шмыгнула в последний раз и попыталась отлепиться от вымоченного комбинезона Кириса, но не сумела. Хватка парня не разжималась.
– Пусти, – сердито сказала ему Фуоко. – Я уже в порядке.
– Дура ты, принцесса, – грубо сказал Кирис. – Молниями в волют швыряешься, кольчонов отгоняешь, а скулишь, как перепуганная первоклашка. Не пущу, пока совсем не успокоишься.
Фуоко отстранилась, насколько сумела, и заглянула в лицо другу. Вместе с досадой и раздражением на нем читалось странное выражение – неужели нежность?
– Кир, – спросила она, – ты меня любишь?
– Нет! – отрезал тот, ни на секунду не задумавшись.
– Ну и сам дурак! – озлилась Фуоко. – Пусти!
– Не пущу, – вырываться из объятий Кириса оказалось не легче, чем из удерживающего поля транспортного дрона. – Фучи, ты девчонка здоровская, но сама подумай: ну какая любовь между нами? Я шпана уличная… ну ладно, пусть даже в инженеры выбьюсь, но все равно весь день в грязи и смазке. А у тебя башка светлая, варит, как ни у кого другого. И денег у папаши куры не клюют. Фучи, тебе сейчас друг нужен, и я не против. И перепихнуться… ну, с тобой так классно, как ни с кем другим. Но про любовь разговоры сразу забудь: все равно найдешь кого-то более подходящего, так чего лишний раз друг друга расстраивать?
– Опять начинаешь? – зловеще поинтересовалась Фуоко, постепенно начиная злиться. – По башке дам! Ясно же сказала: я ушла из семьи! Я больше не Деллавита, а Винтаре. Давай я сама решу, кого и как себе найду?
– Ты одежду найди для начала, – посоветовал Кирис. – А то титьками так сквозь дырки сверкаешь, никакого кина не нужно.
Фуоко быстро глянула вниз. Х-хаш… Ее майка спереди оказалась прожженной сверху донизу, похожая скорее на угольно-грязные экзотические кружева, чем на одежду. Сквозь дыры просвечивала голая кожа, перепачканная сажей и пылью.
– Ничего себе! – озабоченно сказала она. – Кир, ну-ка, пусти.
– Реветь больше не станешь? – поинтересовался Кирис.
Фуоко почувствовала, что краснеет. Она протерла глаза.
– Кир, я не плакса, честное слово, – тихо сказала она. – Я вообще не реву… ну, редко. Если опять разнюнюсь, дай мне по морде, как Риса, ладно?
– Да ладно тебе! – хмыкнул парень. – Бабам по жизни положено слезу пускать… эй, ты чего?
– Врежу, если еще раз меня "бабой" обзовешь, понял? – пообещала Фуоко, на сей раз резким движением все-таки высвобождаясь. Парсы переглянулись, и девушке показалось, что на их пушистых мордах затаились ехидные ухмылки. – Не знаю, что им положено, а я не реву. Ох, у меня же другой майки нет. Х-хаш! Сегодня же заказанную одежду доставить собирались. Все, наверное, накрылась…
– Почему? – рассудительно спросил Кирис. – Если привезли, как заказано, она сейчас где-то в контейнерах на складе или, на крайняк, в трюме кантуется. Если твоего торговца волюты не сожрали, отдаст. Ему же заработать хочется.
– Ну, может, и так. Только ходить-то в чем, голой, что ли? Кир, почему на мне одежда обуглилась… ой, на тебе тоже! Весь комбинезон в дырках, и рубашка!
– Фучи, – странным тоном спросил Кирис, – ты вообще помнишь, что происходило?
– Помню ли… – Фуоко задумалась. Странные бредовые воспоминания сейчас казались не более ясными и внятными, чем обрывки случайно запомненного сна. – Да нет, фигня всякая в голову лезет. А что случилось? В нас волюты стреляли?
– Ну, ясно, что не помнишь. У тебя всю дорогу физиономия как у живой покойницы была, – Кирис изобразил кривую рожу с закаченными под лоб глазами и высунутым языком. – Началось с того, что твоя ручная волюта на кусочки развалилась и на Дзару набросилась…
Слушая, как Кирис неторопливо, в красках и с деталями излагает случившееся, Фуоко чувствовала, как снова холодеют спина и сердце. Если он не привирает, ее действительно следует засунуть в самый глубокий бункер и больше никогда не выпускать. Она машинально ощупывала края дыр, прожженных в материи, просовывала в них пальцы. Чудовище. Быр-быр девочка, как обзывался Кирис. Но если парсы и в самом деле передавали паладарам изображение, Риса должна знать все. Остается положиться на инопланетян – Демиургами, кажется, их Риса называла? Всемогущие творцы миров и одновременно праздные бездельники…