4-05. Finale spiritoso
Шрифт:
– Кир, подожди, - раздался за спиной голос Марты.
Кирис обернулся. Та сидела на кушетке, закутавшись в простыню, и снова смотрела в пол.
– Ну?
– нетерпеливо спросил он.
– Кир, я рада, что Фучи в себя пришла. Честно. Я вижу, как ты беспокоишься.
– Сейчас резкий шипящий акцент в речи девушки звучал особенно заметно.
– Передай ей от меня привет... ох, я не то говорю. Кир, она пришла в себя без нашего участия, да? Хорошо. Потому что я... потому что я...
Ее голос пресекся. Чувство неправильности вновь охватило Кириса. Выражение лица Марты снова стало непонятным - тем более непонятным, что он не видел ее глаз. Напряженное нетерпение скручивало кишки в тугой узел, но с Мартой явно что-то происходило.
Несколько секунд спустя девушка справилась с собой и продолжила:
– Кир, мы больше не станем встречаться. Я понимаю, если Фучи застряла, то надо. Но если она сама может... Кир, я вижу, что ты ее любишь. А я всего лишь временная подружка. Я...
Она наконец-то подняла взгляд.
– Я не хочу быть просто ходячим мастурбатором. Секс-куклой, которую из шкафа вытаскивают и потом обратно в шкаф засовывают. Кир, прости, тебе сейчас не до меня, но... я думаю, нам нужно прекратить отношения. Я ни о чем не жалею, ты мой первый парень, но... Нет, прости, я не хочу устраивать плохую мелодраму. Обманутая любовница при живой жене, как-то так. Глупо... Всё, иди, тебя Фучи ждет. Потом позвони, скажи, как она. Или напиши.
Кирис молча смотрел на нее, не понимая, что отвечать. Он вдруг понял выражение ее глаз. Мука. И тоска. Наверное, следовало сказать что-то умное или хотя бы успокаивающее, но он не понимал, что. Он никогда не считал себя оратором, предпочитая обходиться короткими репликами, если только не отвечал у доски в классе. Он даже нравился себе таким загадочно-немногословным, как настоящий мужчина. Однако сейчас он тысячекратно проклял свое неумение говорить. Что бы он сейчас ни отдал за способность Палека болтать языком без остановки на любую тему! Да что Палек! Кто угодно на его месте сейчас нашел бы правильные слова, даже, наверное, Джорджио, но он не мог. Кирис понимал лишь, что умудрился непонятно как обидеть ни в чем не повинную классную девчонку и что у него не оставалось времени распутывать непостижимо-сложные узлы женских эмоций.
Повинуясь порыву, он шагнул к Марте и взял ее за руку, выдернув ее из-под простыни. Та сделала слабую попытку освободиться, но он стиснул пальцы - сильно, но так, чтобы не причинить боль ненароком.
– Я дурак, знаю, - сумрачно сказал он.
– Я не понимаю ничего. Тата, врежь мне, когда все закончится. Мне срочно надо к Фучи, но потом я приду, и ты врежешь. Ага?
– Нет, Кир, - Марта слабо улыбнулась.
– Не за что тебя бить. Все было хорошо, честно. Просто... ну, знаешь, меня так воспитали. Останемся друзьями... х-хаш, опять скверная мелодрама. Иди, Кир. Ты сейчас не в настроении для разговоров, и я тоже.
Кирис зашипел сквозь зубы, переполняемый неизвестными раньше эмоциями. В голове запульсировала кровь, мягко толкаясь изнутри в темя.
– Я приду, и ты мне врежешь, - упрямо повторил он, выпуская ее руку.
– Как только смогу. Пока.
Больше не оглядываясь, в сопровождении появившегося откуда-то Гатто он выскочил из бокса медпункта, пробежал по пустынному во время начавшейся пары коридору, топая босыми пятками (сандалии он забыл, но когда сообразил, возвращаться не стал), и с разбега запрыгнул в стоящий у крыльца транспорт. Дрон тут же взял с места и взял курс на запад, в сторону Ланты.
Всё время, что дрон мчался по старому, но уже почти полностью восстановленному мосту между Лантой и материком, а потом по островным дорогам, петляющим между лесистыми холмами, Кирис не находил себе места. В душе он чувствовал себя так гадко, словно напился мочи. Гатто, почувствовав его настроение, не устроился, по своему обыкновению, на носу транспорта, а забился под сиденье, прижавшись к его лодыжкам. Уже когда дрон выбрался на почти полностью заросшую кустами старую дорогу, по которой до бункера оставалось не более полуцулы, он все-таки дал себе по морде - и мысленно, и буквально, больно врезав кулаком по скуле. Соберись, дебил!
– приказал он себе. Твои эмоции фиг знает как на волют и Фучи влияют. Подумаешь, член не встал! И Тата не померла, так что с ней разберешься позже. Сейчас - Фучи, и только она...
К моменту, когда транспорт скатился по лестнице над обрывом, он уже взял себя в руки. Гадкое ощущение и напряженное ожидание никуда не делись, но забились куда-то вглубь черепа, напоминая о себе лишь редкими покалываниям. В бункер он не вбежал, а вошел, хотя и быстрым шагом. Фуоко лежала на спине на раздавшейся в стороны медицинской капсуле, сейчас лишенной постельного белья, и смотрела в потолок. Варуйко сидела за рабочим столом, но больше не играла в стрелялку, а задумчиво разбирала давешний ручной пулемет. В воздухе стоял сильный запах оружейной смазки.
– ...тоже ни разу не видел ничего похожего в прошлой жизни, - монотонно говорила Фуоко, делая короткие паузы.
– Картины совершенно фантастические, похожие на вызванные наркотиками, судя по описаниям, что я читал. Вряд ли мы с дэйей Фуоко видим плод наших галлюцинаций... Кир!
Последнее слово она воскликнула уже нормальным голосом. Она протянула руки, и Кирис, рухнув на колени возле капсулы, крепко прижал ее к себе.
– Кир, это действительно ты?
– спросила Фуоко, словно готовая расплакаться.
– Я плохо вижу. Ох, Кир... ты знаешь, я тебя больше не чувствую. Не бросай меня, ладно? Мне страшно...
От страшного толчка крови изнутри в череп перед глазами поплыли белые разводы. Кирис с трудом удержался, чтобы не стиснуть подругу еще сильнее.
– Я здесь, Фучи. Я тебя никогда не брошу. Все нормально. Все совсем нормально. Ты вернулась...
– Я не вернулась, Кир...
– прошептала девушка.
– Не полностью. Я одновременно и тут, и там. Я два мира сразу вижу, и оба хреново. Ох, Кир, как мне плохо, когда я тебя не чувствую! Я же думала, ты умер... а я виновата...