40 градусов
Шрифт:
Майор вздохнул и вынул из своего скромного стола две бутылки водки.
Он поискал и закуску. Не обнаружил.
В шкафу дежурили два простых граненых стакана. Чувствовалось, что здесь ими давно и охотно пользуются. Это были стаканы-труженики, на их тусклых боках невооруженным взглядом можно было заметить множественные отпечатки пальцев.
Когда мы налили по третьему, майор сказал:
– А ты знаешь, как облажались эти гаврики со своим гранатометом?
Я
– Агентура сообщает, что идея шмальнуть по правительству пришла к ним случайно, – поведал майор. – Сидели они где-то там у себя в кабаке, выпивали, обижались на власть. И вдруг один деятель, чисто конкретный, вспомнил: ведь у нас на фирме, в натуре, гранатомет «Муха» валяется. Пацаны реально разволновались, поехали на фирму, разгребли хлам, вытащили «Муху». А выпили-то прилично. Ну, и на трех тачках двинулись к Белому дому. Там ведь драмтеатр через дорогу. Вот пацаны, значит, дружно нарисовались на лужайке перед драмтеатром. Самый меткий «Муху» на плечо взвалил, прицелился… Грохот, огонь, дым, матюки… Короче, как они там выжили, неизвестно. Потому что этот стрелок «Муху» не туда нацелил. То есть, не так. То есть, не тем концом. Выстрел, соответственно, пришелся не в Белый дом, а тому обдолбанному стрелку за спину, в землю-матушку. А на ней аккурат вся банда стояла.
– Ни фига себе, – вежливо сказал я. – Об этом написать-то можно?
– Тайна следствия, – сурово возразил майор, наливая четвертый. – И потом, это еще не все. Пацаны, конечно, расстроились, поехали обратно в кабак. Сняли стресс. Тот, который чисто конкретный, опять извилины напряг – и говорит: мол, братва, у нас же на фирме второй заряд к гранатомету есть. Поехали на фирму, разгребли хлам, и точно – нашли второй заряд. Еще маленько приняли для храбрости и целкости. Снова встали на лужайку. И со второго раза шмальнули правильно. Попали по крайнему кабинету второго этажа. Еще бы метр влево – и промазали бы.
Мы с майором обсудили еще несколько громких эпизодов из жизни местных гангстеров. Передо мной в полный рост встала картина напряженной, беззаветной работы агентуры ФСБ, или как там называлась их контора. Она знала все обо всех гангстерских мерзостях. Она при желании могла бы совсем обойтись без этого бандитского отребья: его дурное дело – нехитрое.
– Не дрейфь, эти подонки – под колпаком, – сказал майор. – Можешь так и написать в своей газете. Вообще, хороший ведь заголовок: «Подонки под колпаком».
Майор взялся меня проводить до остановки, и мы неспешно брели по вечернему городу. Чувство тотальной надежности и покоя овладело мною. Ни один террорист не дерзал, размахивая гранатометом, преграждать нам путь.
– Ну вот, – пожал мне руку майор, – тебе налево, мне направо. Удачи.
Я свернул за угол.
Совсем близко слышался неторопливый перестук его каблуков. Его шаги удалялись негромко, отчетливо, предсказуемо, как пассажирский поезд, твердо уверенный, что останавливаться ему придется по утвержденному расписанию, на всех полустанках.
Все-таки недооцениваем мы этих людей, их труд, подумал я. Мало мы о них знаем.
Сразу же за углом была остановка троллейбуса. Я сел на скамеечку, поставил рядышком «дипломат».
И тут же на меня налетела банда. Сосчитать я успел – их было шестеро. Лица не запомнил – меня двинули по голове чем-то тяжелым.
Очнулся я в кустах возле остановки. «Дипломата» не было. Башка гудела, вся физиономия – в крови.
Я кое-как добрался до телефонной будки. Непослушным пальцем набрал 02.
В трубке зазвучал жесткий голос дежурного милиционера. Он пригласил меня сообщить о случившемся.
Я попробовал сообщить, но выяснилось, что губы не слушаются. Некоторое время я пытался управлять губами мануально, при помощи верхних конечностей. Безрезультатно.
Пока я мычал, телефонный милиционер оставался на связи, как бы желая мне хоть как-то помочь. Он, держащий руку на пульсе огромного города, тратил драгоценные секунды в надежде получить-таки сигнал от безвестного пострадавшего.
Помучившись, я плюнул с досады и поплелся пешком домой.
И ни один вечерний прохожий из числа гражданских не обратил на меня внимания.
Смерть и память
Меня позвали на встречу с лидером городских «афганцев» Евгением Петровым.
Он пострадал в ходе дележки власти и бизнеса. Его засадили за решетку. Он посидел немного и сумел выбраться. Теперь бизнес-сообщество с трепетом ожидало ответа. В отдаленных районах города уже погромыхивало. Горели чьи-то ларьки, местами возникали перестрелки. В центре пока было тихо.
Вся эта катавасия шла мимо меня. Не пересекался я ни с Петровым, ни с его обидчиками. Не было за мной никаких журналистских грехов. Поэтому я отправился на встречу с лидером. Из интереса.
Такие встречи и впрямь были интересны. Звучали неожиданные предложения. Так, например, лидер «уралмашевской» группировки позвал меня, чтобы я организовал для братвы газету.
– Мы растем, развиваемся, – натужно гудел лидер. – Вот уже в урановый бизнес залезли. Очень нам своя газета нужна.
– Так вы купите любую из тех, что уже существуют, – не понимал я.
– Да таких-то, типа – оппозиционных, у нас уже есть парочка. Нам другая газета нужна.
– Какая же? Для чего?
– Мы растем, развиваемся, – терпеливо повторял лидер. – Проблемки возникают. Бригад все больше, управлять все сложнее. Пацаны интересуются, как живут другие бригады, вопросы задают. Я уже устал, как Павел Петрович Бажов, пацанам уральские сказы на сотый раз пересказывать. Охрип уже. А тут взял, выпустил газетку про нашу жизнь, в бригадах люди почитали, прониклись, успокоились, новую газетку ждут. И все в шоколаде.